— Инквизиторы они все умеют одинаково, их всему по науке учили, а у ведунов и силы, и знания от души идут, — возразил Нольг. — Это разные занятия, кто-то больше верит одним, а кто-то другим.

— Но с Хогой ведь все в порядке сейчас? — настороженно посмотрела на меня девица.

— Не знаю, — отвечаю ей честно. Не похожа она на злобную ведьму, все-таки. Даже Миша из Верегеи, и ты больше была похожа. — Ну так… поговорить где можно? Без лишних ушей.

— Тут лишних ушей нет, — заметила старушка.

— Мне нужно поговорить с ней наедине, я настаиваю.

— Идите тогда на улицу, а я пока тут с Нольгом посижу, напою его чем-нибудь, — нехотя разрешила старуха. — И корзиночку, Ежевика, возьми, пойдите на полянку с малиной, наберите ягод. Поговорите заодно.

— Хорошо.

Мы с Ежевикой выбрались из землянки на улицу. Было видно, что девушка сильно нервничает и, кажется, боится меня.

— Зачем тебе со мной говорить? — спросила она, когда мы оказались на улице и отошли подальше от дома в лес.

— Ты приходила к матери Нольга? — решаю сразу в лоб.

— А это тебе зачем? — насторожилась девушка.

— Так ходила?

— Ну да… — неуверенно ответила она, потеребив подол платья.

— И просила, чтобы он тебя в жены взял?

— Что? — удивилась она. — Это тебя на касается!

— Отвечай на вопросы и не спорь, а не то хуже будет, — угрожающе говорю, сделав суровую мину. Девица посмотрела на меня и почему-то поверила.

— Ну, просила, — тихо призналась она.

— Отлично, — произношу, разглядывая Ежевику и пытаясь понять, насколько она «злая, холодная и колючая».

Девушка не то чтобы красивая, но необычная. У нее была очень светлая кожа, голубые глаза и роскошные кудри черного цвета с отливом в лиловый, которые она, в отличии от деревенских, не убирала ни в косы, ни под платок. К глазам я присмотрелась внимательнее, чем-то они у нее отличались. То ли взгляд какой-то особенный, то ли цвет радужки… В итоге я так и не смогла ничего понять, только смутила девушку своим пристальным рассматриванием.

— И что тебе Эргея сказала? — решаю продолжить допрос.

— Она сказала, что, сын у нее хороший и ладный, и невесту она ему под стать найдет. С приданым богатым, красивую, хозяйственную и послушную…

— А ты что?

— А я что? — она тяжело вздохнула, как будто готова была вот-вот расплакаться. — Я сирота, без роду и племени, с кореньев на кашу перебиваюсь, в лесу живу, как животное дикое, одеваюсь в обноски, которые люди даже на половые тряпки пустить не хотят!… Не пара я ему.

— Какая драма, — хмыкаю.

— Но вот как не хотеть за такого, как Нольг? — вздохнула она, быстро утерев набежавшие на глаза слезы. — Но не пара мы.

— Значит, ты на Эргею обиделась, когда она тебе об этом сказала?

— Обиделась.

— И что ты сделала тогда?

— Разозлилась.

— А что ты сделала, когда разозлилась?

— Ушла, хлопнув дверью… — созналась девушка.

— И все?

— Ну… я очень сильно разозлилась… — она непонимающе похлопала глазами.

— И прокляла их семью. Так?

— Нет! Что ты!? Как я могу!? Это же семья Нольга! — пораженно вскрикнула Ежевика, отскочив от меня в испуге. — Я просто разозлилась на нее, на гордячку бессовестную, которая только богатых за людей считает, и подумала, что «да пропади оно пропадом, твое бесценное богатство!»…

— Это называется «проклятие», — замечаю. Боги, как все банально в этом мире! Я так и знала, что та девица будет во всем виновата!

— Но я же не хотела им ничего плохого! — взмолилась она и все-таки залилась слезами.

— Хотела не хотела, а самым дорогим для Эргеи оказались вовсе не деньги и хозяйство, а ее семья, младший сын. Ты же ведунья, так?

— Нет… не совсем, — девушка задрожала, пытаясь унять слезы.

— То есть как, «не совсем»?

— Это секрет.

