— Что?

— Ты думаешь, поцелуй — это измена?

Я не ожидал вопроса.

— Что ты имеешь в виду?

— Если у тебя с кем-то серьезные отношения, а он целует другого — ты будешь считать это изменой?

— На сто процентов.

— Правда?

— Конечно. Если ты любишь и уважаешь кого-то, тебе не следует целовать кого-то другого. Конец истории.

Джиджи улыбается мне.

— Что? — Неловко спрашиваю я.

— Иногда мне трудно понять, насколько ты черно-белый. Но в данном случае мне это нравится. — Она облизывает губы. — На самом деле это очень заводит.

— Правда? — Я растягиваю слова.

— Угу.

А потом она поднимается с кровати и забирается ко мне на колени. Она сцепляет пальцы у меня на шее и наклоняет голову, чтобы поцеловать меня.

Когда наши языки встречаются, это как шок для моего организма. Желание разливается по моим венам. Мои яйца напрягаются, а ягодицы сжимаются. Затем Джиджи углубляет поцелуй и покачивает бедрами, вызывая сдавленный звук из моего горла. Все ее извивания — чистая агония. Она наполняет меня болью, которую может облегчить только ее плотное тепло.

Заметив мое затрудненное дыхание и нетерпеливые руки, она тихо смеется и соскальзывает с моих колен, вызвав еще один стон, на этот раз пронизанный разочарованием.

— Ты выглядишь возбужденным, — невинно говорит она.

— Интересно, почему?

— Думаю, я смогу помочь.

— Ммм?

Ослепительная улыбка озаряет ее лицо.

Затем она встает на колени и достает мой член.

— Ты никогда не позволяешь мне делать это достаточно часто, — говорит она, обхватывая пальцами горячий ноющий ствол. — Всегда хочешь просто трахнуть меня, ты ужасный человек.

— Отвратительный, — соглашаюсь я.

Мое сердцебиение становится неровным, когда она опускает голову и обводит языком головку моего члена. То, как я становлюсь невероятно твердым, говорит мне, что долго я не продержусь. Особенно когда она втягивает меня в рот и жадно начинает сосать.

Я откидываюсь на спинку стула, запрокидываю голову, запускаю пальцы в ее волосы и получаю удовольствие. Ощущения, которые она создает, умопомрачительны. Каждый дюйм моего тела кажется горячим и напряженным, каждый мускул напрягся в предвкушении следующего глубокого засоса, следующего уверенного поглаживания ее мягкой руки.

— Ты заставишь меня кончить, — предупреждаю я.

Она просто начинает сосать своим ртом сильнее, как бы подталкивая меня к оргазму. Вскоре ее желание исполняется. Мои бедра беспокойно двигаются, когда она так чертовски хорошо сосет меня. Пока ее язычок скользит по всей длине моего члена при следующем движении вверх, ее коса падает вперед, щекочет мои яйца, и это все, что нужно, чтобы вызвать прилив удовольствия.

Потом она берет несколько салфеток и вытирает меня. Затем она переворачивает свою косу так, что она свисает до середины ее фиолетовой джерси, выглядя очень довольной собой за то, что вот так уничтожила мой член.

И в этот момент я вспоминаю о словах Шейна, сказанных несколько недель назад. Что она — девушка для отношений. Что я не готов к ним.

Я отмахнулся от этого, потому что тогда это не имело значения.

Теперь я пересматриваю его оценку.

Может быть, это неправда. Может быть, я могу встречаться.

Я имею в виду, почему бы и нет?

Ну, кроме того факта, что Джиджи ни разу не выразила интереса ко мне в качестве своего парня.

Словно почувствовав мои тревожные мысли, она морщит лоб.

— Что случилось?

— Ничего. — Я сглатываю сквозь внезапно пересохшее горло. — Как ты смотришь на то, чтобы нам сходить куда-нибудь?

Морщинка на ее лбу становится глубже.

— Куда-нибудь, куда?

— Я не знаю. Типа, на свидание.

Она моргает.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

Я пожимаю плечами.

— Разве ты не помнишь всю ту речь, которую произнес...

— Тут я тебя перебью, Жизель, потому что мы оба знаем, что я никогда в жизни не произносил речей.

