Какой фак? Это была шутка в ответ на «апельсинчик», я не понимаю, ты серьёзно сейчас об этом пишешь? Ты снова ничего не хочешь помнить.

Провоцировала тебя вопросами? Как вопросы могут спровоцировать на физическое действие? Кто принимает решение? Да я хотела, чтобы ты был ещё ближе ко мне, потому что не могла нарадоваться, что оказалась рядом с тобой!! Господи, неужели ты не понимаешь этого?!

Неожиданно уходила? Или убегала, когда ты был в припадке ярости? Пропадала? Или защищалась, Дима?!

Садилась в машину к другому парню? Я не могу подобрать сейчас слов, чтобы они дошли до тебя и не были вымараны цензором! Садилась в машину к другому парню… Такое чувство, что ты издеваешься надо мной сейчас! Тебе напомнить, при каких обстоятельствах я «садилась в машину к другому парню»? При каких обстоятельствах я «дёрнула ручник»?

Обманывала, да. Так же, как и ты.

Я начала встречаться с начальником, когда мы с тобой не встречались, Дима. Думаю, ты тоже не хранил мне верность всё это время. Я рассталась с Сашей из-за своего босса. Потом мы снова начали с тобой общаться, и я не смогла сделать выбор, но Дима, ты ведь тоже его никогда не делал в мою пользу. Всегда были эти качели. Люблю/не люблю. Хочу/не хочу. Всегда была Аня, а потом ещё и Катя появилась. Это те, кого лично я знаю, возможно, их было больше? Во всяком случае, мне пришлось выбросить целый пакет женского шмотья из твоей квартиры!

Я так сильно давила ручкой на бумагу, что на последней строчке разорвала её и оставила след на его рабочем столе.

Не могу поверить! Как быстро ограничения вернулись! Как быстро я снова закрылась от него. Ещё вчера я чувствовала в себе силы оставаться открытой. Как только я открылась, он начал нападать. Я забыла, что Диму, которого люблю, мне всегда приходилось заслуживать. Чтобы любить друг друга, нам предварительно приходилось ненавидеть. Чтобы наступал день, нам нужна была ночь. И даже в этих письмах, которые я жду с таким трепетом, видимо, даже в них должна сохраняться преемственность нашей проклятой петли бесконечности. Перед тем, как воспарить в облака, нужно разогнаться в подземелье.

Почему я смогла открыться только когда его закрыли в клетке?

Я смогла открыться только когда заперли его!

Если ты встретишь голодного льва в саванне, страх парализует тебя от кончиков пальцев ног до волос на голове. Другое дело смотреть на того же льва в зоопарке, да? Он в клетке! А ты в безопасности. Ровно до тех пор, пока клетка не распахнётся… Ровно до тех пор, пока между вами не останется преград.

Представляю, что я сейчас сделала, если бы он был передо мной. Я бы убежала. Пропала бы. Так и поступлю.

Я в книжном магазине в Доме Зингера на Невском проспекте. Стою у стеллажа с надписью «Психология». Долго стою. Не могу найти то, что мне нужно.

Девушка-консультант, обратив на меня внимание, спрашивает:

– Я могу Вам помочь?

– Да, я пытаюсь найти что-то по пенитенциарной психологии. Может, есть какая-то книга или учебник?

Консультант закусила губу в раздумьях. Думаю, она впервые в своей жизни услышала слово «пенитенциарный».

– Знаете, – мне как-то неловко. – Это про психологию заключённых. Как они меняются в процессе своего заключения.

Я должна быть готова к тому, что нам будет всё сложнее общаться. Ведь он находится в клетке. Я не могу точно знать, как он живёт, потому что любое упоминание о распорядке дня в тюрьме вымарывается цензором, чтобы избежать возможного саботажа, организованного извне.

Девушка опустила взгляд и подняла руку ко рту. Кажется, ей никогда не попадалась такая книга на глаза.

– Я пойду посмотрю по базе, хорошо?

– Спасибо.

Через пару минут она возвращается с довольным видом победителя и синей книжечкой в руках и торжественно протягивает её мне. Я с грустью смотрю на неё и вежливо улыбаюсь. Эта книга нужна мне не для того, чтобы сдать экзамен в институте. Эта книга нужна мне для того, чтобы сохранить свою любовь. Это грустно. Мне необходимо научиться разговаривать на его языке. За одиннадцать лет его полностью перепрошьют. Мне нужна инструкция к его новому программному обеспечению.

