— Иногда боги посылают плохие сны, чтобы предупредить тебя, — тихо сказал Эрик, нахмурив брови, как будто тревожные воспоминания пробивались сквозь его разум. Мне пришло в голову, что он прожил много жизней, испытал то, что я даже не могла постичь, и, возможно, пережил то, что преследует его до сих пор. Но это предполагало бы, что такой монстр, как он, может чувствовать боль и сожаление. Глядя на него сейчас, было трудно отрицать, что это могло быть правдой. Что он был не просто воплощением зла, а человеком, попавшим в ловушку смерти.

— Что ты видела? — Эрик подтолкнул меня, когда я промолчала.

Мне казалось, что в тот момент между нами не было никаких барьеров, и, возможно, именно потому, что я так сильно скучала по своей сестре и мне так срочно нужно было поговорить с ней, я позволила себе открыться, как будто она сейчас была здесь. — Поле, залитое лунным светом. Любовник, превратившийся в зверя. Клетка, где я чувствовала, что за мной наблюдает монстр.

— Такой же монстр, как я?

— Да, — выдохнула я, хотя и не добавила, что не уверена, был ли это именно он.

— Что еще? — требовательно спросил он.

Я нахмурилась, пытаясь вернуть сон, который, казалось, уже утекал от меня по спирали, как дождевая вода в канализацию. Я покачала головой, неуверенная, что хочу сообщать ему еще какие-то подробности, даже если мне удастся что-то спасти. Если, как он сказал, так называемые боги подарили мне этот сон, то они, вероятно, предупреждали меня о том самом чудовище, которое удерживало меня сейчас. Впрочем, в этом я не нуждалась.

Он отпустил мой подбородок, но не встал, его рука переместилась на подушку у моей головы. Мы были наполовину сплетены, его мышцы напряглись ровно настолько, чтобы удержать его вес от того, чтобы раздавить меня. Меня окружал его запах кипариса, и когда он был так близко, мне всегда было слишком трудно мыслить здраво. Как будто мое тело взяло верх, жар и желание заставили мою кожу покалывать в требовании. Без сомнения, это было его вампирское очарование. Но иногда мне казалось, что это нечто гораздо большее.

— Мне нужно кое-что сделать. Я скоро вернусь к тебе. Одевайся. — Он вскочил на ноги и исчез в мгновение ока, оставив меня с проклятием на губах.

Я подумала обо всем, что произошло прошлой ночью, заставляя себя сесть и посмотреть на то место, где вампирша превратилась в пепел. Тот, кто хотел моей смерти, наверняка не собирался так легко сдаваться. Как только они поймут, что их убийца потерпел неудачу, сколько времени пройдет, прежде чем они пошлют за мной другого?

Солнечный свет просачивался сквозь разбитые оконные ставни, — просто унылое зимнее сияние. По какой-то причине испытание, через которое я прошла, не вызвало у меня желания бежать. Вместо этого, странное чувство шевельнулось внутри меня. Неосязаемое ощущение, словно якорь, привязывало мое сердце к этому месту, к этой комнате. Что-то побуждало меня остаться…

Дитя Луны.

Я вскочила с кровати, мой пульс бешено заколотился от шелкового голоса в моей голове. Опустившись на колени, я потянулась за лезвием под кроватью, уверенная, что именно оно было источником голоса. Мои пальцы потянулись к его магнетической ауре, и когда я взялась за рукоять, спокойствие наполнило меня, как будто я воссоединилась с жизненно важной частью самой себя.

— Кто ты? — Выдохнула я, вертя в ладони прекрасный кинжал.

Кошмар. Он согревал мою кожу и, казалось, пел тихую песню только для меня. Святое дерьмо, неужели я сейчас разговариваю с неодушевленным предметом? И он что-то говорит в ответ?

Блестящее золотое лезвие было идеально отполировано, отражая мои каштановые глаза. Я моргнула, когда они на мгновение стали зелеными, как у моей сестры. Я либо сходила с ума, либо со мной происходило что-то странное. Сны, этот клинок, а теперь еще и метка на моей руке…

— Почему ты не можешь быть здесь, со мной, прямо сейчас, Келли? Или, еще лучше, почему я не могу быть с тобой? Мне так много нужно тебе сказать.

