Лишь только я тебя увидел,

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою.

В бескровном сердце луч нежданный

Опять затеплился живей,

И грусть на дне старинной раны

Зашевелилась, словно змей.

Что без тебя мне эта вечность?

Моих владений бесконечность? –

Пустые звучные слова…

Обширный Храм без Божества…

Я была уже на грани, когда он вдруг остановился. Я тихонько заскулила.

— Пожалуйста, Габриэль… — вырвалось из моих припухших от поцелуев губ.

— Это может быть больно, любимая. — потершись носом о мой нос, произнес брюнет.

— Да плевать мне! — прошипела от нетерпения. — Мне кажется, что я умру, если ты сейчас же в меня не войдешь. — всхлипнула, чувствуя, что уже не в силах справиться с охватившими меня эмоциями и диким желанием.

Габриэль рыкнул, перевернул меня на живот и начал покрывать поцелуями чувствительную спину. Я вскрикивала, вздрагивая всем телом. Никогда бы не подумала, что спина может быть эрогенной зоной. Поясница оказалась еще чувствительнее. Так что я ерзала на атласных простынях, пока сильное мужское тело, пахнущее лимоном и мятой, не придавило меня к кровати.

Его пальцы неистово впились в мою талию. Я ощущала спиной его грудь, а затылком — дыхание, от которого у меня по спине пробегали мурашки. Эта поза оказалась слишком будоражащей. Подчиняющей. И во мне проснулось это желание — подчиниться своему мужчине.

— Моя! Вся… до сих пор не могу в это поверить. Словно видение… Как же боюсь очнуться в Райской Роще, осознав, что это было всего лишь видением. — его язык прошелся по чувствительному местечку на затылке, а после он прихватил зубами кожу в том же месте.

Я тут же задохнулась от прострелившего меня удовольствия. От его слов, которые были намного больше, чем обычное признание в любви. И от его действий.

То, что он вытворял со мной, моим телом и чувствами, было за гранью. За гранью моих возможностей и понимания. Я никогда бы не могла подумать, что близость с мужчиной может быть настолько всепоглощающей. Невероятно приятной. Сводящей с ума, что ты забываешь обо всем на свете.

Член мужчины упирался между ягодиц, вызывая внутри пульсирующую волну страха и удовольствия одновременно. Предвкушения. Брюнет потерся о них, обхватывая губами мою кожу на изгибе шеи. Его рука провела дорожку от живота к пылающему средоточию удовольствия. Раскрыла влажные складки и его палец осторожно скользнул внутрь. Я дернулась, но не от того, что мне было неприятно, а от неожиданности.

— Все хорошо? — участливо спросил на ушко Габриэль, прислонившись щекой к моим волосам. Я кивнула, потому что в горле пересохло.

И он продолжил свою ласку. Сначала одним пальцем, входя неглубоко, а потом присоединил второй палец, растягивая. Я откинулась спиной на мужчину, мечтая поцеловать его. И он будто услышал мои мысли. Его губы нашли мои, терзая их, в то время как рука брюнета покинула лоно и обхватила мое бедро, приподнимая, раздвигая.

Его естество уперлось в лоно, дразняще проведя по влажным складочкам. Стыдно признавать, но я до безумия хотела, чтобы он вошел в меня. На языке вертелись слова, но я упрямо кусала губы. А потом он в одно неуловимое глазу движение оказался сверху. Обхватил одной рукой мой затылок, вынуждая смотреть прямо на него, а второй приподнял поясницу.

И пророкотал еще одни любимые строки произведения:

Клянусь я первым днем Творенья,

Клянусь его последним днем,

Клянусь позором преступлений

И вечной правды торжеством.

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

Я дам тебе всё-всё земное,

Люби меня!

Произнес он и вошел в меня. Медленно. Растягивая. Наполняя.

Я зашипела, понимая, что проникновение оказалось не таким уж и приятным, как я ожидала. А даже болезненным. Впилась ногтями в его плечи, инстинктивно отталкивая.

Большой. Он слишком большой для меня!

— Тише, маленькая, тише, лисенок. — не дал мне отвернуться, удерживая рукой мою голову на месте, равно как и вылезти из-под него. Его взгляд, направленный на меня заменил ласку — он был наполнен любовью, заботой и нежностью. — Сейчас все боль уйдет, любовь моя.