Сажусь в машину, припаркованную на канале Грибоедова. Кидаю пакет с книгой на пассажирское сиденье. Закуриваю. Выпускаю дым. Смотрю на Спас на Крови, освещённый ярким весенним солнцем. Тоска и пустота. У меня ничего нет. Некуда ехать, никто меня не ждёт. Я больше энергия, чем материя. Я электрон, за которым никто не наблюдает. Электрон, который никому не сдался. Мне даже никто не позвонит, ведь никто не знает моего номера. Я в самовольном заточении. Отбываю наказание за всё, что натворила.

Открываю немногочисленные контакты в своём телефоне:

Мама

Миша

Подарки от Миши

Рома

Пишу: «Рома, привет! Чем занимаешься? Может встретимся?»

Он отвечает: «Сможешь приехать в Мамалыгу на Сенную? Я уже здесь, освобожусь через полчаса.

Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и бью по поворотнику.

Через тридцать пять минут я сижу в шумном ресторане, а Рома за соседним столиком разговаривает с каким-то мужчиной. Их встреча затягивается. Рома извинился и попросил немного подождать. Я заказала вино, смотрю в окно и дёргаю ногой. У меня такое бывает. Паника накатывает. Гормональными волнами по крови разливается тоска. Я слишком сильно её чувствую физически. Мне становится больно. Благо, у меня есть обезболивающее. Я аккуратно встаю из-за стола и крадусь в туалет. Рома мимолётно посмотрел на меня и продолжил разговор. Хорошо, что мы не планируем встречаться или ещё какие-то романтические глупости. Иначе я бы уже обиженно ушла. Странно, да? С друзьями мы готовы быть более терпимыми и входящими в положение, нежели с людьми, с которыми нас связывает что-то большее, чем дружба. Какие-то другие ожидания, инструкции, требования. Если бы я шла на свидание, а не на дружескую встречу, то в ресторан сначала бы вкатились мои инструкции к оппоненту, а затем только сама я зашла бы с гордо поднятой головой и своими внутренними требованиями. Это в нас вшито на уровне ДНК или натренировано социумом?

Глубокий вдох. Через свёрнутую в трубочку пятитысячную купюру. Сидя на закрытой крышке унитаза. Сижу пять минут до достижения пика концентрации обезболивающего в крови. Выхожу в общее пространство с раковинами. Умываюсь. Если бы я пришла на свидание, то обязательно накрасила бы ресницы. Врезаюсь в глаза дрожащими, мокрыми пальцами. До сих пор не могу прийти в себя от утреннего письма, за которым неслась к ящику на первый этаж в тапочках. Я так хотела тепла. Так хотела почувствовать его любовь, нежность и свет. Но это письмо мне отправил Дима с тёмными глазами. Чувствую резкое и неожиданное объятие и знакомый запах женского парфюма. Оборачиваюсь.

– Привет, Ева! – Я обнимаю её в ответ.

– Куда ты пропала?

– Прости. Всё как-то… Плохо было, короче, – я машу рукой. Я говорю в прошедшем времени только потому, что сейчас не чувствую себя плохо. Почему я сейчас не чувствую себя плохо, вы знаете. Пик концентрации, не более.

– Да, я слышала. Ты как? Сейчас лучше? Ты с кем здесь?

– Да, с другом встречаюсь, – заглядываю ей в глаза, поймав себя на желании оправдываться за то, что я здесь с парнем.

Ева облегчённо улыбается.

– Слава Богу! Надеюсь, его зовут не Дима?

Я улыбаюсь и отрицательно качаю головой. Если бы у меня был выбор, всё было бы не так. Так что это не моя заслуга.

– Так, ладно. Дай мне свой номер. Встретимся на днях, окей? – Она тычет в меня пальцем, будто пытается вспомнить что-то ещё. Она так делала, когда рассказывала мне, где и что лежит в офисе Димы босса.

Ева, в принципе, доказательство существования Димы босса в моей жизни. Более того, она причина.

– Пора уже выбираться из своего заточения, да? – Произносит она почти бездумно, записывая свой номер в мой «Айфон».