Не так и много в свете моих доходов, но ведь еще нужно посчитать время, потраченное на комсомольские хлопоты.
И шоколадки за участие в ячейке тоже чего-то стоят, это еще рублей сорок придется добавить к расходам.
Итого тогда соточка рублей минимум.
Поездки в райком, оформление заявлений, промывание мозгов там и еще я понял сегодня только что одну интересную вещь.
Как только я справлюсь, если справлюсь, с полученным заданием и нужда во мне отпадет, меня сразу же задвинут из комсомольского актива.
Почувствовал плохо скрытый негатив в свою сторону и от своего парторга, и от комсомольских вожаков, а с таким отношением не стоит пытаться сделать какую-то карьеру. Это условие мне хорошо понятно, удержаться как-то на никому не нужной должности в принципе можно, всем постоянно подлизывая, но про продвижение по карьерной лестнице лучше сразу забыть.
А самое главное, что так же наглядно понял, по своему личному к этим трутням отношению, что не собираюсь что-то терпеть и унижаться ради призрачной карьеры, чтобы добраться когда-то до того же райкомовского ЦНТТМ.
Денег я и без такой крыши нормально заработаю в любом случае. Если не попадусь, конечно.
То есть стараться для комсомольской карьеры мне нет никакого смысла, да и лень откровенно на самом деле.
Так что вернулся я домой после демонстрации и потом вел обычную жизнь семейного парня, но пока еще без детей.
Гуляли по городу со Светочкой, доехали до Петропавловки, потом посидели в том самом «Гроте», где наши ротные нахимовцы по своим хвастливым рассказам все время проводили. Начиная с того времени, когда они из карасей превращались в питонов.
На самом деле один столик с такими ребятами нашелся, сидели рядом с нами и Светику все время подмигивали бравые питоны, разливая портвешок под столом. Чувствовали себя в этом момент очень крутыми героями конечно.
Ну и пусть радуются жизни, я Свету забрал после коктейля выпитого и довел через мост и Марсово поле до «Вислы», где познакомил и с такой стороной ленинградской жизни. Однако ей, приличной еще такой провинциалке, чад и угар дешевой пивнухи не зашли, как я и ожидал, поэтому мы запрыгнули на Майорова в шестидесятый автобус и приехали домой.
На следующий день покатался по магазинам, и оказалось, что все женское барахло очень быстро распродал. Конфет еще много осталось, а вот шмотки по хорошим ценам разлетелись сразу. Видно, что есть в торговле места, где и простые молодые продавщицы, и заведующие отделами хорошо зарабатывают или просто делают прибыль, поэтому на красивые вещи, выглядящие совсем не по-местному, денег жалеть не стали. Разобрали все сразу и сказали еще привозить.
Из ста восьмидесяти рублей закупки сделал сто пятьдесят грязными, если вычесть двадцатку продавщицам в «Таллинском» универмаге, то сто тридцать остается. Нормально скатался, так жить можно.
— Явно видно, что на новых точках смогу долго продавать безо всяких скидок и уценок особо модное барахло, — делаю я давно ожидаемый вывод.
Из-за такой тяги я даже срочно метнулся на Варшавский вокзал к знакомым девчонкам-кассиршам. На сегодня мест, конечно, нет ни одного даже по знакомству, и я успокоился.
Ничего, на седьмое у меня билет есть, пока хватит поездок. Еще и на пятнадцатое заказал по три билета туда и обратно на следующий день.
— Ничего, скатаюсь за одними шмотками, раз такая серьезная тяга пошла. Конфеты и кондитерка еще есть, нужно новую тему какую-нибудь найти.
Вечером опять отправился на тренировку, в зале был один, так что только качался и жал штангу. Пару кило мне можно набрать до соревнований за целый месяц, затем день не пожрать и все будет в норме с весом.
Потом праздники закончились, прямо на следующий день, кстати. Я пришел в торг, там работы для меня с утра не нашлось, поэтому вернулся еще раз после обеда и получил две бумаги с доставкой.
Отвез их и сразу пришло мне время выдвигаться в музыкальную школу к четырем часам на бывший и еще будущий Вознесенский проспект, как договорено.
— Я к Татьяне Викторовне, — сказал на входе бабуле-вахтерше и поднялся на второй этаж в девятую аудиторию.
