Я заметила Клариссу в окружении группы мужчин-вампиров, все стремились подобраться к ней поближе, но ее, казалось, это нисколько не интересовало. Она слегка улыбнулась мне, когда мы проходили мимо нее, и Эрик повел меня вверх по красивой беломраморной лестнице, следуя линии золотых перил, которая привела нас на балкон над комнатой.

Мы шли бок о бок, и я прошептала: — Я насчитала там восьмерых любителей целовать тебя в задницу. Как поживает твое эго?

— Думаю, оно достигло своего максимума, — пробормотал он, наклоняясь так близко, что его прохладное дыхание коснулось моей щеки. — Ты планируешь вести себя хорошо этим вечером?

— Я все еще обдумываю это. Или ты планируешь шантажировать меня, чтобы я вела себя хорошо?

— Я полагаю, это ты пыталась разыграть карту шантажа, — прошептал он. — Удивительно, что это не всплыло сегодня вечером во время твоей просьбы. Хотя, должен сказать, мне очень понравилось смотреть, как ты умоляешь.

Я прикусила язык, чтобы не разразиться потоком оскорблений, и вместо этого промолчала. Я не угрожала раскрыть его план Фабиану ради того, что мне было нужно, потому что не могла рисковать, что Эрик поймет мой блеф. И если я разоблачу себя как шпиона Эрика, кто возьмет вину на себя? Я сомневалась, что это будет горячий, мертвый сукин сын, идущий рядом со мной. Скорее, мешок с кровью, от которого можно легко избавиться.

Рука Эрика прижалась к моей спине, когда он вежливо улыбнулся двум женщинам-вампирам, но я не стала копировать его. Я чувствовала себя так, словно попала в змеиную яму: столько пронзительных глаз было обращено в мою сторону, и столько блеска клыков было в этих голодных улыбках.

— Тебе нечего на это сказать? — Эрик настаивал.

— Мне есть что сказать, но это включает в себя массу ругательств, и лучше всего было бы дать тебе по твоей самодовольной физиономии, так что я приберегу это до конца вечеринки.

— Звучит как прелюдия.

Я бросила на него сердитый взгляд.

— Ах, принц Эрик, — подошел приземистый мужчина в роскошном коричневом костюме, выпятив грудь и низко поклонившись.

— Роджер, — сказал Эрик, коротко кивнув ему.

— Я хотел поздравить тебя с прекрасным выбором. — Роджер окинул меня оценивающим взглядом, и у меня возникло желание отступить на шаг. — Действительно, такой восхитительный экземпляр. Ты уже попробовал ее?

— Нет, — сказал Эрик, и у меня по коже поползли мурашки, когда я поняла, что он имел в виду.

— Ты не сделала своему принцу пожертвование? — Роджер заартачился, удивленно глядя на меня. — Это меньшее, что ты могла бы предложить ему в благодарность за почетное место в королевском ритуале.

У меня перехватило горло, и я не могла дать ему ответа, который не был бы полон ярости, так что мне пришлось проглотить язык, уверенная, что я им подавлюсь. Я всю свою жизнь сдавала кровь, но услышать, как о ней говорят прямо из уст одного из монстров, который с радостью выпил бы ее, было совершенно другим делом.

— Мы прибережем это до свадьбы, — сказал Эрик, притягивая меня ближе, как будто почувствовал, что я на грани побега.

Роджер рассмеялся. — Значит, ты уверен, что она выберет тебя?

— А как иначе? — Сказал Эрик, затем попрощался с ним и потащил меня за собой.

Я огляделась в поисках ближайшего выхода, желая бежать и никогда не останавливаться. Дверь справа от меня открылась, и я отпрянула от Эрика, бросившись к ней, и обнаружила, что попала в огромный офис без выхода.

— Черт, — выдохнула я.

Дверь со щелчком закрылась за мной, и я обернулась, обнаружив там Эрика с низко нахмуренным лбом.

— Я не могу этого сделать, — выпалила я. — Я ненавижу это место. Я ненавижу то, как они смотрят на меня. Я ненавижу этого гребаного мудака, который думает, что я должна отдать тебе свою кровь. Я никогда не чувствовала, что она принадлежит мне, Эрик, но здесь все гораздо хуже. Я словно в духовке, медленно запекаюсь, а голодные глаза наблюдают за мной со стороны.

