Потом начинаю вспоминать все самое значительное из своей теперь невероятной памяти:

— Шестого мая самолет на Камчатке. Что мог, то уже сделал.

— Пятого июня — «Александр Суворов». Готовлюсь к звонкам, чтобы не ехать еще раз в Ростов-на-Дону.

Дальше из имеющего интерес для меня, пятнадцатого июня — Щелоков и Медунов исключены из ЦК КПСС, хотя никакого практического смысла для меня в этом знании нет.

Приятели товарища Брежнева начинают терять влияние и выходят в отставку один за другим.

Товарищ Андропов пытается что-то сделать с экономикой, передавая больше прав трудовым коллективам. Однако между рабочими коллективами и директорской прослойкой давно уже образовалась примерно такая же разница, как при проклятом капитализме. Эти его меры никак не помогут терпящему явное поражение социализму, а дальше, уже в сентябре, он просто уйдет на больничный, с которого никогда не вернется.

— Первого сентября — южнокорейский пассажирский самолёт Boeing 747 сбит советским истребителем над Сахалином. Погибло 269 пассажиров и члены экипажа. Явно лишний грех на репутации Советского Союза. Полетал бы чертов лайнер над СССР — сильно бы от нас не убыло, а так получился один из поворотных моментов превращения в «империю зла». Как на это повлиять — не знаю.

— 26 сентября подполковник Станислав Петров предотвратил ядерную войну. Тоже без меня обойдутся.

— 2 ноября — Начало крупномасштабных учений НАТО «Able Archer 83», которые чуть было не были приняты в СССР за начало ядерной войны. Это последняя ядерная паника времён холодной войны. Явно тоже без меня.

— 18 ноября — безуспешная попытка захвата самолёта в Грузинской ССР, несколько человек погибло и было ранено. Должен сообщить.

— 24 декабря — Катастрофа Ан-24 в Архангельской области, погибли 44 человека. Должен сообщить.

В восемьдесят третьем году вроде все.

Дальше начал перебирать восемьдесят четвертый, но совсем вскользь, ведь лучше бы мне все эти воспоминания записать на бумагу на всякий случай.

А то вдруг абсолютная память пропадет.

С родителями поужинал, подробно отвечая на все вопросы про свою нынешную жизнь.

Нужно им дать какую-то информацию, чтобы меньше переживали, а то пропал в большом городе с концами.

Работаю курьером за копейки, а деньги откуда-то зарабатываю солидные, особенно для девятиклассника. Как бы срок не получить за такое везение, вот чего они правильно опасаются.

— Да все хорошо. Работаю курьером, катаюсь на велике по городу до обеда, потом иду на тренировку.

— Живешь-то все там же?

— Да, отличное место для жизни и хозяйка самая лучшая, которая может быть. До овощного, когда там работал, всего тридцать метров, до торга сейчас двести, до ее училища моей подруги с полкилометра. Все рядом, очень удобно так жить. До зала бокса два километра, то пешком хожу, то на велике катаюсь.

— Живешь с кем-то уже? — это уже мать, чувствует своим сердцем, что не зря сыночек такой довольный жизнью.

Отец хмурится, боится, что его сокровище-сыночка, которого еще можно в военное училище пристроить за спортивные успехи, кто-то без его разрешения уведет?

Какая-нибудь шалава гулящая? Увидев деньги? Вполне могла бы попробовать, только наличие денег я пока никак не свечу, даже джинсы себе не купил, хотя собираюсь.

Только не уведет точно, меня уже на какую-то особую доступность не купишь, да и в училище мне уже не попасть. Впрочем, вечерняя школа может решить вопрос со средним образованием, только зачем мне такая радость?

Мне бы до современного УЗИ добраться и решить вопрос с армией навсегда.

Тут отца ждет полный облом, в прошлой жизни я его ни разу не спрашивал, с кем мне можно и нужно жить, а от его наивных предложений хохотал в горло каждый раз.

— Приходит ко мне одна девушка. Нет, расписываться пока не собираемся. Семья хорошая, из Нерехты. Про свадьбу не думаю, рано нам еще. Ей в декабре восемнадцать будет. В училище учится, дальше не знаю, куда пойдет. На июнь-июль ей работу найду. Мороженое будет около большого магазина продавать. Фотография? Есть, — и я показываю светкино фото на паспорт, которое у меня сохранилось. — Да, красивая и чернявая. В кого — не знаю.

