— Нет, — твердо сказал оборотень. — Я должен найти себе занятие, чтобы тоже зарабатывать. Работая вместе, мы сможем ночевать в гостиницах, а не в лесу, и питаться получше.

— Лео, у нас есть деньги. Дейк оставил мне половину всего, что мы с ним заработали, путешествуя вместе. Но эти деньги — на крайний случай. Их я не хочу забирать из банка без необходимости, — отвечаю, наполовину уйдя мыслями в свои карты… что-то мне не везет нынче вечером. — А в ночевках на улице я не вижу ничего плохого: мы же в Тангейе, тут не холодно. Вот приедем в Агирад, там уже надо будет утепляться и думать о ночлеге…

— Бэйр, я тоже люблю ночевать на улице, но мне куда больше нравится кровать… Впрочем, на самом деле плевать мне на кровать и на еду! Я просто хочу попробовать работать. Не буду же я всю жизнь у тебя на шее сидеть!

— Как хочешь, — пожимаю плечами, чувствуя, что эту партию в карты я проиграю. — Но чем ты будешь заниматься?

— Например играть на флейте в трактирах, — предложил Леопольд. Он положил свою последнюю карту поверх моих и закрепил за собой победу. — Я хорошо научился играть, знаю много разных мелодий. Думаю, я смогу понравиться публике.

— Хах, смотри, как бы трактирные мужики тебя спьяну за девицу легкого поведения не приняли! — не выдержав, я засмеялась. Мое веселье подхватил Черт, лежащий рядом с нами у костра. Конь возбужденно забил хвостом по земле и ехидно заржал, показав Леопольду свои зубы.

Оборотень поморщился и щелчком пальцев зашвырнул вредной лошади в нос маленький камешек.

— Я не девица, так с чего бы им думать, будто я — это она? — непонимающе спросил Лео.

— Ты очень изящный и красивый, у тебя длинная коса. Им этого достаточно, — объясняю. — К тому же, пьяницы в трактирах приятными мелодиями флейты восхищаться не станут.

— Тогда я буду выступать на ярмарках.

— Тамошние барды тебя на месте сгрызут, а если не сгрызут, то обязательно побьют потом, ночью или вечером, затащив в подворотню. Ты же отнимешь у них публику, а они за каждого случайного зеваку потеют!

— Значит, я не буду играть на флейте! — раздраженно развел руками Леопольд. — Буду заниматься чем-нибудь другим… Как по-твоему, чем я мог бы заработать?

— Ты талантливый портной и повар. Сидели бы мы на месте, ты непременно проявил бы себя в ремесле.

— А сейчас?

— Я не знаю, Лео, — вздыхаю, разводя руками. — Мне кажется, пока тебе лучше просто помогать мне.

— Мне всегда казалось, что я неумеха, но я никогда не думал о том, что способен только играть дрессированных зверушек, как атрибутов ведьмы… — тихо пробормотал оборотень, хмурясь и глядя в сторону. Дальше он заговорил еще тише. — Покидая поместье, я был уверен, что мне дадут возможности зарабатывать честно, не прячась от закона.

Не знаю, хотел ли он, чтобы я это слышала, но я услышала и это было сродни удару ниже пояса.

Я смотрела на Лео, не веря в то, что передо мной то самое, милое и вечно благодарное создание, за которым я носилась, как мать за младенцем, пока оно к обществу не привыкло… а я еще виновата теперь в том, что выживаю, как могу!

— Я тебя не держу возле себя. Если хочешь, можешь остаться в ближайшем городе и начать свою жизнь, — ответила я, стараясь сделать голос как можно более равнодушным.

Леопольд вздрогнул и резко повернулся ко мне. Выражение его лица резко изменилось, черты разгладились, глаза широко распахнулись, а губы задрожали.

— Я не… я не имел ввиду, что виню в этом тебя! — воскликнул он и его глаза заблестели. — Я хотел сказать, что иначе представлял себе свою жизнь среди людей… но раз все так сложилось, то это лучше любых представлений, потому что я с тобой!

Лео кинулся ко мне и сгреб в объятия, прижав к своей груди.

— Я не хотел тебя обидеть! Я ни за что в жизни не обижу тебя!… - говорил он, прижавшись к моей щеке и, что было совсем неожиданно, став покрывать мое лицо поцелуями.

Естественно, я тут же растаяла.