Габриэль мягко поцеловал меня, притупляя болезненные ощущения. Не двигался, давая мне время привыкнуть к его размеру. Он покрывал поцелуями мое лицо, шею, грудь. Гладил меня с неким благоговением. И постепенно боль отошла на второй план, а погасшее, казалось, пламя страсти возродилось вновь. Причем с еще большей силой.

Заметив, что я перестала хмуриться и сжимать его плечи руками, Габриэль двинулся во мне. Затем еще. И еще. Я выдохнула, понимая, что боли больше нет. Есть только пульсирующее удовольствие, разливающееся по всему телу и безграничное счастье. Безграничная любовь к этому мужчине.

Не в силах сдержать это в себе, я выпалила, обхватив его лицо руками, призналась:

— Я тоже люблю тебя, Габриэль! Так сильно, что хочу плакать от счастья.

Он замер, уставившись на меня своими невероятными темными глазами. Пораженно. Радостно. Ангел резко выдохнул, будто и не дышал до этого. Уткнулся лбом в мой лоб. И… поцеловал. Казалось, после моего признания поцелуй приобрел иные оттенки. Новые грани. Он был и сладким и соленым, и нежным и порочным. Сочетал в себе все оттенки цветового спектра.

Меня трясло от переизбытка эмоций, хотелось выпустить их наружу, и мужчина услышал мой внутренний зов. Или же он сам желал этого не меньше, чем я. Задвигался во мне, чтобы довести до кульминации. Дать выход тому огромному шару, что скопился в груди и внизу живота, вызывая напряжение во всем теле и где-то глубоко внутри. В том, что зовется душой.

Движения стали глубже. Его бедра плавно двигались, вдавливая пах мужчины в меня. С каждым его движением внутри меня что-то росло, накапливаясь. Импульсы тока пробегали по телу, даря блаженство. Ни с чем несравнимое удовольствие.

А спустя время, когда я уже стонала во весь голос, растеряв и смущение и совесть, он стал двигаться еще быстрее и резче. Пружина сжималась все сильнее и сильнее, пока в какой-то миг я не закричала, взорвавшись, словно фейерверк в небе.

— Габриэль! — с полустоном выкрикнула его имя, чувствуя, что уплываю куда-то. Разлетаюсь на осколки. И только он удерживал мое сознание, будто якорь.

Тело обмякало, пока меня продолжали сотрясать волны оргазма. Меня накрыла такая эйфория, что на несколько мгновений показалось, будто я в Рай попала. Хотя… Возможно, так он и было.

Я с трудом открыла глаза, посмотрев на своего Ангела. Он нависал надо мной, а его взгляд был нечитаемый — в нем мелькало столько всего, что невозможно было уловить что-то одно. Лишь сексуальная улыбка выдавала его мысли. Он весь вспотел и был напряжен до предела. Тяжело дышал, и не сводил с меня хищного голодного взгляда.

Мужчина ни на секунду не переставал двигаться во мне, пока я разлеталась на микрочастицы, продлевая мое удовольствие. И как только последняя волна схлынула, он обхватил мои бедра двумя руками, вжал в себя, войдя до упора, и начал двигаться совсем иначе. Быстро и резко, короткими толчками.

С каждым движением, его черты лица становились все острее. А его взгляд все больше выглядел хищным. Это было слишком горячо и порочно. Откровенно. Интимно. И я возбудилась вновь. Прикрыв глаза, прогнулась в спине, отдаваясь ему снова.

Похоже, он решил меня сегодня не просто с ума свести, а еще сделать так, чтобы я ходить не могла.

В одно сладкое мгновение я открыла глаза, чтобы насладиться открывшимся зрелищем, и замерла. Сердце пропустило удар. Вязь татуировок на его теле засияла, освещая золотым светом комнату. И, словно живая, змеей поползла по телу, становясь еще больше. Охватив его руки уже до самих запястий. Вязь, находившаяся у солнечного сплетения, заструилась в стороны, заходя на спину Ангела.

Я хотела было произнести хоть что-то, остановить его. Но тут Габриэль распахнул глаза. Полностью черные, без зрачков. Он дышал, словно загнанный зверь. Рычал. Постанывал. А потом запрокинул голову и протяжно застонал. Крылья за его спиной раскрылись черным плащом. Перья топорщились во все стороны. Прижав меня к себе, он содрогнулся всем телом и впился в мои губы, потопив в них громкий стон ответного удовольствия. Сжимая меня в своих руках так крепко, будто боялся, что я исчезну, закрыл нас черным покрывалом крыльев, спрятав от всего мира.