Ослабевшие колени подогнулись, Полина опустилась на корточки, прислонилась затылком к двери и закрыла глаза. Когда головокружение прошло и темнота в глазах рассеялась, она подумала, что любопытство достаточно и даже с лихвой удовлетворено, пора возвращаться на берег.

Девушка заставила себя подняться, сняла с плеча ставшую вдруг слишком тяжелой сумку, взяла ее в руку и пошла прочь, не оглядываясь.

На тенистой аллее, под живым зеленым навесом стало гораздо легче. Тревожное наваждение рассеялось, сделалось даже как-то смешно и неловко за прямо-таки настоящую паническую атаку из-за разгулявшейся фантазии.

В босоножку попал мелкий колючий камешек. Девушка наклонилась, чтобы его вытащить, а когда выпрямилась, увидела чью-то фигуру в конце аллеи. Мужчина в черном костюме с белым прямоугольником воротничка под горлом стоял посреди дорожки и смотрел прямо на нее. Сердце ухнуло куда-то в пропасть, Полина судорожно вцепилась в свою сумку похолодевшими пальцами. Роль любопытной дурочки, которую она собиралась изобразить на случай гипотетической встречи с хозяином острова, не казалась такой уж легкой теперь, когда он стоял в сотне метров от нее. Делать было нечего, на ватных ногах девушка пошла дальше по аллее. Мужчина стоял неподвижно, заложив руки за спину. Даже издалека было видно, что падре Гаэтано очень хорош собой. На вид ему было от силы сорок с небольшим, выше среднего роста, светлая кожа, слегка позолоченная загаром, классически ровные черты лица – твердый подбородок, острые скулы, высокий лоб и прямые брови. Черные волосы, густые, блестящие, чуть длиннее скул, как отросшая стрижка, обрамляли его лицо.

– Здра-а-авствуйте! – протянула Полина, пытаясь улыбнуться дрожащими губами. – Прошу прощения за вторжение…

Девушка подошла еще ближе и рассмотрела, что у мужчины разноцветные глаза – сапфирово-синий и светло-зеленый. Он смотрел на нее в упор немигающим взглядом гипнотизера, и Полина почувствовала, что ей опять становится плохо. Все слова и роли вылетели из головы, захотелось только одного – лечь на дорожку и застыть без движения, притворившись мертвой. Ведь тогда хищник должен потерять к ней интерес и скрыться в чащобе.

– Извините меня, – пролепетала Полина, неожиданно для самой себя собираясь расплакаться, – я не хоте…

И тут мужчина моргнул, наконец. Но моргнул поочередно, сначала синим глазом, потом зеленым. Это послужило последней каплей. Девушка запнулась нога об ногу и упала на колени прямо перед ним. Не зная, куда глубже проваливаться со стыда, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Мужчина не пошевелился, чтобы ее поднять. Он продолжал молча стоять, нависая над непрошеной гостьей гранитной черной тенью. Захлебываясь, Полина прорыдала:

– С-с-кажите… что-нибудь… Мне… мне… страшно…

– Давай руку, – сдержанно произнес мужчина.

Звук необыкновенно красивого глубокого голоса, каким не каждый артист обладает, немного отрезвил Полину. Она подняла залитое слезами лицо и взглянула на него. Падре Гаэтано протягивал ей ладонь. Девушка схватилась за его руку, он помог ей подняться и повел за собой.

– Ку-куда мы и-идем? – Она продолжала судорожно всхлипывать и никак не могла успокоиться.

– В дом, выпьешь воды, приведешь себя в порядок.

– Лучше я пойду… то есть поеду, у меня там лодка… – сбивчиво пролепетала Полина.

– Сначала выпьешь воды.

Приказной безапелляционный тон отбивал всякое желание спорить, и девушка покорно поплелась за мужчиной к средневековому замку. Хотелось верить и надеяться, что от человека в костюме священника, пускай даже такого странного, ничего плохого ожидать не стоит.

Сразу за порогом замка начинался большой зал-гостиная с камином, обставленный в таком же средневековом стиле, разве что без шкур и звериных голов на стенах. Гаэтано указал ей на длинный диван напротив камина, а сам прошел дальше. Полина поставила сумку на пол, примостилась на краешке и огляделась. Обстановку нельзя было назвать уютной, она скорее подавляла, словно каждый предмет здесь хотел служить только своему хозяину и всячески желал поскорее избавиться от посторонних. Где-то в глубине гостиной хлопнула дверца холодильника. Такой современный звук был настолько неуместным среди темного резного дерева, бронзы, бархата и гобеленов, что вызывал недоумение.

