Хватит позволять им насмехаться над собой. Нужно просто быть выше этого и уйти.

Но Харроу думает иначе. Прямо передо мной волшебным образом захлопываются двери комнаты.

– Останься. Мы посвятим тебя в детали коронации, расскажем о весенних обрядах. Оглянуться не успеешь, как наступит середина лета. Ты ведь не захочешь оказаться в неловком положении, не зная основных эльфийских обычаев? Особенно после того, как скрывалась целый год и выставила моего братца дураком.

– Никого я дураком не выставляла. – Стоя к ним спиной, я стискиваю руки в кулаки.

– Еще как выставила. Не то чтобы я возражал, – продолжает Харроу. – Приятное зрелище. Ведь Эльдас так редко бывает не в духе.

– Отпустите меня.

– Даже не собираюсь.

Я разворачиваюсь и бросаюсь к ним, изо всех сил хлопаю ладонью по столу. Раздается звон посуды. Одна из ваз, наполненных свежесрезанными розами, чуть не опрокидывается на бок.

– Не стоит делать такое страшное лицо. – Ария машет рукой в воздухе, словно отгоняя назойливое насекомое.

– Если не отпустите меня…

– И вновь я задам тебе тот же вопрос. – Харроу подается вперед. – Что же ты тогда сделаешь?

И прежде, чем его глаза успевают вспыхнуть, я тянусь к вазе и выхватываю оттуда розу. Я хотела бросить цветок принцу в лицо, швырнуть в него колючие стебли, а после ударить вазой по голове.

Но шипы вдруг вонзаются в мою собственную плоть. На белую скатерть падают капли крови. Я чувствую, как что-то тянет мою ладонь. Едва уловимо, словно шепот. Будто некий невидимый друг, готовый исполнить мою просьбу.

«Магия», – вдруг понимаю я, а миг спустя уже становится слишком поздно.

Розы в вазе вдруг начинают извиваться, словно змеи. Они выбираются на стол, и потрясенный Харроу меня отпускает. Ария вскакивает со стула, чтобы избежать воды, пролившейся из опрокинутой вазы, и ползущих по скатерти стеблей.

Книга Сирро оказывается на полу.

Я делаю шаг назад, роза выскальзывает из моих пальцев. Все цветы, стоящие в вазах на столах, уже ожили. Они вдруг начинают расти. Розовые бутоны теперь размером с чайные блюдца, а шипы напоминают маленькие кинжалы. Стебли змеятся по комнате, стремясь настигнуть и покарать жестоких эльфов.

– Что за… – ругается Харроу.

– Открой, Харроу! – умоляет его Ария.

Двери вдруг распахиваются.

– Нужно идти! – Джалик выбегает из комнаты, прежде чем стебли успевают отрезать им путь к отступлению. За ним спешит Сирро.

– Харроу, оставь королеву в покое, – дергает его Ария.

– Да как ты смеешь, – бормочет он, пока девушка тянет его к двери.

– Это ты как смеешь, – кипя от злости, бросаю я. – Убирайся и впредь меня не беспокой.

И пусть они уходят, непослушные стебли по-прежнему питаются моей яростью. Колючая сеть оплетает дверной проем и стелется по стенам и потолку. Розы размером с зонтики свисают сверху, словно люстры.

Я падаю на колени, хватая ртом воздух. Я пытаюсь отпустить магию, но она вцепилась в меня так же крепко, как ползучие стебли в камень стен.

Побеги плотно оплетают окна, и я остаюсь в темноте. Я слышу, как шелестят наделенные разумом листья, трещит мебель и бьются зеркала. Как шуршат по полу стебли, ползущие ко мне, словно змеи. Они скользят по моим ногам, оставляя за собой глубокие порезы. У меня нет сил даже кричать. Я слишком устала.

Умереть от ползущих стеблей. Такого я точно не ожидала. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох.

«Нет».

Нет… Если я сейчас умру, то никогда не смогу вернуться в Кэптон. И на мое место выберут другую девушку, к которой перейдет сила. Может, она даже немного напомнит меня и точно так же будет о чем-то мечтать. Но ее заберут у тех, кому она нужна. И гнусный круговорот возобновится.

«Если я выживу, то смогу попытаться покончить со всем этим», – мелькает, словно вспышка в темноте, мятежная мысль. В ушах раздается тихий гром, почти напомнивший голоса родителей, что обсуждают поздно ночью несправедливость подобного мироустройства.

Я вновь открываю глаза.

