— Меня не волнует ритуал или его результат. Я только хочу добраться до своего брата, — прошипел Эрик. — Но ты вызываешь во мне противоречивые чувства, от которых я не могу избавиться. И я не помню, когда в последний раз испытывал что-либо подобное.

Усмешка тронула мои губы. — Я марионетка на твоей сцене, мои нити привязаны к твоей руке. Ты двигаешь мной в любом направлении, в каком захочешь, так какие противоречия я могу в тебе вызывать?

Я не знала, почему утруждала себя спором, наверное, только потому, что пылающему внутри меня гневу нужно было вырваться наружу. Правда поразила меня, как удар топора, и теперь я истекала кровью из-за этого знания. Вампиры увеличивали свою численность, размножаясь с людьми, а не только обращая их. Я даже не предполагала, что это возможно.

— Монтана, — грубо сказал Эрик, застыв в нерешительности. — Ты сказала мне, что я могу попросить тебя о чем угодно, взамен обеспечив свободу твоего отца. Вывезти его за город и отправить в безопасное место, как только он прибудет.

— Так и есть, — прошептала я, страх растекался по моей груди.

— Что ж, теперь у меня есть к тебе просьба, которая, я верю, утихомирит это безумие во мне.

Комок встал у меня в горле, когда я увидела перед собой зверя, которого, казалось, едва сдерживали. Его мускулы были напряжены, глаза — два неприступных колодца тьмы, полных угрозы.

— Ты была жалкой шпионкой, которая почти ничего не добилась за время, проведенное с Фабианом, — язвительно сказал он.

— У меня едва ли было много времени, — сказала я в гневе.

— И у тебя его больше не будет, — отрезал он, заставив мое сердце бешено заколотиться. — Ты меня бесконечно бесила. Спорила со мной, провоцировала меня, издевалась надо мной.

Я сильнее прижалась к стене, когда он придвинулся ближе, демон в прекрасном костюме, готовый содрать плоть с моих костей. От него было никуда не деться, и я боялась, что его просьба повлечет за собой наказание за все то, что я сделала, чтобы оскорбить его.

— Но ты и позабавила меня, — его тон смягчился, и мои брови подозрительно опустились. — Ты заставляла меня смеяться, когда я думал, что во мне не осталось смеха, и ты заставила меня задуматься о вещах, о которых я давно забыл. Ты, бунтарка, заставила меня почувствовать больше, чем я чувствовал за тысячу лет, и теперь я ловлю себя на том, что принимаю решение этой ночью, в то время как ты стоишь на пороге судьбы, которую я выбрал для тебя. Но я переписываю эту судьбу здесь и сейчас.

— Я не понимаю, — прохрипела я.

Он сжал мою челюсть грубой и твердой рукой, удерживая меня так, чтобы наши взгляды не могли оторваться. — Ты будешь моей. Это моя просьба к тебе. Ты выберешь меня на церемонии и выйдешь за меня замуж. Сделай это, и я обещаю тебе бесконечную защиту. Я буду твоим хранителем, даже если являюсь твоим чудовищем. Но пойми, что ты не сможешь нарушить эту клятву, если дашь ее мне сегодня ночью. Ты будешь принадлежать мне всеми мыслимыми способами. Ты никогда не убежишь от меня, а если посмеешь сбежать, я буду преследовать тебя до конца света и заставлю заплатить за каждый день, проведенный нами порознь. Таково мое предложение. Назови мое имя на церемонии, и сделка будет заключена.

Мое учащенное дыхание не замедлялось, и Кошмар горел яростным желанием, умоляя меня взять лезвие в руку и глубоко вонзить его ему в грудь. Но даже если бы я попыталась это сделать, я видела силу Эрика воочию и не сомневалась, что потерплю неудачу.

— Однако у меня есть две оговорки к этой сделке, — сказал он прежде, чем я смогла подобрать слова, чтобы заговорить. — Первое — я никогда не стану твоим сиром. Ты останешься человеком, и даже если решишь стать одной из моего вида, я лишу тебя такой возможности. А во-вторых, я никогда не потребую от тебя детей. Я никогда не участвовал в этом ритуале и не собираюсь начинать сейчас. Я никогда не обращусь к тебе с такой просьбой, ты понимаешь?

