— Мы не такие дикари, какими кажемся, — поддразнил я. — Останься сегодня вечером рядом со мной, а завтра я позабочусь о том, чтобы отправить тебя домой. Как тебя зовут?

— Астрид, — ответила она тихим голосом, ее широко раскрытые глаза все еще недоверчиво осматривали незнакомое окружение.

— Ты не должна доверять ни единому слову Магнара, если хочешь сохранить свою добродетель, милая Астрид!

Я обернулся и улыбнулся своему брату Джулиусу, который шагал к нам, протягивая руки к поводьям Балтиана.

— Не обращай внимания на бедного Джулиуса, — сказал я тихим голосом, который, я знал, все равно дойдет до него. — Он просто озлоблен, потому что отец не позволил ему принести обет вместе со мной.

— Не все мы можем быть великими и могущественными Магнарами Элиосонами, — драматично вздохнул Джулиус. — Некоторым из нас суждено быть только забытыми младшими братьями. Между нашими днями рождения прошло тринадцать полнолуний, но можно подумать, что это все время в мире.

В отличие от меня, Джулиус решил коротко подстричь свои темные волосы, но во многом другом мы были похожи. Наша бронзовая кожа и золотистые глаза были зеркальным отражением материнских, но у нас было телосложение воина нашего отца. Несмотря на наши юные годы, мы оба уже возвышались над мужчинами вдвое старше нас, и мы еще не закончили расти.

— Джулиус зол, потому что ему приходится убирать лошадиное дерьмо, прежде чем он сможет присоединиться к пиршеству. — Я взял Астрид под руку, и она не сопротивлялась. Вместо этого она прижалась ко мне, казалось, благодарная за то, что я взял ее под свою защиту.

Джулиус закатил глаза и протянул руку, чтобы похлопать Балтиана по шее. Мой брат был единственным человеком, которому конь позволял себя трогать, но, несмотря на это, Балтиан раздраженно фыркнул и мотнул головой, что можно было истолковать только как настойчивое желание поторопить нас с этим взаимодействием. Несомненно, он жаждал собственной трапезы.

— Ну, если великий и могущественный Магнар хочет направиться к огню и погреть свою великую и могущественную задницу, пока я делаю всю работу, то кто я такой, чтобы жаловаться? — Джулиус начал уводить Балтиана от нас, затем остановился, чтобы оглянуться через плечо.

— Для тебя прибыл сюрприз от отца, — сказал он, и его глаза весело заблестели. — Почему бы тебе не сводить милую Астрид посмотреть, что это такое?

— Почему бы тебе не дать мне подсказку? — Спросил я, чувствуя озорство в его поддразнивании.

Он знал что-то, чего не знал я, но покачал головой, уводя Балтиана прочь между палатками.

— Я бы не хотел портить сюрприз, — крикнул мне в ответ Джулиус, и на этом все закончилось.

Когда я досрочно принес клятву, какая-то часть меня беспокоилась, что мои отношения с Джулиусом изменятся. Я боялся, что мое возвышение оставит у него во рту горький привкус. Неприсягнувший должен был прислуживать истребителям и помогать с черновой работой по лагерю, когда они не тренировались. До прошлой недели мы делали это вместе, наш непринужденный дух товарищества и соперничества делали работу веселой, и я боялся, что это может измениться, когда вместо этого ему придется обслуживать меня. Но когда он продолжил относиться ко мне точно так же, как раньше, мои опасения рассеялись. Ничто не могло разорвать связи между нами. Особенно такая мелочь, как ревность. Без сомнения, он планировал принести свою клятву как можно скорее и надеялся превзойти меня в каждом задании, которое я выполнял, чтобы доказать, что его ценность соответствует моей. Я с нетерпением ждал вызова, который он бросит.

Чувствуя, что я потерялся в своих мыслях, я повел Астрид к костру. Ее белое платье волочилось вокруг лодыжек, касаясь босых ступней, концы были испачканы грязью. Свет костра делал ее тело очень заметным сквозь прозрачный материал, и я не был до конца уверен, что она осознавала это, поэтому я снял плащ со своих плеч и накинул его на нее, предлагая ей подобие скромности, которую, я был уверен, она предпочла бы сохранить.