Преподавательница музыки ждет меня в учебном классе и сразу же приступает к тестированию моего музыкально слуха.
Там за два часа непрерывных страданий, почти полного непонимания заданного и еще пять рублей я узнал, что со слухом у меня все довольно плохо.
— Не совсем прямо так, что вообще его нет. Но на самом таком пределе, если честно. Если займетесь музыкой, то что-то у вас улучшится, может будет получаться немного попадать в ноты. Если играть хорошо знакомое произведение, много раз пройденное, то даже не поймут, что у вас со слухом все печально. А если какая-то импровизация потребуется, то тут уже никак, — немного даже виновато призналась мне учительница по классу сольфеджио.
Ну, я на самом деле про такой исход сам заранее догадывался, поэтому так уж и не расстроился.
Играть классику мне вообще не требуется, а вот четко попадать в музыку — непременное условие.
Поблагодарил девушку, вышел на улицу, отстегнул велик и запрыгнул на него. Потом закрутил педали, размышляя про себя по дороге:
— Что же, теперь все становится более ясно с призванием. Прыгать по сцене с гитарным грифом или хотя бы микрофоном смысла учиться нет никакого, даже на барабанах меня вычислят с одной песни. Тем более на барабанах, — размышляю я, крутя педали домой.
— В продюсеры даже со знанием песен меня не возьмут, там все эстрадной мафией занято наглухо, просто автором песен есть резон работать, но это надо сразу их на себя официально оформлять. Тут только с моим совершеннолетием получится что-то сделать. На что рокеры с хоть какой-то минимальной известностью будут явно не согласны, но найти каких-нибудь ноу-нэймов в этой теме, чтобы стать их исполнительным директором, продюсером и автором песен вполне возможно. Нужна любая начинающая группа с неплохим вокалистом и умеющими немного играть неважно кем по большому счету, — размышляю я, прыгая с бордюра на дорогу и уворачиваясь от пижонской шестерки.
— Вполне тема через пару лет нарисоваться в рок-тусовке и вывести слабенькую группу наверх чартов.
— Только новая память мне загружена не на все годы вперед, а именно на восемьдесят третий и восемьдесят четвертый с куском восемьдесят пятого, как я уже проверял. Зачем это так сделано — я не знаю, но пока песни из этого времени мне не помогут заработать каких-то серьезных денег. В рок-клубе какая-то жизнь начнется с восемьдесят пятого, так что прямо сейчас мне про такие возможности можно даже не думать. Вот стукнет восемнадцать, повзрослею заметно по внешнему виду, наберу еще веса, стану боксером со званием «мастер спорта» и можно будет снова вернуться к этому вопросу.
Сегодня Света ночует в общаге, поэтому я по приезду на квартиру быстро собираюсь и на семь часов качусь домой. Давно пора родителей навестить, даже с ночевкой, всякое может случиться в любой момент с моей спекулянтской деятельностью, и понятно, что со мной самим, поэтому хорошо бы соломки подстелить.
Себе джинсы и Свете кроссовки я еще не купил, поэтому у меня на руках скопилось примерно полторы тысячи рублей.
Пятьсот мне на следующую затарку хватит вполне, за неделю я полностью распродамся и потом на поездку с девчонками у меня уже восемь-девять сотен наберется. Кроссовок на продажу пока никто не предлагает, правда мои знакомые по такой теме с фарцовкой явно, что начинающие любители, а не настоящие профи.
Так что на дорогую покупку так сразу рассчитывать не стану, пусть Светочка немного отойдет от покупки «Монтаны», уже ближе к концу мая или сразу после поездки с девчонками попробую ее еще раз порадовать.
Пока катился в электричке, опять показав свой ученический контролерше, хорошо подумал о будущей жизни, как она у меня сейчас вырисовывается:
— Значит с комсомолом завязываю однозначно, с карьерой автора крутых песен жду еще пару лет. Дела у меня и так отлично идут по финансовой части, больше упираться со спекуляцией не особо требуется. Тема хорошо налажена, с билетами нет проблем, с хранением товара в Таллине тоже все отлично. Пока мама Арнольда жива, буду ей помогать, раз сыну некогда. И она мне очень здорово поможет с хранением и общей безопасностью скупки товаров народного потребления в славном городе Таллине.
