Родился в 1997 году в Тюменской области, сейчас живет в Краснодаре. Автор сборника рассказов «Человек, который открывал окна» (2021), романа «Пятая колонна» (2024). Участник курса «Стилистика и редактура» «Писательской академии Эксмо», литературных мастерских АСПИР, Форума молодых писателей в Липках.

Главред нашей газеты, Лисин, лично поручил мне съездить в командировку и написать репортаж. Для ознакомления он прислал документ, сотканный из десятков сообщений по электронной почте, и принес стопку бумажных писем – странно видеть, что их еще присылают. В каждом говорилось об одном и том же: об «удивительной природной аномалии» в поселке Верде.

Это крохотное село, о котором в интернете информации с ноготок: пятьдесят лет назад тут построили крупнейший в области элеватор, двадцать лет спустя открыли первую школу, в начале нулевых отреставрировали старинное здание администрации. И только на пятой странице поисковика, на сайте откровенно желтого издания, между заметками о всемирном заговоре рептилий и тайном правительстве инопланетян затесалась статья о волшебном лесе, который светится по ночам.

Письма я дочитывал уже по дороге в Верде. Ни вокзала, ни станции тут не было. Автобус остановился на обочине, высадил часть пассажиров и поехал дальше. С онлайн-картами в телефоне я быстро нашел местную администрацию и напросился на прием к главе поселка по фамилии Щипачев.

Он с минуту нервно смеялся, когда узнал, зачем меня отправили в Верде из областной газеты. С его слов, россказни о сияющем лесе – это сплошь сказки, сродни избе на курьих ножках и Бабе-яге верхом на метле. Я ему легко поверил. Еще в автобусе придумал дюжину логичных обоснований этой аномалии: от роя сверчков до затерявшегося в кроне фонарного столба.

По плану я должен был в первую же ночь понаблюдать за лесом, выяснить причину аномалии, взять пару интервью, написать статью и поехать обратно. Но Щипачев меня мигом заговорил – точно не хотел, чтобы я ехал в лес, – и повез к себе в гости. У него дома мы сперва приняли пару рюмок на грудь после ужина, потом пошли в баню, а после нее счет пошел уже на бутылки.

Утром я проснулся в гостевом домике и ничего не помнил о прошлом вечере. Понятно, что до леса мы в ту ночь не дошли. Я зашел в хозяйский дом, но Щипачев успел уехать: оставались только его жена и трое сыновей. Поблагодарил их за гостеприимство, умял упаковку жвачки, чтобы перебить перегар, и решил прогуляться по поселку, поговорить с местными жителями. Радуясь, что их письма наконец всколыхнули журналистов, все как один рассказывали о чудесном лесе в полутора километрах от деревни сразу за элеватором ровно теми же словами, какие были в письмах: зеленое свечение, проявляется по ночам, особенно сильно после дождя. Я задавал уточняющие вопросы, но без особого интереса. Как долго длится? Два-три часа после полуночи. Светится все дерево или только листья? В основном листья, но ствол и ветви тоже подсвечиваются. Бывает ли свечение осенью и зимой, когда листья опадают? Слабое: светится только ствол у основания.

Один из жителей рассказал о местной активистке – Анжеле, учительнице биологии. Она ратовала за огласку аномалии и, со слов поселенцев, больше других интересовалась лесом. До ночи было еще далеко, поэтому я решил зайти в школу и побеседовать с ней.

Наше знакомство проходило в пустом классе биологии, уроки в тот час уже закончились. Невысокая худая женщина, вылитая Дюймовочка, все еще сияющая молодостью, хотя и с первыми морщинами в уголках глаз, в отличие от прохожих на улице, говоривших сбивчиво и нескладно, она сразу разложила все по полочкам. Анжела объяснила, что раньше там была болотистая земля. Высадили лес, чтобы осушить местность, иначе мог повредиться фундамент элеватора. Но грунтовые воды оказались с какими-то редкими примесями, отчего лес начал светиться по ночам: чем старше становился, тем глубже корни уходили в землю и свечение становилось ярче.

Меня сразу увлек ее рассказ: логичный, разумный, без лишних эмоций. Даже не заметил, как за окном стемнело. Анжела предложила пройти к лесу и посмотреть на аномалию вживую. Я недолго думая согласился.

Сразу было видно, опыт поздних вылазок у нее богатый. По пути от школы до леса она заскочила домой: переоделась, прихватила с собой большой, отнюдь не карманный, фонарь и два бутерброда, одним из которых поделилась со мной. На элеваторе Анжела по-свойски поздоровалась с вахтером, он до полуночи приютил нас в своей каморке и угостил чаем. В уютной комнатушке мы отвлеклись от темы леса. Я рассказал о своем скромном жизненном опыте: школа, институт, неудачный заход на телевидение, оседание во второсортной газете. Ее повесть была немногим лучше: выросла в Верде, окончила педагогический колледж в областном центре, а после вернулась работать в родное село.

За разговорами и чаем время незаметно дошло до полуночи, и мы с Анжелой направились в лес. Я ждал чуда, но ничего удивительного не произошло.

– Рано. Надо еще подождать, – пояснила Анжела.

Мы прошли по тропинке в чащу и сели на самодельную скамью около опушки, прикрытой густой кроной. Я чуть сгорбился от усталости, уперев локти в колени. Глаза стали постепенно привыкать к темноте. Можно было различить силуэт ног Анжелы. Я поднял глаза от ног и увидел ее руку, лежавшую на скамье. Слишком уж хорошо глаза привыкли к темноте, подумалось тогда. Отчетливо видел руку Анжелы, деревянную скамейку – и все в слегка зеленоватом свете.

– Смотрите, – прошептала она.

Прежде чем посмотреть на то чудо, о котором писали жители Верде, прежде чем увидеть купол сияющей кроны, прежде чем сделать несколько фото на камеру телефона, я посмотрел на лицо Анжелы. Никогда не видел такого безмятежного счастливого блаженства. Лес был прекрасен. Тот факт, что россказни бабушек с авоськами, коих я расспрашивал днем, оказались правдой, обескураживал и сшибал с ног. Но из-за этой одинокой слезы, скатившейся по улыбающемуся лицу Анжелы, становилось ясно: дело тут не только в природной аномалии. Лес Верде – это нечто большее.