О, кстати!

— Сергей Васильевич, а туалет-то тут где?

— Вам — везде! — Усмехнулся тот.

Ну да, в рамках боевой операции — он прав. Но ситуация не столь остра, чтобы идти на неприятные меры.

— А если более приватно? Да еще и попить бы не помешало!

— Городовой, — окликнул тут же Долгоруков одного из стражей порядка и, кивнув в мою сторону, приказал. — Напоить, показать место под оправиться.

Тот судорожно кивнул, чем вызвал бы у меня улыбку, останься у меня желание веселиться.

На ноги я встал с трудом. Мышцы за последние два часа забились и затекли. Слишком часто мозг заставлял их рефлекторно сокращаться сигналом «вот сейчас!» и лишь в последний момент мне удавалось взять тело под контроль.

— Вы сначала попить или?… — Поинтересовался городовой, едва мы дошли до первого этажа.

— Попить-попить… — Пробормотал я. — Найди еще половину лимона. Мытого, естественно.

Что-то усталость накатила страшная.

Стакан я ощутил в руке уже через тридцать секунд после просьбы. Выпил первый. Пригубил второй. Напился. Отдал подержать все тому же городовому, чтобы с ним отправиться после оправки на второй этаж. Половину цитруса мне выдали уже на выходе из комнаты уединения.

Так с лимоном в руке я и поднялся обратно к князю. Хотя видеть хотел бы в ладони лимонку. Дабы покончить разом со всем этим. Эх, если бы не Кобылкин.

С другой стороны, если бы не заложник, то наши ведьмочки элементарно выжгли бы весь этаж. Или затопили. В общем, проблему решили бы кардинально!

А меня уже ждали!

— Где этот ****ый журналист?!! — Орал «истеричный», изредка постреливая короткими в угол стены, за которой мы и притаились.

За сегодня это стало уже привычным!

Князь, заметив меня, уже набрал полные легкие для ответа, но я покачал головой и указал взглядом на лимон. Меня поняли.

— Сейчас приведут!!! — Прокричал он. — Буквально десять минут!

— Через пять минут начинаем убивать заложников! — Крикнул «серьезный». — Торопитесь!

Я удивленно посмотрел на князя. Тот пожал плечами.

— Так у вас же один! — Крикнул он в ответ.

— И его тоже убьем!!! — Буквально взвизгнул «истеричный».

Я только приподнял брови в жесте «О как!» и впился зубами в мякоть лимона. Скулы свело моментально. Но и голова слегка прояснилась.

Поднимаю вверх три пальца.

— Через три минуты будет вам журналист! — Кричит Долгоруков.

Киваю и делаю очередной укус.

— И чтоб тот же самый!!!

— И никак иначе!

— О, публика любит меня, — усмехнулся я, чувствуя как волна бодрящей дрожи проходит по всему телу. — Ежели чего, с голоду не сдохну. Буду заметки кропать, к машинисток приставать… Трахну наконец-то секретаршу босса Леночку…

— Что, простите? — Князь, похоже, решил, что ослышался.

— В образ вживаюсь, в образ, — успокоил его я, расслабляя мышцы и наслаждаясь еще одной минутой отдыха. — Принцип «Верю в то, что делаю».

— Понял вас, Александр Сергеевич…

Минута пролетела мгновенно. «Будить» меня не пришлось. Внутренний тайминг сработал идеально. Как и всегда, впрочем.

Грузно поднявшись на ноги, я махнул рукой князю.

— Газетчика привели! — Заорал тот, совершенно правильно понял жест тот. — Отправляем⁈

— Это ты, Сашка⁈ — Поинтересовался «истеричный», вызвав абсолютно иррациональное желание прокричать что-то вроде «Не, не я!».

— Я, я! — Кричу в ответ. — Спасибо вам, братцы! Без вас бы мне… Край мне просто!

— Так заходи! — Кричит «серьезный».

— А не пальнете?!!

— Мы же не истерички! — Вопит Углов.

«Позвольте усомниться!», — мысленно замечаю я. Но это глубоко внутри. Я-газетчик, поправив висящую на шее камеру, делат шаг вперед. Страшно до жути, но материал сделать хочется! Здесь и сейчас я в это верю. И в секретаршу Леночку!

— Куда пропадал⁈ — Строго спросил меня Углов, но у самого облегчение на лице — дождался-таки.

— Ой, да меня там злой полицмейстер крутил! — вновь скороговоркой чащу я. — Ты, говорит, виноват! Злодеи почти у нас в руках были, а тут ты…

«Не найдя слов», делаю взмах рукой.

