Несмотря на заверения пророка, я отказался предоставить свое будущее судьбе. Каждый день я работал усерднее предыдущего. Я докажу всем людям, что заслуживаю своего места среди нашего народа. Без сомнения, когда-нибудь за этим последует и мое возвышение.

Майлзу тоже предстояло узнать обо мне. Я рассказал отцу о своей ненависти к Священным Последователям, и он разрешил мне препятствовать их поклонению любым способом, который я сочту нужным. Так что, возможно, я и не смог бы отнять жизнь у смертного, но я бы с радостью забрал у них все остальное.

Пение и звон колокольчиков приближались, и на дороге появилась карета. Я посмотрел на них, отметив ниспадающие белые одежды, которые были на всех них, некоторые из них ехали в задней части кареты, запряженной парой усталых мулов. Другие шли вокруг нее, звеня в колокольчики и распевая песнопения, их декоративное оружие было прикреплено к поясам. Я сомневался, что какой-либо из серебряных мечей выдержит удар клинка истребителя, они были красивыми и бессмысленными, и вряд ли могли нанести хотя бы царапину, даже случайно.

Я молча вытащил свой клинок из ножен за спиной, и мои воины последовали моему примеру. Буря многообещающе гудел в моем кулаке, мой меч всегда рвался в бой, хотя он казался почти сбитым с толку, поскольку не чувствовал поблизости никаких кровососов. В следующий раз, когда я достану его, возможно, я предложу ему испорченную кровь, которой он жаждал.

Когда карета проезжала мимо нашего укрытия, я завершил подсчет. Двадцать четыре Священных Последователя на семерых истребителей. Это казалось почти несправедливым.

На моих губах заиграла дикая улыбка, и я приказал своим воинам выйти на дорогу позади кареты, а сам потянул Балтиана за собой. Я пустил жеребца легким галопом, и мы помчались сквозь деревья к передней части группы Священных Последователей, их испуганные крики вызвали улыбку в уголках моих губ. Они услышали наше приближение и осознали угрозу приближающейся к ним судьбы.

Жеребец выскочил на грунтовую дорогу и встал на дыбы, повергнув двух запряженных лошадей в неистовую панику и заставив человека, державшего их поводья, тревожно взвизгнуть, пытаясь вернуть им контроль.

Дорога здесь была узкой. С одной стороны крутая скала поднималась под углом, который был совершенно невозможен даже для мулов, запряженных в повозку, а с другой стороны простирался лес, в котором мы прятались, деревья были слишком густыми, чтобы между ними могли проехать повозки.

Я удачно выбрал это место. А поскольку мои люди высыпались на дорогу у них за спинами, их единственный слабый шанс заключался в том, чтобы проскочить мимо меня. Мальчишка на пороге возмужания восседал верхом на самом большом боевом коне, которого кто-либо из них, вероятно, когда-либо видел. И все же одного взгляда на меня было бы достаточно, чтобы сказать им, что я был далек от самого легкого пути, который сейчас был им доступен.

Я указал Бурей на человека, управляющего повозкой, и улыбнулся улыбкой богов: я был уверен, что Локи предлагал ее тем, кого он обманул, а Тор раздавал ее в разгар битвы.

— Мы заберем все, что у вас есть, — просто сказал я ему, умоляя его оспорить авторитет моих слов этим насмешливым взглядом в моих глазах. — Советую вам не сопротивляться.

Священные Последователи оправлялись от потрясения, все они прижались поближе к повозке, но некоторые выпрямили спины и вытащили свое хрупкое оружие.

Моя улыбка стала шире.

Возможно, я и предложил им вариант тихой капитуляции, но я был рожден в Клане Войны, моя кровь была раскалена в огне кузницы Броккра, и я всегда надеялся на бой.

Послышались крики тревоги и замешательства, когда Священные Последователи впали в панику. Несколько самых храбрых мужчин бросились на меня с поднятыми нелепыми мечами, в то время как другие бросились в лес.

Я отбивал их удары почти лениво, со смехом выбив первый меч из рук его владельца, прежде чем ударить другого с достаточной силой, чтобы переломить клинок надвое. Один из ублюдков подошел ко мне слишком близко, схватил за лодыжку и попытался стащить с седла, но я выдернул ногу и пнул его прямо в лицо, опрокинув в грязь.

