Но Беркут прекращает ласкать меня, поднимается поцелуями вверх, удобно устраивается между ног.

— Блять, как я хочу тебя, — рычит в губы, после чего нападает на них.

Входит в меня медленно, погружая член, сантиметр за сантиметром. Растягивает удовольствие. Глухо стонет, а по моему телу, словно проходит разряд тока. Ногами обхватываю Дамира вокруг талии. Он ускоряет движение, рычит куда-то в район шеи.

Я теряюсь в ощущениях, отдаюсь полностью этому мужчине. Любимому мужчине, который делает меня самой счастливой. Для Дамира я самая желанная, самая красивая, самая-самая. Он не кричит об этом на каждом углу, он все показывает своими действиями, ведь они говорят намного больше.

— Я очень люблю тебя, — резкий толчок, после чего он на несколько секунд замирает во мне, — и никуда не отпущу, — рычит угрожающе.

А я сама никуда не уйду, только ничего сказать не в силах. Дамир вколачивается в меня, как оголодавший зверь. Он подключает пальцы, выводит узоры на клиторе.

Всего пара мгновений и во мне взрывается мощный шар из эмоций и чувств. Я выкрикиваю его имя. Ладони дрожат, пальцы сжимаются в кулаки, а сердце стучит так, что, кажется, оно сейчас вырвется наружу. Закрываю глаза, погружаюсь в этот поток чувств. Это как погружение в бездонную пропасть, где нет места для разума. Есть только ощущение полного и абсолютного удовольствия, которое заставляет потерять контроль над собой. Это мгновение как вечность, отдаюсь этому потоку.

Дамир кончает следом, замирает во мне, чувствую пульсацию его члена, и как напрягается его тело. Он тоже тяжело дышит. Но целует меня в ключицу, шею, щеки, губы.

— Я тоже тебя люблю, — отвечаю на его признание и тоже тянусь к его губам.

С раннего утра не могу найти себе места. Хожу туда-сюда вся на нервах из-за приезда отца. Мама отписалась, что он в пути, а это значит — он скоро будет в отеле. Может, сбежать? Взять Дамира за руку, Яну и просто уехать куда глаза глядят. Но это тоже не выход. Отец везде меня найдет.

— Милен, ты вся дрожишь, — ко мне подходит Катя и обнимает за плечи, — не надо так бояться, ты чего? — пытается успокоить меня.

— Сложно, — выдавливаю из себя слова, — сложно пойти против папы. Меня с рождения учили, что он главный, что его нужно слушаться. Я впервые пошла против него, когда выходила замуж за Дамира, а потом убежала, думая, что меня предали, к отцу. Он тогда сказал, что навсегда отвернется от меня, если вдруг я решу помириться с Дамиром. Сейчас история повторяется. Отец запретит маме со мной общаться, — всхлипываю.

Когда до приезда отца остается несколько часов, я понимаю положение, в котором нахожусь. Так хочется, чтобы папа просто принял, но он едет сюда совсем с другой целью. Смешанные чувства окутывают меня: страх перед его строгим взглядом и тревога, что все может пойти не так, как хотелось бы. Я переживаю, на что отец может пойти, только лишь забрать нас домой. Это чувство, когда ты стоишь на грани разрушения, знаешь, что что-то произойдет плохое, но надеешься, что все обойдется.

— Он отходчивый, все будет хорошо. Я заберу Яну, мы пойдем погуляем, не нужно ей смотреть на твои нервы, приедем вечером. А ты иди пока к Дамиру, — сестра мягко улыбается и уходит в комнату к Яне.

А я срываюсь с места к Дамиру. Мы проснулись вместе, но он ушел с утра, чтобы решить какие-то финансовые вопросы, а потом сказал, будет ждать в своем номере.

Сердце грохочет, в животе неприятно скручивает от волнения. Пока жду лифт, в голове каша. Хочу поскорее оказаться в любимых объятиях и почувствовать себя защищенной.

Двери кабины открываются, я, не посмотрев туда, захожу и влетаю в чью-то сильную грудь. Мне не дают упасть руки…поднимаю голову и встречаюсь с довольным лицом Ромы.

— Доброе утро, милая, — спокойно говорит Тихонов, а я отшатываюсь от него, как от огня. Еще это приторно-противное «милая», тошнотворный ком поднимается к горлу.

