— Я знаю, я знаю, — крикнула она, подходя ближе, на ее губах играла улыбка. — Я снова опоздала. Но я обещаю, что заглажу свою вину перед тобой.

Ее взгляд был прикован к кому-то прямо у меня за спиной, и я обернулась, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает.

— Папа? — Удивленно спросила я, когда мой взгляд упал на него.

Он был моложе человека, который умирал в сарае. Его волосы были гуще и темнее, на коже было меньше морщин. Он выглядел счастливым.

Широкая улыбка, которую он нацепил на лицо, сползла, когда его взгляд переместился с женщины на меня. — Келли?

Я обернулась, чтобы снова посмотреть на женщину, внезапно осознав, кто она такая. Моя мама стояла передо мной, ее черты были четче, чем когда-либо в моих собственных воспоминаниях. Я протянула руку, чтобы прикоснуться к ней, но она растворилась у меня на глазах, унеслась вместе со всем остальным, что нас окружало.

Я быстро повернулась к папе, гадая, что, черт возьми, происходит. Он был единственным, кто остался со мной, когда все остальное исчезло. Постепенно он начал меняться, вокруг глаз появились морщинки, а волосы поредели. Они начали седеть по бокам, появилось гораздо больше седины, чем было в реальной жизни. Я задалась вопросом, таким ли он видел себя или это было просто отражение будущего, которое должно было наступить.

— Что это было? — Спросила я в замешательстве.

— Это просто были лучшие моменты моей жизни, которые я хотел посетить, — ответил он, поднося руку к моей щеке.

Его прикосновение было таким твердым и реальным, как будто он действительно стоял передо мной. Слеза скатилась по моей щеке, и я наклонилась навстречу этому прикосновению, наслаждаясь им, моя рука легла на его руку, как будто я могла удержать его там, просто достаточно сильно захотев этого.

— Больно? — Спросила я. — Тебе больно?

— Нет, малышка. Я только хотел бы, чтобы Монтана тоже была здесь. — При его словах сцена вокруг нас изменилась и задрожала, пока мы не оказались в нашей старой квартире в Сфере.

Монтана стояла между нами. В ее глазах было больше жизни, чем я помнила, а улыбка была шире, чем обычно. Я поняла, что смотрю на нее так же, как и он. Я всегда замечала печаль в ее глазах, но он всегда видел свет. Возможно, моя жизнь под властью вампиров сделала меня настолько измученной, что даже мои воспоминания были полны страданий. Они были моим единственным счастьем.

Хотя Монтана присоединилась к нам, это было не то же самое, как если бы мы обе были здесь. Она улыбалась, моргала и выглядела почти нормально, но на самом деле это была не она. Это были воспоминания папы, и мы были единственными, кто действительно присутствовал при этом. Он просто хотел, чтобы Монтана была с нами, так что все выглядело так, как будто она действительно была рядом.

— Ты правда здесь, Келли? Это правда ты? — Спросил папа, хмуро глядя на меня. — Что-то подсказывает мне, что это действительно ты стоишь здесь, внутри этого сна, со мной.

Я не знала, как это было возможно, но я знала, что это было реально, что каким-то образом я вошла прямо в его сны вместе с ним, что мы действительно были вместе, хотя оба спали.

— Это я. Ты помнишь, что произошло? — Я подошла ближе и крепче сжала его руку, которой он все еще касался моей щеки. Это было так крепко, что я могла бы поклясться, что мы действительно были вместе, а мир за пределами был кошмаром.

— Мы свободны? — Улыбка осветила его лицо, когда он вспомнил о том, что произошло. — Ты пришла и спасла своего старого отца?

— Я так и сделал, но… — Мой взгляд переместился на Монтану. Я не знала, как много он знал о том, что с ней случилось, и я не была уверена, что должна рассказывать ему сейчас, не тогда, когда он ничего не мог для нее сделать.

— Вампиры забрали ее куда-то еще, — сказал он, и я услышала боль разлуки с ней в его голосе. — Тот, кто держал меня, сказал, что вампир, называющий себя принцем Эриком, забрал ее и что он хочет и тебя. Это все, что я знаю, Келли. Ты должна держаться подальше от этого…

Мой папа, спотыкаясь, шагнул вперед и опустился на колени, когда мир грез вокруг нас то появлялся, то пропадал из фокуса. Монтана тоже исчезла, и я двинулась, чтобы схватить его за руку в темноте, пытаясь снова поднять его на ноги.