— Роджер — мудак, — откровенно сказал он, и мои губы приоткрылись от удивления. — Я ненавижу эти мероприятия. Ненавижу богатых ублюдков, которые спорят, кто из них мне больше нравится, хотя на самом деле я бы не провел в их обществе ни минуты, если бы это могло сойти мне с рук. Я не буду просить твоей крови, бунтарка. У меня ее бесконечный запас, и я уверен, что эта мысль вызывает у тебя отвращение. Но так уж устроен мир. Это был лучший вариант в долгосрочной перспективе.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила я.

— Мы породили слишком много вампиров, и когда между людьми разразилась война, она быстро привела к концу этого гребаного мира. Вампиры больше не видели необходимости прятаться, и из-за того, что ежедневно проливалось так много крови, происходило слишком много безумств. Люди уничтожали друг друга, а вампиры убивали последних из них, до такой степени, что мы увидели, что людей вскоре не останется. Никакой крови. И это привело бы к чему-то слишком ужасному, чтобы представить. Вечная жизнь в условиях голода. Итак, мои братья и сестра составили план. Мы восстановили контроль над нашим видом и превратили их в наших собственных солдат, приказав им загнать в угол последних людей и сохранять им жизнь. Мы провозгласили себя правителями земли и защитили самый жизненно важный ресурс, который был так близок к исчезновению. — Он шагнул ко мне. — Вы представляете несказанную ценность. Вампиры слабы без людей. Мы не сошли с ума только благодаря вашей крови, но если бы ты увидела, как мы сходим с ума от голода… — Он покачал головой, в его глазах промелькнул ужас, который сказал мне, что он жил в этой реальности. — Если этих вампиров не кормить, тогда очарование, вежливость, этикет… — Он щелкнул пальцами. — Все это просто исчезнет, и останется лишь наша низменная природа. — Он дернул себя за пиджак. — Это дерьмо для них, но и для нас тоже. Я изображаю себя членом королевской семьи и играю эту роль каждый день, каждое мгновение отдаваясь актерскому мастерству. Потому что я увидел, кем я становлюсь без законов и ограничений, которые руководили бы мной. Поэтому я занимаюсь поиском силы, доминирования, полного контроля в этом бурном мире. Но мы все находимся на расстоянии одного промаха от того, чтобы впасть в анархию и жажду крови.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Спросила я, мое сердце бешено колотилось от всего, что он сказал, и я ненавидела то, что могла видеть в этом логику. По крайней мере, с их точки зрения.

Он взглянул на настенные часы, уставившись на непрерывно тикающую секундную стрелку.

— Я не знаю, — пробормотал он. — Возможно, потому, что ты единственная, кому я могу это сказать. Возможно, потому, что это освежает — поговорить с кем-то, кто презирает этот мир так же глубоко, как я. Мои братья и сестра ищут в нем все самое лучшее, хотя, боюсь, мы все лжем сами себе, страшась, что друг другу укажут на трещины в нашем идеальном фасаде. Так что я этого не делаю, я продаю ложь так же хорошо, как и они, и надеюсь, что это принесет им душевное спокойствие.

— Даже Фабиан?

— Да, даже он, — тихо сказал он. — Но это не отменяет нашей борьбы за власть. Я не уверен, чем она закончится, но сейчас я на этом пути и не намерен с него сворачивать.

Я кивнула, мое внимание переключилось на стол рядом со мной, когда я провела большим пальцем по шероховатости дерева. Мои мысли вернулись к Сфере, к тому, как голод делал людей дикими, отчаявшимися. Иногда из-за пайка вспыхивали драки, и проливалась кровь. В других случаях жестокость была более тихой. Худая женщина валялась на улице, кашляла и хрипела, из нее вытекала жизнь, пока однажды ее не находили мертвой, содрав с тела половину одежды. Мы тоже были животными, когда дело доходило до выживания, но разница была в том, что вампиры сами загнали нас в этот кошмар. Мы никогда не заставляли их голодать, но они заставляли нас. Но потом я подумала о Сфере «А» и о том, что большинство из них, вероятно, верит в то, что мы так живем. Возможно, все было бы не так плохо, если бы это было правдой. Вампиры больше не охотились на нас, как того хотели те повстанцы. А о таком мире не хотелось думать.