Игнорирую его и разворачиваюсь к лестнице. Лучше поднимусь пешком.

— Часы тик-так, тик-так, недолго осталось вам, — Рома кричит мне в спину, а после заливисто смеется. Он правда сошел с ума.

До нужного номера иду быстро, без оглядки. Дохожу до двери и, без стука, заваливаюсь внутрь. Дамир сидит за столом, что-то сосредоточенно смотрит в ноутбуке. Даже не замечает, как я закрываю за собой дверь.

Спешу к Беркуту за дозой успокоения, но неожиданно в гостиную входит Кирилл.

— Там сверь данные за тот месяц, — говорит он и поднимает на меня голову, — о, Милен, привет, — на лице появляется улыбка до ушей.

Дамир, услышав мое имя, отрывается от экрана, смотрит сначала удивленно, а потом в глазах я вижу радость. Встает и идет ко мне, отложив работу.

— Проверю, — отвечает другу.

Подходит и сжимает в своих объятиях. Вдохнув запах его тела, я чувствую, как напряжение покидает меня, а сердце бьется в унисон с его. Дамир — моя опора и надежда. Его присутствие наполняет меня уверенностью и спокойствием. Рядом с любимым я чувствую, что нам и море по колено, мы пройдем через любые трудности.

— Ладно, голубки, поехал я в парк аттракционов с вашей дочкой, — довольно говорит Кирилл, идя к выходу из номера.

— С Яной же Катя поедет, — удивляюсь и не сразу соображаю.

— Я буду за ними приглядывать, — шутит Кир и скрывается за дверью.

— Что это с ним? — не могу сдержать улыбку.

— Что-то непонятное, — загадочно отвечает Дамир.

А после тянется к моим губам, овладевая ими. Но нет былой страсти, похоти, желания. Поцелуй наполнен трепетом, заботой. Дамир касается нежно, бережно держит в руках, словно самое ценное сокровище. Я закрываю глаза, погружаясь в этот момент, полный чистой искренности.

— Ты в порядке? — Дамир разрывает поцелуй.

Его взгляд выглядит обеспокоенным. Он не скрывает того, что сам переживает не меньше меня. Дамиру сложно ставить меня перед выбором, хотя это делает совсем не он, а отец.

— Теперь да, — прижимаюсь к его груди.

— Сходим вниз? Выпьем кофе, — он тихо спрашивает.

— Пошли, — беру его за руку, соглашаюсь. Он ушел очень рано и сразу сел за работу, ему нужно расслабиться за чашкой ароматного напитка.

Усаживаюсь за столик, Дамир уходит к бару, чтобы сделать заказ. Я уже не переживаю, как утром. С Беркутом и правда становится спокойнее. Теперь уверена на все сто процентов, что поступаю правильно. Отец не вправе разъединить нас. Мы любим друг друга, у нас прекрасная дочь.

Стоит подумать о папе, как на входе замечаю его фигуру. Он уверенно идет прямо ко мне. В горле пересыхает, ладони потеют, не отвожу взгляда от отца. Он выглядит, как всегда, безупречно. Одет с иголочки, его костюм и рубашка идеально сидят на нем, словно он только что вышел из модного журнала. Несмотря на долгий перелет, папа не потерял своего шарма.

Я знаю, что сейчас не время для слабости, что мне нужно быть сильной и решительной, как он. Но его слова бьют хлесткую пощечину.

— У тебя есть сорок минут, чтобы собрать себя и Яну, — чеканит строго, без тени колебания, не думает даже выслушать меня.

Слова эхом звучат в голове, и я не сразу понимаю их смысл. Но, спустя несколько секунд, до меня доходит. Отец стоит надо мной, поглядывает на наручные часы, намекая, что время пошло. Но я не собираюсь ничего делать.

— Милена, живее, — папа говорит тихо, но так угрожающе, что первым порывом хочется подскочить и побежать упаковывать чемоданы.

Встряхиваю головой, облокачиваюсь на спинку стула и решительно отвечаю:

— Нет.

Отцовские брови хмурятся, выражая его недовольство. Взгляд становится еще более строгим, и я понимаю, что мое поведение вызывает у него раздражение. Но я не собираюсь уступать. Не сегодня.

— Я сказал быстрее, — медленно проговаривает, чтобы я одумалась и побежала, но этому не бывать.

— Я никуда не поеду, — говорю громче. На удивление голос не дрожит.