— Как работу найду? Да по знакомству, тем более, она такая работящая и хорошая. Я там в округе всех директоров из торговли знаю.

Родители не спорят, а чего спорить, если уже три тысячи рублей держу дома, и они это знают.

— На квартиру коплю, будет восемнадцать лет. сразу начну вопрос решать. Как решать? Через брак, конечно, как это еще можно сделать? Ну да, придется жениться на какой-то гражданке. Не бойтесь, для меня эти пять-шесть тысяч будут небольшие деньги.

— Проблемы могут быть. Продаю только среди своих знакомых, но все может случиться.

Лица родителей мрачнеют, у них стоит суровая советская прививка от спекуляции и прочих таких тем навсегда. Только честный труд гарантирует спокойную жизнь, но это не мой вариант.

— Учился бы в школе, так хорошо бы было, — вздыхает мать.

— И в училище мог бы… — начинает свое занудство отец, но быстро умолкает, когда я достаю еще пачку денег и выкладываю на стол.

— Вот еще тысяча рублей, положите к тем трем, но имейте в виду, что это ваши деньги. Кто бы не пришел и чего не спрашивал, ваши и все.

— Так может на книжку их положить? — спросил отец. — У тебя здесь уже четыре тысячи будут лежать, зачем нужно так рисковать?

Понятное дело, родители побаиваются воров и не хотят переживать лишнего. У них примерно восемь тысяч имеется на книжке со старых времен, еще с продажи дома, единственно, что на аппаратуру я примерно девять сотен потратил.

Нужно еще как-то вопрос техникой решать, раз я вступаю на тонкий лед предупреждения о катастрофе через телефон.

Тут есть, о чем подумать. Вертушка хорошая и недорогая, нужна иногда мне, кассетник точно нужен, тем более, что скоро фирменными кассетами на пару лет завалят прилавки советских магазинов.

И сами слушаем музыку, и продаю еще иногда кассету-другую МК-60.

А вот бобинник точно скоро станет ни к чему. И тема закончится из-за фирменных кассет, и родителям он не нужен. Не стану я его перевозить в город, а продам в Питере, там спрос побольше будет явно. Поспрашиваю знакомых и отдам по его стоимости. Или все же в комиссионку отнести, но там поменьше выйдет?

Об этом родителей предупреждаю тоже:

— Деньги кладите на книжку, но только помните, что нужно все ваши и мои деньги потратить года до восемьдесят седьмого. Если я не смогу сам в этом поучаствовать.

— На что потратить? Да купите вон в Липово дом с участком побольше главное. Не на сам дом смотрите, а на участок. А лучше в Устье и не один, а сразу два. Недвижимость, то есть дома и квартиры, всегда в цене будут. И сами будете на огороде копаться, и деньги не пропадут. А так точно пропадут, я уже про это сны видел, — жестко отвечаю на отцово возражение.

— Да хоть разведитесь, и тогда имеете право на две дачи, — отвечаю на еще одно ограничение при СССР. — Земля там плохая? Один песок? Тут разговор как бы про то, чтобы рубли не пропали, а не про урожаи будущие. Пригнал за четвертной экскаватор, и он тебе весь песок выкопает, еще за полтинник тебе этого чернозема навезут пару Кразов. Не дороже денег стоит, пара сотен рублей и ты посреди сплошных черноземов живешь.

— Или все ваши рубли пропадут. На тысячу рублей потом купите маленькую баночку кока-колы и выпьете ее. Или сникерс скушаете. Не знаете, что такое сникерс — маленький шоколадный батончик из США? На шесть тысяч целый один американский доллар получите в обменнике, их тогда много будет. И долларов, и обменников.

— Может что со мной случиться? Может, так что буду вам звонить теперь каждую неделю два раза.

Утром рано снова бегу на электричку, на душе спокойно, деньги оставил, с родителями поговорил, предупредил, что им делать. Справятся, вступят в перестройку без рублей и с недвижимостью какой-никакой, а не наоборот.