Мужчина принес стеклянный кувшин воды с ломтиками цитрусовых, листьями мяты, базилика и стакан. Поставил на низкий стол у дивана и молчаливым жестом предложил гостье угощаться. В этот момент под пиджаком зазвонил телефон, и Гаэтано вышел во двор разговаривать. Когда дверь за ним закрылась, Полина почувствовала себя увереннее. Она поспешно наполнила стакан напитком, выпила в пару жадных глотков и сразу налила еще. Душистая кисловато-пряная вода подействовала как дурман; навалилась свинцовая сонливость, глаза стали закрываться сами собой. Девушка поняла, что сейчас просто-напросто отключится. Подумав, что после истерики в парке ей все равно больше нечего терять, она сняла босоножки, свернулась на диване калачиком и мгновенно заснула.

Разбудил Полину грохот взрывов. Сквозь сон показалось, что она у себя дома, а за окнами ночной салют в карьере, но это были громовые раскаты – над островом бушевала гроза. С трудом разлепив ресницы, девушка поводила взглядом, пытаясь понять, где находится. Лежала она все на том же диване, укрытая колючим пледом. В камине потрескивали дрова, в кресле у огня сидел хозяин дома с бокалом красного вина. В гостиной было темно, только вспышки молний понемногу рассеивали мрак.

– Ой, похоже, я уснула, – сконфуженно произнесла Полина. – Сколько сейчас времени?

Кутаясь в плед, она села в углу дивана, поджав ноги.

– Девять вечера, – ответил падре.

– Боже, лодка! – схватилась за голову девушка. – Всего на час ее попросила!

– Смотрю, ты взрослый и ответственный человек, да? – В ровном голосе мужчины не прозвучало и намека на издевку, но было понятно, что это именно она и есть.

– Понимаю, что вы мне еще будете высказывать и имеете на это полное право, но, может, как-то можно предупредить…

– Звонил я в бар, предупредил.

– Ох, спасибо, – выдохнула Полина, – а то правда неудобно получается.

Гаэтано помолчал и перевел взгляд обратно на огонь. К счастью, теперь он моргал обоими глазами одновременно, как все обычные люди. Повисла неловкая тишина, ее требовалось разрядить. Полина заправила за ухо выбившуюся прядь волос, изобразила самое милое выражение лица из возможных и произнесла со смущенной улыбкой:

– Меня Полина зовут, я здесь новенькая, получила дом в наследство. А вы падре Гаэтано?

Мужчина кивнул.

– Наслышана о вас, очень приятно познакомиться. Чувствую сейчас себя Джейн Эйр в поместье мистера Рочестера. Помните роман Шарлотты Бронте? В фильме мистера Рочестера играл британский актер Тимоти Далтон, вы с ним даже чем-то похожи.

– Не помню, – сухо ответил мужчина, поднося бокал к губам.

– Хорошо, поняла, возможно, вас подобные романтические истории не увлекают…

– Не увлекают.

– И в компании вы, похоже, тоже не очень нуждаетесь, – вздохнула она. – Я бы уехала прямо сейчас, но в темноте, в такую грозу, мы с лодкой точно до берега не доберемся.

– Я приготовил комнату на втором этаже, к утру гроза должна закончиться.

– Спасибо большое за беспокойство. И еще, если не затруднит, можете меня чем-нибудь покормить? Ужасно есть хочется.

Мужчина взглянул на нее вполоборота и осведомился:

– Чем ты питаешься?

Такая постановка вопроса обескураживала, и девушка ответила с растерянностью в голосе:

– Вообще-то всем… я в целом всеядная, без гастрономических капризов.

Гаэтано поднялся, поставил бокал на каминную полку и ушел в темноту. Вернулся он с большой керамической тарелкой, вилкой и вторым бокалом. На тарелке лежал серый хлеб и крупные куски тушеного мяса с фасолью и кукурузой. Мужчина поставил блюдо на стол, налил вина в бокал и вернулся к камину. Полина набросилась на еду с ощущением, что голодала как минимум неделю. Казалось, что ничего вкуснее она в жизни не пробовала; захотелось спросить, сам ли он готовит, или есть в доме хозяйка, но девушка не решилась. Пара глотков сухого терпкого вина, густого и ароматного, согрели, расслабили и выступили румянцем на щеках. Полина собрала последним кусочком хлеба соус с тарелки и сказала: