– Ага, – отвечаю я ей безо всякого выражения. Вот почему вся эта ситуация так оскорбительна. Мой бывший парень до безумия красив. Высокий, светловолосый, со светло-голубыми глазами. Когда он пытается кого-то очаровать, глаза теплеют и напоминают летнее небо.

Сейчас он болтает со своим другом Джорданом Трагером. Меня он пока не заметил, чему я очень рада. Последний раз мы виделись в июне, хотя с тех пор несколько раз переписывались. Он хотел со мной встретиться. Я сказала «нет». Рядом с Кейсом я себе не доверяю. Уже только то, что при виде его у меня заходится сердце, как у какой-то наивной идиотки, говорит, что я правильно поступила, отказав ему летом.

– О боже, я влюбилась.

Камила отвлекает меня от Кейса, и я замечаю еще одного хоккеиста.

Ого! Ладно, согласна. Парень просто отпад. Светло-каштановые волосы, светло-серые глаза, а черты лица такие, что при взгляде на него, наверное, водители на улице резко нажимают на тормоз – посмотреть подольше. Он наверняка из Иствуда, потому что раньше я его не видела.

Камила разве что слюнки не пускает.

– Меня ни разу в жизни так не заводил мужской профиль.

Парни меж тем продолжают разогреваться: нарезают круги неподалеку от бортика с клюшками в руках. Я рассматриваю всех, но пока никого не узнаю.

Камила склоняется вперед, высматривая кого-то на катке.

– А кто из них Люк Райдер? – с любопытством спрашивает она. – Я слышала, что Дженсен даже не хотел его брать.

– Ага, ну конечно, он совсем не хотел заполучить нападающего номер один в стране, – сухо откликается Уитни. – Сильно в этом сомневаюсь.

– Слушай, у этого парня такая репутация, что я не стала бы винить Дженсена, реши он не портить программу, – возражает Ками.

В ее словах есть доля правды. Все мы видели, что произошло пару лет назад на молодежном чемпионате[4], где Люк Райдер столкнулся в раздевалке с сокомандником после того, как ребята завоевали для США золото. Райдер сломал парню челюсть, и тот попал в больницу. Все случившееся активно пытались замять (по крайней мере, о причинах никто ничего не знал). Точно сказать, кто начал драку, тоже до сих пор не смогли, но учитывая, что пострадал второй игрок, судя по всему, Райдер хотел свести счеты.

До меня доходили слухи, что с тех пор он держится от неприятностей подальше, но так уж повелось: один раз кого-нибудь побьешь, и эта история вечно будет тебя преследовать. Это пятно на репутации, и неважно, какая там у тебя статистика.

– Вон он, – указываю я на лед.

Люк Райдер подъезжает к блондину, на которого Ками до сих пор восторженно пялится, а следом за ним – еще один игрок с короткими темными волосами. Успеваю только мельком отметить точеную челюсть Райдера, когда он натягивает шлем и отворачивается.

Он все такой же привлекательный, каким я его помню. Вот только из долговязого пятнадцатилетнего мальчишки Райдер превратился во взрослого мужчину – крепкого и мускулистого. Мощь от него так и исходит.

Я не виделась с ним с того достопамятного дня в молодежном лагере несколько лет назад. Меня до сих пор передергивает, как вспомню его пренебрежительное отношение. Сказал, что мне не место на льду. Решил, что я каким-то там фигурным катанием занимаюсь. Да еще и назвал королевой выпускного. Вот наглец. Забавно было стереть самодовольную ухмылку с его лица: мы тренировались в тот день «двое на одного», и по количеству голов я обогнала и его, и второго парня. Да, такие жалкие мелочи приносят мне радость.

– Черт, до чего сексуальный, – выпаливает Уитни.

– Это все членомагия плохиша и бабника, – вклинивается Ками. – Они от этого кажутся только лучше.

Мы все невольно хихикаем.

– А он плохиш и бабник? – уточняет Уитни.

Ками в ответ смеется.

– Ну, насчет плохиша тут все и так очевидно. Только посмотри на него. Но да, он с кем только не мутил, репутация у него еще та. Только он никого не кадрит в привычном смысле.