— Ничего… я просто не так поняла тебя, — пищу от удовольствия, тоже обнимая друга. Приятно было то, что Лео даже обниматься стал по-другому, раньше прижимался к груди, как ребенок, а теперь сам обхватывает руками, как и положено мужчине.

— Не обижаешься? — спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза.

— Нет, как можно на тебя обижаться? — улыбаюсь. — Знаешь, у нас был не самый простой день, ты наверняка устал. Ложись-ка ты спать. А я скоро присоединюсь.

— Спокойной ночи, — кивнул оборотень, быстро поцеловав меня в щеку еще раз. Видимо, ему это нравилось.

Он превратился в рысь и прыгнул на свой плащ, где свернулся клубком и вновь стал человеком. Поглядев немного на это чудо, я повернулась обратно к костру и стала набивать свою трубку табаком.

В этот вечер я, как и в прочие, еще долго сидела у костра, вглядываясь в огонь и рассуждая о разном. На этот раз мысли завертелись вокруг Лео.

Удивительно, как он изменился за три месяца путешествия. Когда я его только встретила, он говорил очень плохо, глотая буквы, при этом даже не говорил, а шипел и по большей части нервно хихикал. Теперь у него твердая свободная речь, он смеется только тогда, когда ему весело, и смех у него красивый, заливистый, какой и должным быть у нормального человека.

Изменилась его походка, его манеры, и все чаще стали заметны изменения в характере. Раньше Лео был чем-то вроде серой аморфной массы, его никто не воспитывал, никто, кроме книг, не объяснял ему, что хорошо, что плохо, он ни в чем не был уверен и всецело полагался на мнение и суждения окружающих. Сейчас же он все чаще стал проявлять твердость, научился настаивать, возражать, спорить, у него на все появилось свое мнение… И та вспышка негодования, которая только что произошла, говорит о том, что, хочет того или нет, но Лео начинает отдаляться от меня. Раньше я мало замечала, но я была ему не другом, а скорее чем-то вроде няньки. Всемогущей и всезнающей няньки, слово которой — закон, а все действия бесспорно правильны. Теперь это уходит из него и даже во мне он сомневается, ставит меня под свои меняющиеся взгляды и оценивает по-новому.

Я подумала о том, что Леопольд, возможно, когда, наконец, найдет себя, и вовсе может решить, что я ему не товарищ и он не должен якшаться с ведьмой, которая вынуждена поджимать хвост при виде стражников… Хотя вряд ли он так подумает. Он ведь знает, кто я, и что я не из-за своих преступлений вынуждена вести такую жизнь.

Тяжело вздохнув, я вытряхнула пепел из трубки и посмотрела на огонь. Все мысли вырвались из головы, когда я заглянула внутрь пламени, а в душе зашевелилось знакомое чувство, как будто улетаешь куда-то.

Обернувшись, я заметила, что Черт, сидящий позади меня, поднял голову к небу и смотрел на звезды, которые едва виднелись из-за дыма от нашего костерка.

— Ты уже?… — спрашиваю у коня, протянув к нему руку.

Он не отреагировал на мои слова и жест, как загипнотизированный продолжил смотреть в небо. Я запрокинула голову и стала смотреть вместе с ним.

На самом деле мы часто так сидели вместе, замерев и думая о чем-то. То о небе и звездах, то о деревьях, то об огне… почему-то все это в последнее время такие простые вещи стали завораживать меня. Я могла до бесконечности вглядываться в непрерывные узоры коры деревьев или смотреть на реку, чуя в ней потоки не воды, а жизни, как она есть — я чувствовала биение живой энергии в каждой бактерии, в каждой водоросли.

Природа потянула меня к себя, я начала видеть в ней что-то новое, чувствовать ее иначе. Мне все казалось, что есть еще много чего магического, сверхъестественного, о чем Кудеяр ни словом не обмолвился, но все это вокруг меня, все это движется, бурлит у меня под носом. И Черт, — превращенный в лошадь безумный чародей Люциус, — он тоже все это чует. Наверное, если бы он мог и хотел говорить, он рассказал бы мне что-то или рассуждал бы вместе со мне о том, какой есть ритм в узорах коры деревьев и почему земля под ногами шепчет, а вода в реке видится таким же космосом неизвестного, как небо со звездам… Он тоже задавался этими вопросами, даже по лошадиной морде это было видно.