Я вздохнула, посмотрев на часы на стене, и решила, что мне, вероятно, следует умыться и одеться. Я должна была быть готова провести день с Майлзом, и хотя еще одно свидание с вампиром было последним, чего я хотела, выбраться из этой комнаты — мне было нужно. Мне нужно было подышать свежим воздухом и побыть вдали от Эрика, чтобы просто, блядь, подумать.

Неохотно я засунула лезвие обратно под кровать и направилась в ванную.

Теплая вода была приятным подарком. Если и было что-то хорошее в этом месте, так это она. Я вымыла волосы, провела по ним пальцами и обдумала каждую деталь боя, который я выиграла у вампира, пришедшего убить меня. Как вообще возможно, что я была способна на такое? Способна сразиться с существами, которые держали меня в плену всю мою жизнь? Всегда ли я была достаточно сильна, чтобы сделать это? Были ли другие люди способны убить их? Могли бы мы создать армию, восстать, действительно иметь шанс на победу?

Втирая мыло в кожу, я потерла странный след на руке, который сегодня казался менее красным, чем раньше. Мои пальцы скользнули по изображению клинка, и я задалась вопросом, возможно ли, что я была истребительницей. Фабиан сказал мне, что они были стерты с лица земли, так что же это значило?

Было слишком много вопросов, на которые не было ответов, но было одно, что я знала наверняка. Генерал Вульф почти наверняка послал того вампира убить меня из-за клинка, который сейчас был спрятан под моей кроватью, так что я была в серьезной опасности. Расскажет ли он членам королевской семьи о своих подозрениях? Или попытаться прикончить меня до того, как они узнают? Я, черт возьми, не знала, как мне подготовиться к любому из этих исходов, но я должна была быть начеку, готовая к новой атаке в любой момент.

Напряжение скрутило мой желудок. Единственное, что могло заставить меня чувствовать себя в безопасности, это держать Кошмара при себе. Какой бы странной силой ни обладал этот клинок, он, казалось, раскрыл во мне потенциал, о существовании которого я никогда не подозревала. Способность сопротивляться. Так что я никуда не пойду без него.

Я могла бы спрятать его, привязав к бедру, где он оставался бы скрытым струящимися платьями, которые мне предоставили носить здесь.

Эта мысль заставила мое сердце забиться сильнее и укрепила мою уверенность, мне понравилась мысль о том, что у меня наконец-то будет хоть какая-то защита от захвативших меня существ.

Выйдя из душа, я завернулась в пушистое белое полотенце и пошла в свою комнату.

Мое сердце дрогнуло.

Эрик вернулся и стоял там в белой рубашке и темно-синих брюках, засунув руки в карманы.

— Ты хоть когда-нибудь можешь постучать? — Прошипела я, плотнее закутываясь в полотенце.

Его глаза прошлись по мне. — Я добавлю стук к длинному списку способов, которыми я так хочу доставить тебе удовольствие, — пусто сказал он.

— И мы опять вернулись к поведению мудака, — беспечно сказала я, подходя к шкафу и открывая дверцу так, чтобы она скрыла меня, прежде чем я сброшу полотенце.

— Я склонен становиться грубым, когда мне скучно, — сказал он.

— Значит, это моя вина, что ты мудак? — Я усмехнулась. — Я думаю, это все на твоей совести, Эрик.

— Нет необходимости беситься.

— Это не так, — прорычала я.

— Говорит она, находясь в бешенстве.

— Перестань говорить «бешенство», — раздраженно сказала я.

— Вообще-то, я думаю, ты мне больше нравишься, когда спишь. Не говоря уже о твоих губах.

— Ты мне тоже нравишься, когда я сплю. Как будто тебя не существует, — сказала я, натягивая нижнее белье, за которым последовало струящееся серое платье с облегающим лифом. Я натянула кардиган, рукава которого скрывали отметину на моей руке.

— За исключением тех случаев, когда я тебе снюсь, — поддразнил он. — Прошлой ночью ты произнесла мое имя по меньшей мере три раза. Печально, что ты на самом деле такая одержимая.

Я резко захлопнула дверцу шкафа, обнаружив, что Эрик наблюдает за мной с озорным весельем в глазах. Я на мгновение засомневалась, ужасно испугавшись, что он не лжет, и жар вспыхнул на моих щеках. Он заметил это, склонив голову набок, и мрачный смешок зародился в его горле.