— Ты можешь это убрать? — Логан ворчит на Дина. — Официанты абсолютно неправильно все поймут.

— Я не могу забрать их с собой домой, — протестует Дин. — У Элли возникнут вопросы.

— Я приму твои презервативы, — любезно говорю я. — Но только для того, чтобы высыпать их в большую миску и выставлять на вечеринках.

— Хорошая мысль. Я уверен, что в доме братства это высоко оценят.

Логан смотрит на меня, прожевывая кусок пирога.

— Ты сошлась с Колсоном?

— О Боже мой. Мы можем, пожалуйста, не говорить на эту тему?

— Мне нравился этот парень, — говорит он.

— Да, ну что ж, все кончено. И нет, я ни с кем больше сейчас не встречаюсь. И нет, я не собираюсь пользоваться этой огромной коробкой презервативов. Но если бы я собиралась ими воспользоваться, я бы никогда не сказала об этом никому из вас. Никогда. Итак...

— Да, я не хочу знать, — соглашается Логан, ухмыляясь.

Затем принесли счет, и эти двое начинают препираться о том, кто его оплатит. Я почти уверена, что там всего около двадцати баксов, и в конце концов забираю его сама.

— Пожалуйста, позвольте мне угостить моих дорогих дядюшек. — Я одариваю их лучезарной улыбкой. — Молодые всегда должны быть добры к старикам.

Они оба упираются в меня.

— О, я это запомню, — рычит Дин.

— Я расскажу твоему отцу, — добавляет Логан.

— Он знает, что он старый. Тебе не нужно ему напоминать.

Я оплачиваю счет, кладу бумажник вместе с ключами от катка в свою огромную кожаную сумочку.

Я уставилась на дурацкую коробку с презервативами. Поколебавшись, тоже засовываю ее в сумку, в основном, чтобы показать им, что я крутая и беззаботная и меня не волнуют такие вещи, как огромные пачки презервативов.

А потом, прежде чем я успеваю опомниться, приходит время встретиться с Люком Райдером.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

РАЙДЕР

Подсчет презервативов

Мансен — небольшой городок рядом с Гастингсом. Не смотря на то, что я слышал — это какая-то дыра. Тем не менее, когда мы подъезжаем к катку, он находится в совершенно новом просторном здании со стенами из сверкающих окон. Полный контраст с остальной частью сурового, индустриального вида городка.

Беккет тоже замечает это. Он тихо насвистывает с пассажирской стороны моего джипа, который, благодаря Оуэну, я смог починить. Но я верну ему деньги. Мне не нужны подачки.

Белый внедорожник Джиджи — единственный автомобиль на парковке, когда мы заезжаем. Сейчас 9:00 вечера, и только что закрылся вход для посетителей, согласно расписанию, размещенному в Интернете.

— Она не будет против, что я здесь? — спрашивает Беккет, проводя рукой по своим светлым волосам.

— Я написал ей и предупредил. Все хорошо.

— Переписываешься с бывшей своего со-капитана. Смотри, ты ходишь по опасному краю.

Я закатываю глаза.

— Ага, я не боюсь Колсона.

Мы выпрыгиваем из джипа.

— Ты должен признать, кусочек запретного плода всегда слаще.

— Я не собираюсь трахать ее. Я сказал, что помогу ей отработать игру за воротами. Она сказала, что поговорит обо мне со своим отцом. Беспроигрышный вариант.

— Угу. Я уверен, как раз в этом все дело.

— Чувак, это была твоя идея.

— Вообще-то, это была идея Линдли.

— Неважно. Ты сам на это согласился.

Джиджи уже открывает свой багажник. На ней джинсы и обтягивающая белая майка, ее темные волосы заплетены в длинную косу, спускающуюся по спине. Она лезет в багажник и вытаскивает свою хоккейную сумку и рюкзак. Мы тоже достаем снаряжение с заднего сиденья джипа.

— Привет, — говорит она при нашем приближении. Она бросает слегка настороженный взгляд в сторону Беккета.

Он невозмутим, сверкая своей отвратительной австралийской ухмылкой. Той, которая максимально показывает ямочки на щеках.

— Отлично выглядишь, Грэхем.

— Спасибо.

— Что? Даже не ответишь комплимент?