Это вызывает у нее усмешку.

— Справедливое замечание. Я говорю о том дне в терапевтическом кабинете, когда ты сказал, что не испытываешь чувствам. — Она цитирует меня.

— Дело не в чувствах, — лгу я.

— Хорошо, тогда какова цель свидания?

— Я не знаю. Было бы неплохо провести некоторое время вместе, когда мы не раздеты.

Хотя теперь, когда я говорю это вслух, быть голым чертовски весело. Почему я хочу, чтобы она была в одежде?

Джиджи на мгновение замолкает, прежде чем издать тихий смешок.

— Я почти уверена, что ты не захочешь встречаться со мной. Не по-настоящему.

— Почему ты так говоришь?

— Я для тебя слишком девчачья.

— Ты играешь в хоккей.

— И я люблю бабочек. И цветы. И… эмм, оперу.

— Оперу, — повторяю я и понимаю, что она пытается сделать. Снова поднимает настроение. Дает мне возможность закрыть за эту нелепую дверь, которую я пытаюсь открыть. Сохраняет хоть немного моего достоинства.

— Ага, оперу, - подтверждает она, насмешливо кривя губы. — Видишь? По выражению твоего лица я могу сказать, что это не твое. Впрочем, это вполне понятно. Я прощаю тебя.

— Тебе на самом деле не нравится опера, — говорю я, потому что теперь начинаю сомневаться.

— Я ее обожаю. На самом деле, это единственное свидание, о котором я когда-либо подумаю.

Теперь я знаю, что она лжет, но прежде чем я успеваю вникнуть в это глубже, она нежно улыбается мне.

— Перестань, Райдер, мы не хотим встречаться друг с другом. Это только все усложнит.

Она говорит это так, словно корабль осложнений не отплыл давным-давно.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ДЖИДЖИ

Хоккеисты любят пожестче

В середине ноября графики мужской и женской команд совпадают и на выходных мы играем с университетом штата Мэн. В женском хоккее всего несколько десятков школ первого дивизиона, а это значит, что на протяжении всего сезона мы постоянно играем с одними и теми же командами, часто идем нога в ногу. Так что всегда приятно встретиться с таким новым соперником, как Мэн. Парни играют в субботу, а девушки — в оба вечера. В любом случае, это достаточно долгая поездка от Брайара, что значит...

— Дорожное путешествие, детка, — счастливо говорит Камила, плюхаясь на двуспальную кровать рядом с моей. Менеджер нашей команды — тот, кто распределяет номера, и в этом сезоне он распределил меня с Ками. Я не возражаю против этого, за исключением того, что иногда она разговаривает во сне и не верит мне, когда я говорю ей об этом.

Сегодня день игры, так что я только что съела обед с низким содержанием белка и тяжелых углеводов, а теперь пью спортивный напиток, пока нам не нужно будет спускаться к автобусу. Отель находится примерно в двадцати минутах езды от катка. Это ранняя игра, начинающаяся в половине пятого, так что остаток ночи мы проведем в одиночестве, и Камила очень рада.

— Не сходить ли нам в клуб? — предлагает она, перекатываясь на живот и поджимая ноги, пока листает свой телефон. — Есть ли в Портленде хорошие клубы? На самом деле я никогда не смотрела.

— Я предлагаю пойти в клуб после завтрашней игры. Сегодня нам следует поужинать или сделать что-нибудь сдержанное.

— Звучит как план.

Она отвечает на телефонный звонок, поэтому я спускаюсь вниз без нее. Тренер Эдли и его сотрудники, вероятно, уже в вестибюле, ждут, когда всех посадят в автобус. Когда я выхожу из лифта и начинаю идти, мой путь преграждает коренастый мужчина в очках и с бородой.

— Джиджи Грэхем.

Я оглядываюсь.

— Здравствуйте. — Он выглядит смутно знакомым.

— Эл Дастин. — Он протягивает руку. — Помощник тренера сборной США.

Мое сердце учащенно бьется. О Боже мой.

Я пытаюсь скрыть свое нетерпение.

— Точно. Да, извините. Рада видеть вас снова. Я думаю, вы были на нашей показательной игре в сентябре. С тренером Фэрли.