Его белые одежды были забрызганы коричневой грязью, с его губ сорвался крик неподдельного ужаса. Я рассмеялся, глядя, как он вертелся, пытаясь подняться, пытаясь увернуться от топающих копыт Балтиана. Без сомнения, разъяренный зверь намеревался переломать мужчине ноги, и у меня не хватило духу попытаться обуздать его веселье.

Балтиан нацелился ударить копытом другого придурка, который попытался обойти меня сзади. Ему чертовски повезло, что лошадь промахнулась мимо него; Балтиан был свирепым ублюдком, и его сильный удар мог сломать человеку ребра или что похуже.

Я развернулся к мужчине, когда он попытался ударить Балтиана в бок, целясь в мою лошадь, а не в меня: тактика труса, которая только вызвала мой гнев. Я издал боевой клич и взмахнул клинком, выбивая оружие у него из рук, проливая кровь, когда я вонзил его в мясистую руку. Он убежал от меня, крича от ужаса, когда помчался обратно к остальной части своей искалеченной паствы, а тех, кто пытался сбежать, мои воины уже загнали обратно на место, и теперь все они съежились внутри кареты или вокруг нее.

Я оскалил на него зубы, как зверь; ни один мужчина не причинил бы вреда моей лошади и не остался бы в живых, чтобы рассказать об этом. К черту законы. Если бы ему удалось ударить Балтиана, его голова отделилась бы от плеч. Он должен был благодарить богов, что промахнулся.

По моему резкому свистку мои воины ворвались за повозку, преграждая путь любым из Священных Последователей, которые пытались убежать, хотя казалось, что борьба уже покинула их, некоторые из них теперь рыдали, в то время как другие остекленевшими глазами смотрели на происходящее в каком-то ничтожном проявлении неповиновения.

Я подал сигнал, и Каспер с Элдредом выпустили стрелы со своих позиций на вершине огромной скалы слева от меня, попав в деревянную повозку. Тяжелые наконечники стрел глубоко вонзились в раму повозки, и несколько Священных Последователей закричали от страха. Это было последнее предупреждение, которое я им сделал. Они были окружены, а мы имели ошеломляющее превосходство в силах. Это закончится только тогда, когда я решу, что все кончено.

— Те, кто сдастся, не пострадают! — Я крикнул достаточно громко, чтобы все они услышали меня сквозь их собственные панические крики.

Несмотря на мои личные чувства к кускам дерьма, которые съежились передо мной, наши законы были ясны, и их смерть не наступит от острия моего клинка, если только они не преуспеют в своем стремлении к бессмертию и не станут такими же, как монстр, которому они поклонялись. Если такой день наступит, я с радостью покажу им, как недолговечна может быть бессмертная жизнь.

Священные Последователи сгрудились вместе, многие из них бросали взгляды на человека, сидевшего за поводьями повозки. Я предположил, что это означало, что он был лидером этой ветви преданных, их последней, угасающей надеждой на помощь. Святой Отец.

Глаза мужчины испуганно метались между моими воинами, и я мог сказать, что он задавался вопросом, почему именно я обращаюсь к ним, его взгляд перемещался с меня на них, обшаривая группу, без сомнения, выискивая того, кто, по его мнению, мог быть истинным лидером среди нас. Я не был оскорблен. Мне нравилось, когда люди недооценивали меня. Мне всегда было приятнее, когда я доказывал им, что я безупречен.

— Может, я и моложе своих воинов, кретин, но, уверяю тебя, я более чем достойный соперник любому из них. Не стоит проявлять неуважение ко мне, обращаясь к ним за помощью, — прорычал я.

Это была моя первая миссия против Священных Последователей, и я не мог ожидать, что они уже знают, кто я такой. Но они узнают. Скоро все они будут дрожать при звуке моего имени и скорее отвернутся от своего мерзкого хозяина, чем рискнут перечить мне.

— Ты что, не знаешь, кто мы? — недоверчиво спросил мужчина. — Ты что, не знаешь, под чьей защитой мы находимся? Мы следуем за Бессмертным Создателем, дарующим вечную молодость. Он пьет кровь тех, кто отказывает ему в его подношениях!