Она фыркает.

— Вау, это больно, — говорит он, прижимая руку к сердцу в притворной агонии.

— Ага, как будто тебе нужно, чтобы я тешила твое эго.

— Мое эго? Нет. Но другие вещи... — Он многозначительно умолкает. И в устах любого другого чувака это прозвучало бы скользко, но у Беккета, каким-то образом, это получается шикарно.

Джиджи хихикает, подтверждая мои подозрения, что Беккет Данн не может сделать и сказать ничего такого, что бы не понравилось женщине.

Ее смех затихает, когда наши взгляды встречаются. Она прикусывает губу, и мне интересно, думает ли она о выходных. Я вот думаю. В течение нескольких дней я пытался разобраться в том огромном сексуальном напряжении, которое внезапно возникло между нами, когда мы прятались от спонсоров.

Когда я чуть не поцеловал ее.

Я все еще пытаюсь осознать это. Да, она горячая. Я провел всю ночь, пытаясь не пялиться на ее голые загорелые ноги. И не заставляйте меня описывать остальные части ее тела. Плотные и скульптурные. Достаточно горячие, чтобы зажечь мою кровь.

Кстати, до гала-концерта я не слишком задумывался о том, чтобы переспать с ней.

Теперь я вроде как задумываюсь.

— В любом случае. — Она прочищает горло. Через одно плечо у нее перекинуты сумки, а на другом — кожаная сумочка. Она просовывает руку в последнюю и достает связку ключей. — Давайте заходить.

Я поднимаю бровь.

— У тебя есть ключи от этого места?

— Я знаю одного парня.

— Какого парня? — С любопытством спрашивает Беккет.

— Моего дядю. Он вырос здесь.

У входа на внешней стене прикручена маленькая золотая табличка с надписью:

В ЧЕСТЬ ДЖОНА ЛОГАНА

ЗА ЕГО ЩЕДРОЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ НА БЛАГОУСТРОЙСТВО

ГОРОДА МАНСЕН, штат МАССАЧУСЕТС

— Твой дядя Джон Логан, — недоверчиво бормочу я.

— Ну, не по крови, но он лучший друг моего отца. Мы с братом выросли, называя его дядей Логаном.

Я стараюсь не зацикливаться на осознании того, что наше детство было настолько не похожим, что мы с таким же успехом могли вырасти на двух разных планетах. Но, тем не менее, поднимается горечь. Как бы ей ни хотелось, чтобы имя семьи не преследовало ее повсюду, правда в том, что это так. Это открывает перед ней двери, о которых я и мечтать не мог.

В моих мыслях вспыхивает модный, ухоженный район, через который мы проезжали субботним вечером по пути в загородный клуб. Опять же, совершенно другая планета по сравнению с той, где я жил ребенком. Сначала маленькая двухкомнатная квартира в Фениксе, где я жил с родителями до смерти матери. Потом обветшалые дома приемных семей с заросшими дворами и покосившимися сетчатыми заборами. Почти невозможно представить себе райское детство, которое, должно быть, было у Джиджи.

— Черт возьми, я хочу быть тобой, когда вырасту, — замечает Беккет.

— В общем, я сказала Логану, что мне нужно уединенное место для тренировок, и он предложил этот каток. Я сегодня с ним встречалась и забрала ключи.

— Благодаря папочке у тебя классные привилегии, — не могу не съязвить я.

— Эй, папочка — это причина, по которой мы здесь, не так ли? Чтобы я смогла уговорить его на тебя? — Она слащаво улыбается. — Итак, либо у меня знаменитый папа, который может принести тебе пользу, и ты не жалуешься на это, либо у меня его нет, и тебе чертовски не повезло. Того, и другого быть не может, король выпускного.

В ее словах есть смысл.

— Раздевалки тут, — говорит она, ведя нас в конец коридора, освещенного флуоресцентными лампами.

Джинсы сидят на ней как нарисованные, и я не могу не любоваться ее упругой попкой. Беккет тоже туда смотрит. Он ловит меня за этим занятием и понимающе ухмыляется. Я хмуро смотрю на него.

Мы подходим к мужской раздевалке, которая заперта. Джиджи останавливается и перебирает ключи.

— Сейчас. Я не уверена, какой именно.