Мы стоим в своих кабинках с перегородками высотой по пояс, так что я все еще вижу его краем глаза. Вот почему я чувствую на себе его взгляд, когда провожу обеими руками по своим мокрым волосам, чтобы отжать воду.

— Что? — Раздраженно спрашиваю я, глядя в его сторону.

— Тебя убило бы, если бы ты был немного по приятнее во время тренировки?

— По отношению к тебе? Ты что, хочешь, чтобы я стоял там и тешил твое эго?

— Нет, не по отношению ко мне. Мне не нужно это дерьмо. Я имею в виду других парней.

— Действительно.

— Да. Вуди и Тирни отточили навыки вбрасывания. И Ларсен круто забросил во время нашей последней игры своим точным ударом.

— Да, и как часто ты делаешь комплименты ребятам из Иствуда? — Возражаю я.

— “Ребят из Иствуда” больше нет, — разочарованно говорит он. — Вы все из Брайара.

— Круто — как часто ты делаешь комплименты новым ребятам из Брайара? На сколько я видел, Линдли вчера двигался круче всех на тренировке, отрабатывая обманные маневры. Ты похлопал его за это по спине?

Кейсу хватает порядочности выглядеть раскаивающимся.

— Неважно, — бормочет он.

— Просто говорю. — Я пожимаю плечами. — Это должно работать в обоих направлениях, братан.

— Прекрасно. Я тоже приложу усилия. Это то, что ты хотел услышать?

— Я ни хрена не хотел слышать. Это ты начал говорить.

— Хорошо, понял. Как всегда, приятно было поболтать с тобой, Райдер.

Я отвожу взгляд. Просто не могу заставить себя уступать этому парню. Правда в том, что это его ответственность, потому что, в конце концов, это его дом. Мы все еще нарушители границы. Это ему нужно преодолеть пропасть, а не мне.

Я вытираюсь полотенцем и быстро переодеваюсь в свою уличную одежду. Кейс делает то же самое, натягивая майку через голову. У него пара татуировок на руках. После двух месяцев, проведенных с ним в раздевалке, я уже видел их. Та, что на правом бицепсе, представляет собой крест, но не создает чрезмерно религиозной атмосферы. Это кельтский стиль с множеством витиеватых завитков. Кейс надевает черно-серебристую худи Брайара, поворачиваясь ко мне спиной.

Интересно, а если Джиджи нравится этор, чуваки с татуировками? Хотя, я полагаю, на самом деле это не имеет значения, потому что она больше не трахается с ним, да?

Не-а. Определенно не трахается.

Я зашнуровываю ботинки и беру рюкзак. Перекидываю его через плечо и направляюсь в медиазал, Кейс следует за мной по пятам.

Тренер Дженсен стоит у проектора. Все уже расселись, болтая друг с другом. Когда мы с Кейсом занимаем свои места, Тренер начинает собрание.

Он открывает свой ноутбук.

— Кое-что привлекло мое внимание, — говорит он, обводя взглядом комнату. — Обычно я бы не занимался этим, потому что это, черт возьми, не мое дело.

Хорошо. Это любопытно.

— Но мне сообщили, что из-за новых правил, касающихся как надлежащего поведения в кампусе, так и потенциальных проблем с психическим здоровьем, мы должны предоставить вам адекватную информацию, если возникнет что-то подобное.

— Что, черт возьми, происходит? — Беккет звучит удивленно.

Дженсен бросает на нас мрачный взгляд.

— Давайте начнем. Во-первых, я не создавал эту презентацию. Я просто хочу, чтобы вы это знали. У меня есть способы провести время получше.

Смешки эхом разносятся по комнате.

Он щелкает кнопкой мыши на ноутбуке, и появляется слайд с заголовком.

ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ПОРНОГРАФИИ И ТЫ

Кто-то громко кричит.

— Что это за хуйня? — Спрашивает Трэгер.

— Я не вчера родился, — начинает Дженсен. — Секс — это вещь. Порно — это вещь. Это доступно на каждом телефоне. Я понимаю. Не могу сказать, что считаю это полезным, потому что, знаете, найдите настоящую женщину. Или мужчину, — бросает он. — Или и то, и другое. Какие бы ни были вкусы. Я не понимаю, в чем польза смотреть порно часами подряд, но пока это происходит в уединении вашей спальни, прекрасно. Дрочите как хотите.