— Келли? — Он в замешательстве нахмурился, глядя на меня, и я помогла ему подняться на ноги.

— Я все еще здесь, — заверила я его, хотя боль в моей груди снова усилилась. Я почувствовала, как землетрясение прокатилось по нам, это место задрожало, когда его время истекало. — Я никуда не уйду. Я буду рядом с тобой столько, сколько буду тебе нужна.

Папа провел рукой по лицу, и темнота вокруг нас начала рассеиваться, пока мы не обнаружили, что стоим в парке, заросшем сочной зеленой травой. Папа посмотрел на что-то через мое плечо, я обернулась и увидела маму и Монтану, лежащих на красно-белом одеяле. Солнце согревало мою кожу, воздух наполняло пение птиц.

Это было не воспоминание. Мы с Монтаной никогда не были в подобном месте. И наша мама умерла задолго до того, как мы выросли. Я посмотрела вниз и обнаружила, что на мне тонкое голубое платье с маргаритками по подолу. Оно идеально подходило для окружающей нас жары, но я никогда не носила ничего подобного в реальной жизни. Я догадалась, что именно такой папа хотел, чтобы была наша жизнь. Ленивые дни на солнышке, когда мы были все вместе, а не вампиры, которые были повсюду.

Папа присел рядом с мамой, и она взяла его за руку, с любовью глядя на него.

— Сядь, Келли, — взмолилась Монтана. — Ты загораживаешь солнце.

Я заметила тень, которую отбрасывала на них всех, и улыбнулась, когда тоже села. Это было слишком странно, но это было слишком хорошо, чтобы отрицать, воображаемая реальность, о которой я мечтала, была прямо тут. Слезы подступили к моим глазам, когда я оглядела свою семью, всем сердцем желая, чтобы это было по-настоящему. Я хотела этого так отчаянно, как никогда ничего не хотела в своей жизни. Мы вчетвером вместе, счастливые, свободные.

Они все вместе поддерживали светскую беседу и шутили, а я просто наблюдала, наслаждаясь великолепной почти реальностью.

— Ты забыла, зачем ты здесь? — Внезапно спросил меня папа, и я в замешательстве посмотрела на него. Секунду я не могла понять, почему он хотел испортить такой прекрасный момент. А потом я вообще не могла вспомнить, зачем пришла. Что-то темное ждало меня за пределами этой идеальной иллюзии. Что-то, с чем я не хотела сталкиваться. Но было так заманчиво потеряться во сне. Позволить ему стать моим так же, как и папиным, и просто впитывать его до тех пор, пока он существует.

Я взглянула на Монтану, но вместо того, чтобы смеяться на солнце, я увидела, что она напугана и борется с хваткой мужчины, лицо которого было скрыто тенью. Я попыталась дотянуться до нее, но обнаружила, что она дальше, чем была мгновение назад, ее крики врезались в меня, когда я пыталась дотянуться до ее протянутой руки.

Каждый раз, когда я пыталась сократить расстояние между нами, оно увеличивалось, а не сокращалось, темнота вокруг нее сгущалась.

— Тебе нужно добраться до нее, — настойчиво сказал папа, и я повернулась к нему.

Мама и одеяло для пикника исчезли. Парк больше не был залит солнцем, а на темном небе взошла полная луна.

— Но я не знаю как. Мне нужно добраться до Бельведеров. Вульф сказал, что они в Нью-Йорке, но я не знаю, где это. — Грандиозности стоявшей передо мной задачи было достаточно, чтобы я утонула. Я даже не знала, с чего начать, знала только, что должна была как-то это сделать, что я должна была найти свою сестру и вызволить ее из лап этого темного зверя.

Рядом с ним материализовался тяжелый деревянный стол, который стоял в нашей старой квартире, и папа положил на него большой лист бумаги. Я наклонилась поближе, чтобы рассмотреть его, и узнала потрепанную карту, которую он подобрал в руинах, когда мы были детьми. Он потратил некоторое время, пытаясь рассказать нам о штатах и городах мира до Последней Войны, но для меня это никогда не имело особого значения. Наш мир был ограничен этой Сферой, и все, что выходило за ее пределы, до недавнего времени было невозможно представить.