Я молча кивнула, пытаясь осмыслить все, что он сказал. Он просил меня навсегда стать его пленницей, которую он объявит своей женой.

— Почему бы просто не заставить меня сделать это, зачем вообще давать мне выбор? — С горечью спросила я.

— Потому что я хочу, чтобы это было твое желание.

— Желание, — усмехнулась я, качая головой, чтобы высвободить подбородок из его хватки, и чувствуя, как слеза скатывается из моего глаза по щеке.

— Выбор за тобой, бунтарка, — сказал он, затем отвернулся от меня, пулей вылетел по коридору и исчез обратно в бальном зале.

Я смотрела ему вслед, под моими ногами расстилался новый путь, но если я пойду по нему, это приведет меня к будущему в лапах бессердечного принца. Ни один из вариантов не был тем, чего я действительно хотела. Свобода рядом с моей семьей была единственным будущим, на которое я хотела претендовать, но, похоже, вместо этого мне придется выбрать клетку.

Я

не могла вспомнить, когда я начала ходить взад-вперед, но нервной энергии, наполнявшей мои вены, требовался выход, и я догадалась, что мои ноги сами нашли решение.

Этот день был самым долгим на моей памяти, и все же он пролетел слишком быстро.

Папа все еще дышал, но с трудом, и я, наконец, начала принимать тот факт, что он не выкарабкается. Неизбежность ситуации была тем, что делало ее невыносимой. Я

знала, что он умирает, но он все еще был со мной. Часть меня просто хотела, чтобы это закончилось, но я ненавидела эту часть себя, потому что если это закончится, то он будет мертв, уйдет, будет потерян для меня навсегда.

— Ты устала, — пророкотал Магнар. Не в первый раз. — Подойди и сядь со мной. Я присмотрю за ним, пока ты немного отдохнешь.

Я заколебалась, когда он протянул мне руку. Если я не сяду, то все равно рискую упасть, но я боялась упустить хоть одно мгновение, в то время как каждое из них казалось таким драгоценным. Его рука накрыла мою, и я позволила ему подвести меня ближе, боль в его глазах напомнила мне, что он тоже столкнулся лицом к лицу со смертью собственного отца, что он слишком хорошо знал эту агонию.

Магнар потянул меня вниз, чтобы я могла положить голову ему на колени, и я попыталась заставить себя расслабиться, напряжение внутри меня нарастало так сильно, что от одной этой мысли мне снова захотелось расхаживать по комнате.

— Я обещаю разбудить тебя, если что-нибудь случится, — сказал Магнар, начиная запускать пальцы в мои волосы, это небольшое утешение вызвало у меня еще больше слез, и, несмотря на беспокойство, охватившее меня, я позволила своим глазам закрыться.

Магнар начал напевать мелодию, которая почему-то показалась мне знакомой, несмотря на мою уверенность, что я никогда не слышала ее раньше. Глубокий тенор его грубого голоса грохотал во мне, когда мое тело лежало поперек его, а нежное прикосновение его пальцев, перебирающих мои волосы, помогло ослабить стеснение в моей груди ровно настолько, чтобы позволить мне снова дышать.

Моя рука потянулась к Фурии, который был пристегнут к моему поясу, клинок взывал ко мне, когда усталость навалилась на меня. Его успокаивающее присутствие заставляло меня чувствовать себя в большей безопасности от одного этого простого прикосновения.

Приди, Сновидица, — вздохнул он.

Я не ожидала, что засну по-настоящему, но вскоре усталость заставила меня расслабиться, и я погрузилась в темноту.

Я шла по улице, подобной которой я никогда раньше не видела. Все было чистым и ярким, сияющим в свете палящего солнца. Повсюду были люди. Некоторые смеялись или разговаривали друг с другом, проходя мимо. Другие двигались быстро, раздраженно вздыхая, когда прохожие попадались им на пути.

Все они были людьми.

Я с благоговением оглядывалась вокруг, понимая, что именно таким был мир до Последней Войны. До вампиров.

Ко мне трусцой подбежала женщина с распущенными волосами, золотистыми, как солнечные лучи.