Она испуганно прижалась ко мне, когда мы приблизились к смеху и крикам, доносившимся от мужчин и женщин, собравшихся вокруг костра, но я не предложил ей отправиться куда-нибудь еще. Самое безопасное место для нее было здесь, рядом со мной, пока я не вернул ее в деревню, поэтому она останется, пока длится ночь.

Некоторые воины заметили наше приближение и начали выкрикивать мое имя в знак приветствия. Я улыбнулся им, изо всех сил стараясь не выглядеть таким самодовольным, каким себя чувствовал. Добыча, которую мы отняли у Священных Последователей, была впечатляющей, и удар, который мы нанесли Майлзу, он определенно почувствует.

Толпа расступилась, освобождая мне место, чтобы подойти к маме и папе, которые сидели по другую сторону костра в креслах, вырезанных из цельного дуба, изголовья которых были украшены оленьими рогами, отбрасывавшими темные короны на их лбы. Многие мужчины и женщины, мимо которых мы проходили, протягивали руки, чтобы похлопать меня по спине или сказать слова похвалы за мой первый успешный налет, а я высоко держал подбородок, чувствуя свое место в этом мире настолько идеально, как только может надеяться любой человек.

— Он здесь! — Я услышал, как взволнованно закричала моя мать, хотя после того первого мимолетного взгляда я потерял ее из виду в толпе. Весь клан стремился сказать мне слова поддержки и поздравлений — особенно те, кто был достаточно глуп, чтобы сомневаться в моем раннем восхождении.

Астрид держалась за меня немного неприлично, но я не возражал. Я спас девушку из пасти вампиров, и если она хотела повсюду следовать за мной взглядом, полным удивления и благодарности, то я не собирался ее останавливать. Возможно, это было немного грубо с моей стороны, но я наслаждался вниманием, наслаждался этим первым ощущением судьбы, когда я вышел вперед, чтобы занять место, которое было мне уготовано.

Наконец, я пробрался сквозь толпу членов клана и увидел маму и папу, стоявших вместе и ожидавших меня. Мой отец был грозным воином, в его длинные волосы и бороду были вплетены бусины, покрытые рунами, а его клинок Веном, как всегда, висел у него за спиной. Он снимал его только перед сном, и даже тогда он никогда не был дальше, чем на расстоянии вытянутой руки от него; он был не из тех мужчин, которых можно застать врасплох перед дракой.

Он не улыбался; это было не в его стиле, но его глаза сияли одобрением, по крайней мере, пока его взгляд не переместился на неприлично одетую девушку, державшую меня под руку. Его челюсть недовольно дернулась, и на мгновение я задумался, почему — наш народ определенно не славился своим целомудрием и благопристойностью, — но мое внимание было отвлечено от какой бы то ни было проблемы, возникшей у него по этому поводу, когда заговорила моя мать.

— Мы слышали, что ты одержал великую победу, — громко сказала она, и сияющая улыбка осветила ее красивое лицо.

Говорили, что мой отец участвовал в пятидесяти битвах, чтобы добиться ее руки. Но она не принимала его предложение до тех пор, пока ему не удалось победить и ее тоже. Клан до сих пор рассказывал истории о битве между ними и о том, как он едва одержал победу. Только его любовь к ней позволила ему одержать верх. По сей день она все еще дразнилась из-за того, что позволила ему победить, желая его руки так же сильно, как он хотел ее. Но я в это не верил: моя мать была не из тех женщин, которые добровольно проигрывают битву, даже если это было ради мужчины, которого она любила.

— Это была всего лишь повозка, которой управляли смертные, мама, — скромно ответил я.

Хотя я и гордился тем, как прошел день, это определенно не было похоже на то, что я участвовал в битве против вампиров и вернулся запятнанный пеплом победы.

— Вот именно, — пророкотал мой отец. — Мальчик хорошо справился, но не стоит суетиться, Фрейя.

Моя мать слегка улыбнулась, но я все еще видел гордость, сияющую в ее взгляде, и это наполнило мою грудь удовлетворением.