— Ладно, черт с твоим секретом, — меня уже корежить начинает от одного этого слова, лучше уж не лезть! — Но дело в том, что твои чувства перевоплотились в проклятие. У ведьм это почти неизбежно, когда они испытывают сильные эмоции. Потому в будущем будь осторожнее и ко всему в этом мире относись с иронией и львиной долей сарказма… Как я.

— А ты тоже так проклинала, не зная? — поинтересовалась Ежевика.

— Почти не зная, — киваю.

— А расскажи, как это было… я еще никогда настоящих ведьм не видела.

— Не уходи от темы! Итак, ты знаешь, как снять последствие твоей вспышки гнева?

— Понятия не имею! А что, это так сложно?… — спросила она, но тут же осеклась. — Стой-стой… так это получается?… Получается, Хога из-за меня заболел!? Ужас какой! А я ни обрядов никаких не знаю, ни как проклятие снять! Ведь его можно снять, правда!? С Хогой все будет хорошо? Он не останется больным, не будет каких-нибудь травм? Ему не придется всю жизнь к лекарям ходить? Бедный, несчастный мальчик! Ах, ужас-то какой…

— Понятия не имею. Но в крайнем случае для того, чтобы его вылечить, придется тебя убить.

— Я готова! — сразу выпалила Ежевика. — Если мальчик умирает по моей вине, то я заслуживаю этого!

— Ты удивительно самоотверженная ведьма… Так ты точно не знаешь, как это можно снять? Это здорово осложняет дело, потому что я тоже этого не знаю, — вздыхаю. — Что ж, думаю, тебе придется пойти со мной в дом к Нольгу.

— Зачем!? Я туда больше никогда в жизни не приду! — она отступила от меня еще на несколько шагов. Чтобы не убежала, я подошла к ней поближе.

— Мне же нужно разобраться, как вылечить Хогу, будет лучше, если ты будешь при этом рядом, — объясняю ей, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее.

— Тогда я пойду, — согласилась Ежевика. — Сейчас вот малины наберу для бабушки и с тобой пойду.

На том и решили.

Мы с молодой ведуньей добрались до зарослей малиновых кустов, где она принялась за работу, а я принялась за малину. Больше часа мы общипывали несчастные кусты до тех пор, пока на них не осталось почти ни одной ягодки. Под конец я вспомнила об инквизиторе, во мне вдруг резко проснулась симпатия к этому милому малому с неуравновешенной психикой и я решила набрать ему малины в платочек.

Потом мы вернулись в землянку с старушке и Нольгу, где провели еще час за какой-то совершенно бессмысленной болтовней. Старушка сказала, что Ежевика сегодня ей нужна, потому она сможет отпустить ее не меньше, чем через три часа. Я согласилась, с условием, что девушка придет сама и мне не надо будет нестись за ней в лес.

Договорившись обо всем, мы распрощались.

На обратном пути, как только мы отошли подальше от дома, Нольг начал расспрашивать меня о том, виновата или не виновата Ежевика. Он так беспокоился насчет этого, что я не решилась его мучить и рассказала, что она хоть и натворила дел, но совершенно неосознанно. Узнав, что причиной болезни брата является Ежевика, в поступке которой виновата его мать, а в конечном итоге и он сам, Нольг растерялся. После недолгих молчаливых раздумий на него накатило мрачное и угрюмое настроение.

Когда мы вернулись в дом, там все было по-старому. Эргея, закончив уход за скотиной, готовила обед и ужин на всю семью, на кухне возле нее крутился Хога, пытаясь то помочь, то стащить что-нибудь. Арланда в доме не было.

— Ну как сходили? Что выяснили? — сухо спросила Эргея, пристально посмотрев на меня, когда мы с Нольгом вошли на кухню.

— Ничего из того, что может помочь, — отвечаю, вздохнув. — Мне нужно поговорить с моим другом. Где он?

— Он взял удочки и сеть Валлена, пошел на речку рыбу ловить.

— Ясно. Ну я тогда к нему пойду.

— А обед как же? — удивилась Эргея. — Все почти готово!

— А я с ним за компанию рыбы поем!

— Да не поймает он ничего, он же, видно, с роду не рыбачил! — отмахнулась Эргея, засмеявшись. — Возьми вот краюху хлеба и кувшин кваса, поедите хоть немного. Хога, принеси ей!