— Намеренный каламбур, — говорит кто-то.

— Каламбур не намеренный. Я ими не пользуюсь. Подводя итог — в своей спальне? Отлично, мне насрать. Но просмотр порнографии на территории университета, включая библиотеки, — это не то, что одобряет факультет.

— Чувак, он говорит о тебе, — выпаливает Рэнд, поворачивая голову к Шейну. Затем он начинает хохотать до упаду, и по какой-то причине тренер его не прерывает.

Рэнд бьется в истерике, скрючившись на стуле, широкие плечи вздрагивают.

Даже я не могу с этим бороться. Я прячу свой смех за кулаком.

Шейн смеряет меня убийственным взглядом.

Я сжимаю губы. Хотя вместе с юмором чувствую искру вины. Мы оба знаем, что это моя вина. Слух о его подвигах с библиотечным порно распространился везде. А он просто прикрывал меня и Джиджи.

— Я тебя, блядь, убью, — зловеще шепчет он.

— С учетом сказанного был поднят вопрос о том, что если кто-то делает это на территории университета, он может не обладать надлежащим контролем импульсов, и, возможно, здесь может быть более глубокая проблема, поэтому, и я не собираюсь называть здесь имена — Линдли, — многозначительно говорит он.

Зал взрывается смехом.

Тренер поднимает руку и смотрит на Шейна.

— Будь внимателен, сынок. Кто-то нашел время, чтобы создать для тебя этоу презентацию, так что давай не будем невнимательными мудаками.

Он делает знак врачу команды, и тот выходит вперед.

— Доброе утро, ребята. Давайте поговорим о дофамине, хорошо? — начинает доктор Парминдер своим отрывистым, деловитым голосом. — Взгляните на этот первый слайд. Дофамин — это нейромедиатор, действующий как химический посредник между нейронами в головном мозге. Это также часть вашей внутренней системы вознаграждения, означающей, что когда вы делаете что-то, что заставляет вас чувствовать себя хорошо, высвобождается дофамин.

Шейн опускает голову на обе руки. Я изо всех сил стараюсь не протянуть руку и не похлопать его по плечу. Я предвижу удар кулаком в лицо, если попытаюсь это сделать.

Доктор Парминдер продолжает.

— И когда вы мастурбируете, вы чувствуете себя хорошо.

Патрик Армстронг разражается смехом.

Мы ни за что не справимся со всем этим без того, чтобы хотя бы один человек не описался в штаны.

Позже той ночью Джиджи лежит в моей постели, и я пересказываю события дня, который начался весело, а закончился депрессивно. Мы сравняли счет в матче с Бостонским университетом. Я полагаю, это лучше, чем полное поражение, но они не самая сильная команда в конференции и не могут так близко подбираться к нам. Это бесит. Да, впереди почти тридцать игр, так что мы все еще можем все изменить, но этот сезон уже кажется таким провальным.

— Не могу поверить, что Дженсен сделал это. — Щека Джиджи прижимается к моей груди, она трясется от тихого смеха. — Шейн был зол?

— В ярости. Ты бы видела сообщение, которое он мне потом прислал. — Я хватаю свой телефон с тумбочки, потому что это сообщение нужно зачитывать дословно.

Свернувшись калачиком рядом со мной, Джиджи наблюдает, как я открываю мессенджер.

Она внезапно напрягается, как будто кто-то ткнул ее палкой для скота.

— Что? — спрашиваю я с беспокойством.

— Ничего.

— Жизель. — Она не смотрит на меня, поэтому я приподнимаю ее подбородок, чтобы увидеть лицо. Боль и гнев искажают ее красивые черты. — Что случилось?

После затянувшейся паузы, в течение которой враждебность в ее глазах только усиливается, она, наконец, нажимает на экран и бормочет:

— Если ты не хочешь, чтобы девушка знала, что ты лжешь ей, может быть, не показывай ложь прямо ей в лицо.

О чем, черт возьми, она вообще говорит?

Я смотрю на свой телефон, пытаясь понять, что...

Затем я расхохотался.

— Ты думаешь, это смешно? — огрызается она.

Она пытается сесть, возмущенно отталкивая мои руки, когда я тянусь к ней.