Может, отец прав. И из этой тюрьмы, что веками навязывали женщинам Кэптона, есть выход. Если эльфы способны разделять миры, неужели мы не сможем найти способ связать Природные Земли со Срединным Миром? А кто-нибудь вообще пробовал?

Даже если не получится, в случае смерти я не смогу вернуться домой. А я все еще нужна жителям Кэптона. Как-нибудь я найду способ им помочь. Я поклялась в этом родным и друзьям.

– Хватит, – приказываю я стеблям. – Довольно.

Я стараюсь подчинить свою магию, но сила напоминает мне зверя, обросшего колючками, подобно напитавшимся ею растениям. Я отпихиваю ногами стебли и, застонав от боли, пытаюсь подняться.

Если их породила моя магия, она сможет их укротить. Мне нужно в это верить. Я же как-то сумела встать с трона из секвойи. А ведь тогда мир держал меня гораздо сильнее.

Здесь и сейчас нет трона, пропитанного магией тысячелетий. Это всего лишь цветочки. И в них та сила, что вложила я.

«Соберись, Луэлла».

Я не отступаю, не пытаюсь загнать магию внутрь. Вместо этого простираю силу на стебли. И они медленно подаются назад.

«Вот так. – Не знаю, кого я подбадриваю, себя или розы. – Уменьшайтесь, дайте мне увидеть дневной свет».

И растения мало-помалу отступают, открывая оплетенные прежде окна.

Внезапно стебли вздрагивают. Гаснет вырванная из рук магия. Из растений исчезает всякая жизнь. Зеленые побеги сохнут, ломаются, чернеют, а затем рассыпаются пылью, что рассеивается, словно дым. Остается лишь запах роз и царящий в комнате полный разгром.

А в дверях стоит хмурый Эльдас.

– Тебя даже на день нельзя оставить одну! – ворчит он.

– Я не виновата. – Я настолько вымотана, что с трудом держусь на ногах. Щеки пылают, но я не знаю, от жара или от смущения.

– Избавь меня от объяснений.

– Это не я!

– А кто еще мог такое сделать? – Эльдас подходит ближе. – Другая Людская королева, способная с помощью силы управлять самой жизнью? – Он продолжает говорить, не давая возможности ответить. – Ведь мне всю жизнь внушали, что я жду единственную женщину. Но если я напрасно сидел в одиночестве столько лет, будь добра сказать об этом. Хотелось бы знать, какие еще есть варианты.

«Сидел в одиночестве?» Эти слова привлекают внимание. Но я знаю: если попытаюсь спросить, он в лучшем случае лишь закатит глаза. Может, попробовать расспросить Уиллоу?

Я делаю глубокий вдох и как можно спокойней поясняю:

– Во всем виноват Харроу.

Скользнувшее по лицу Эльдаса удивление тут же сменяется гневом. Но он быстро прячет чувства, натягивая уже привычную мне холодную, равнодушную маску.

– Харроу почти в буквальном смысле вытащил меня из постели. Я вовсе сюда не стремилась. – Эльдас хочет что-то сказать, но я не умолкаю. При одном воспоминании о Харроу в жилах закипает кровь. Я тычу пальцем в лицо эльфу, почти касаясь кончика носа. – Знаете? Я спокойно приняла его колкости. И насмешки в свой адрес. Я даже смирилась с их дурацкой шуткой. Но когда он попытался силой удержать меня здесь, я уже не вынесла. – «Я так устала, что меня контролируют мужчины. Он, вы, Люк», – так и хочется добавить мне, и я с трудом сдерживаюсь.

Взгляд эльфа темнеет. Неужели он… желает меня защитить? Скорее всего, это лишь мое воображение.

– Что он сделал?

– Запер меня здесь с помощью дикой магии.

Эльдас оглядывает окна. Часть стекол разбилась, и по комнате гуляет свежий ветер. Он хмурится еще сильнее.

– Я поговорю с братом. И отправлю в твои комнаты Ринни… По крайней мере, до тех пор, пока ты не наскучишь Харроу. Она остудит его пыл быстрее, чем Поппи или Уиллоу.

– Поппи пыталась его отговорить, – поясняю я, не желая навлекать неприятности на добрую женщину. Ведь в случившемся вовсе не было ее вины.

– Не сомневаюсь. Поппи тут же отправилась за мной. И я сразу примчался. Хочешь верь, хочешь нет, но я знаю брата и его выходки. – Он лишь сильнее хмурится.