Я тыкаю ее в спину и ухмыляюсь.

– Это еще что значит? Он кадрит в каком-то непривычном стиле или как?

– Это значит, что он совершенно не старается никого затащить в койку. Ни за кем не гоняется, не флиртует направо и налево, как другие игроки. Моя кузина видела его на вечеринке в прошлом году, так, по ее словам, этот парень весь вечер просто стоял в углу, надувшись. За все время ни слова никому не сказал, и тем не менее толпы озабоченных девиц ему прямо на шею вешались. Так что у парня явно есть выбор.

Наш разговор прерывает пронзительный свист. Мы все как одна вытягиваемся в струнку… потому что инстинкты ничем не перешибешь. А мы ведь даже не на своей тренировке.

Тренер Дженсен выходит на лед в сопровождении двух помощников и Тома Эдли. Снова дует в свисток. Два раза – коротко.

– Построились! Две линии посреди катка! – Голос его так и разносится по огромной арене.

Хоккеисты резко натягивают шлемы и маски, поправляют краги[5], выстраиваясь, как велено. На льду куда меньше ребят, чем я ожидала.

– Мне казалось, в команде Иствуда человек тридцать, разве нет? – поворачиваюсь я к Уитни.

Она кивает.

– Я слышала, он разбил тренировочный лагерь на две группы, пока они практикуются. Это, наверное, только первая.

Я криво улыбаюсь, заметив, как выстраивается команда. Парни из «Брайара» стоят плечом к плечу. Парни из «Иствуда» – точно так же. Райдер зажат между двумя приятелями, челюсть напряжена.

– Отлично, – рявкает Дженсен и хлопает в ладоши. – Не будем терять время. Нам надо многое сделать на этой неделе, чтобы составить окончательный список команды. Сначала попрактикуем тактику «бросай – беги». Немножко выпустим пар, идет?

Остальные тренеры начинают загонять всех на позиции за одной из сеток. Из-за того, как они построились в самом начале, большинству пришлось разбиться на пары, где один игрок из «Брайара», а второй – из «Иствуда».

Сейчас начнется настоящее веселье.

– От того, кто первым завладеет шайбой, я жду не просто удара, а гола. От второго хочу увидеть, как вы проводите форчекинг[6], чтобы заполучить шайбу себе.

Снова звучит свисток, и на льду начинается движение. Упражнение простейшее, и все же меня всякий раз охватывает восторг. Обожаю эту игру. Все, что связано с хоккеем, буквально приводит меня в экстаз.

Дженсен бросает шайбу в углу за противоположными воротами, и первая пара игроков устремляется к ней вдоль бортиков. У них на джерси нет ни имен, ни номеров, так что я даже не знаю, за кем наблюдаю.

А вот во второй паре я сразу подмечаю Кейса. Не по тому, как он выглядит, а потому, что у него есть особая, можно сказать, фирменная манера скольжения, стремительный рывок вперед. У Кейса Колсона самый точный бросок во всем студенческом хоккее. Он, наверное, смог бы обставить и большинство парней из НХЛ. Неспроста его выбрали играть за «Тампу» [7].

– Тут гораздо скучнее, чем я думала, – ворчит Уитни. – Что, ничего такого не будет?

– Серьезно, – встревает Камила. – Давайте уже свалим отс…

Не успевает она договорить, как наконец напряжение перерастает во взрыв.

Начинается все с жесткого форчека от Джордана Трагера. Я видела достаточно игр «Брайара», чтобы узнать Трагера, как и Кейса, правда, в его случае – по агрессивной манере. Он настоящий сноб, причем во всем. А еще он колоссальный мудак, так что, когда второй игрок начинает так же агрессивно ему отвечать, я понимаю, что Трагер, как обычно, начал трепаться на льду.

Не успеваю я глазом моргнуть, как краги летят на лед и начинается драка.

Вообще-то в студенческом хоккее драки запрещены. Обоих тупиц попросту вышвырнули бы с матча и посадили на скамейку штрафников на следующем. На тренировке такое обычно тоже порицается – можно и выговор получить.

Но сегодня?

Дженсен спокойно наблюдает за происходящим.