За время моего отсутствия в коридоре произошли изменения. Углов вытащил из комнаты тело брата, отчего в коридоре появилась широкая кровавая «просека», и прислонил к стулу, на котором сидел Док.

— Мы с братом вместе начинали, — объяснил этот момент «истеричный». — Хочу, чтобы люди об этом узнали. Ты же напишешь, а, газетчик?

— Обязательно! — Серьезно киваю я, снимая с шеи фотоаппарат.

Ложь срывается с языка легко и свободно! Я же «газетчик», я охоч до жареного сюжета. Верю в это… А сам поудобнее сжимаю ремешок своей техники.

— Встаньте ближе!

Злодеи непроизвольно сделали движение в стулу. Я взвел пальцем «затвор» фотоаппарата. Щелк!

— Нет, так не пойдет! — Заявил я. — Вы же в него оружием тыкаете. Так вы в глазах читателей злодеями и душегубами выйдете! Надо поднять их как охотники, стоящие над трофеем. Это гордо будет! А если вы еще ноги поставите на стул, вроде как на добычу… Вот это будет смотреться!

Брови «серьезного» поползли наверх, но «истеричный» так посмотрел на него, что тот только плюнул и согласился.

Я прильнул к видоискателю.

— Все отлично — Показал я пятерню растопыренных пальцев. — Сейчас ракурс выберу.

5…

Делаю шаг левее.

3…

Камера выскальзывает из моих рук… Сильным движением кисти начинаю ее оборот, крепко сжимая в руке ремешок.

1…

«Лейка» пращей отправляется в полет к голове «серьезного». Я рву следом.

0!

Краем глаза замечаю, как резко дергается голова «истеричного», окрашивая стену за ним содержимым черепной коробки.

А вот напарник его увернуться успел, да в сторону броситься… А вот навести на меня ствол уже нет! Бить им надо было, бить! Хрен бы я тогда резким и сильным ударом по кисти так легко его выбил. А тут еще и в несчастного похитителя разогнанная толчком от стены моя тушка прилетает! Всего килограмм семьдесят, так ведь и он не богатырь!

Не дожидаясь падения перехватываю злодея за мизинец и дергаю назад с таким расчетом, чтобы палец оказался в заломе. Удар под колено роняет «серьезного» на пол, а руку «завернул» он себе сам. Просто по инерции.

Держать!

Цепкие руки пытаются стащить меня с тела!

— Перехвати сначала! — Ору во всю мощь легких.

Мужик борется за свою жизнь всерьез. Без дураков.

Держать!

Наконец, мои «черные» фиксируют его на полу, и кто-то вцепляется мне в руки.

Это уже свои. Я буквально обмякаю, позволив оттащить меня от кучи мала прямо по кровавой дорожке, что натекла из тела погибшего первым Углова.

Глава 8

— Проведенную операцию оцениваю на «отлично», Ваше Сиятельство, — Вытянулся в струнку Директор Департамента полиции (его имя я, вроде бы, даже запомнил, но труда извлечь его из памяти в нынешних обстоятельствах не составил). — Под умелым руководством полковника Сабурова, — да, да, сына того самого Сабурова, — в результате нескольких штурмов похитители были обезврежены, а их жертва освобождена. Отдельно в рапорте господина полковника отмечается противодействие грамотным и выверенным действиям его специалистов со стороны группы неназванных лиц, действующих с ведома и попустительства Третьего отделения Его Императорского Величества Канцелярии. Результатом в высшей степени непрофессиональных и излишних действий указанных лиц, операция петербургской полиции была поставлена под угрозу. Таким образом, под влиянием диалога с так называемым «переговорщиком» уже готовые сдаться преступники открыли огонь едва парламентер предложил им сложить оружие. Отдельно смею указать на применение насилия как к высшим и средним чинам Департамента, так и к мирным гражданам, которых сатрапы в черном без разбору вырывали из толпы и применяли к ним самые настоящие пытки. Замечаний к действиям сотрудников полиции не имею. Мною прикреплен рапорт на Высочайшее имя.

На некоторое время уже привычный мне конференц-зал в здании на набережной Мойки погрузился в тишину. Тянулся худощавый, высокий и поджарый директор, гнусно лыбился низенький, полноватый и «погрызенный» проплешинами полицейский чин, сын ТОГО САМОГО Сабурова, о чем-то думал граф Бенкендорф, пытался удержать в рамках орбит свои глаза обалдевший от таких раскладов князь Долгоруков. А я ржал. Пока про себя.