Кинжал в будто налился свинцом, с трудом удерживаясь в дрожащей руке. Дышать стало тяжело, воздух словно комком вставал в горле и не мог протиснуться внутрь. Стук сердца заглушал все посторонние звуки, а в ушах поднялся противный звон. Стало тяжело сидеть, ещё немного и в глазах поплывёт. Нужно взять себя в руки и просто быстро чиркнуть по коже и всё, просто резко… не думая ни о чём…

Я зажмурилась, покрепче взяла рукоять и не глядя полоснула по запястью. Рука отозвалась резкой обжигающей болью, я вскрикнула, а потом что-то тёплое потекло по коже вниз к локтю, впитываясь в мантию. Я открыла глаза. Кровь тёмной струйкой пульсируя вытекала из раны. Горло сдавило так, что меня замутило. Рябь в глазах сместили чёрные пятна. «Я это сделала», — пронеслось в голове, и наступила тьма.

Кое-как разлепив глаза, я некоторое время не могла сфокусировать взгляд, а когда зрение более менее восстановилось, я обнаружила себя на койке в незнакомом помещении. Ощупав руку, я не нашла там и следа от раны, да и боли не ощущалось, однако что-то было не так. Незнакомая кровать была огорожена полупрозрачным балдахином, немного отодвинутом со стороны ног. Где-то в углу помещения горели свечи, слегка подрагивая на сквозняке и отбрасывая приглушенные силуэты. Я прислушалась, но никого в помещении, похоже, не было. Полежав ещё с минуту, я пришла к выводу, что где бы я не находилась, нужно возвращаться обратно. Ну если, конечно, меня не похитили.

При попытке встать затылок отозвался резкой болью, я ахнула и схватилась за голову, упав обратно на подушку. Вероятно, это было довольно громко, спустя несколько секунд послышались торопливые шаркающие шаги.

— Мисс, попрошу вас немедленно лечь! — затараторил мужчина, одёргивая занавеску. Пока я укладывалась обратно, морщась от боли, он зажёг свечу на прикроватном столике.

Белая мантия с вышитой серебром веткой красного бадьяна выдавала в нём целителя. Халат висел мешком на тощем чуть сгорбленном теле, подметая подолом пол. Мужчина был уже в возрасте, всё лицо покрывали морщины, а кожа чем-то походила на бумагу. Белоснежные волосы редким пушком покрывали голову, зато вот усы, напротив, были довольно густые. В глазах читалась усталость, казалось, будто он сейчас рассыплется, но двигался старик на удивление бодро.

— Что происходит? — простонала я, пока он тыкал чем-то острым мне в ноги и руки и хмыкал себе под нос.

— Вы в лечебнице, мисс, — пояснил он, не отрываясь от дела.

— Сейчас ночь? Но почему я так долго проспала? — недоумевала я, — я всего лишь порезала руку…

— Нет, нет, — покачал он головой, — при падении вы упали затылком на металлический угол стула и разбили голову. Рану мы вылечили, но денёк стоит понаблюдать, не отразился ли удар на других системах организма.

— А можно мне в свою комнату? — пробормотала я, осторожно ощупывая свой затылок.

— Боюсь, что нет, мисс. Вам нужен покой. До утра вы побудете тут, а завтра отправитесь обратно. При благоприятном исходе, конечно.

Я поникла. Не люблю лечебницы, а ещё больше не люблю ночевать в незнакомых помещениях, мало ли меня тут узнают. Но выбора, судя по всему, у меня не имелось.

— Вот, выпейте это, — протянул он пузырёк с густой перламутровой жидкостью, — это настойка из коры болотной сосны, она поможет вам быстро уснуть. Вам принести ещё одеяло?

— Да, спасибо, было бы хорошо.

Я откупорила пузырёк и в один глоток осушила его. Жидкость была тягучая и кисловатая. Ничего особенного я не почувствовала, но только опустив голову на подушку, я ощутила, как веки начали тяжелеть, а сознание неуловимо ускользать. Кто-то накрыл меня одеялом, и я провалилась в глубокий сон.

Наутро голова уже не болела, и я впервые с начала обучения ощутила себя выспавшейся и отдохнувшей. Целитель поводил надо мной руками, прощупал место удара, проверил реакцию и, удовлетворившись моим состоянием, отправил обратно. В сопровождение против моего желания выдали одного из городских стражников, дежурившего в лечебнице.

Утро выдалось прохладным. Рассвет только-только задался, не давая солнечным лучам прогнать ночь окончательно. Туманная дымка плотным слоем стояла над гладью озера. От росы ноги в летних туфлях моментально промокли, от чего по телу побежали мурашки.

Я поёжилась и закуталась посильнее в мантию, однако идти быстрее не хотелось. Если бы я была одна, то непременно присела бы на берегу у самой кромки воды и полюбовалась окрестностями, вдыхая свежий осенний воздух.

В районе озера в большинстве своём жили простые горожане, их небогатые деревянные домишки были тронуты временем, частично покосившись и уйдя под землю. Всё выглядело довольно бедненько. Я никогда не была в этой части города, и, если бы меня привели сюда с закрытыми глазами, я бы ни за что не поверила, что мы в столице, а не в небольшой деревеньке. Не то, чтобы я была хоть раз в деревне, но мне кажется, что именно так она и выглядела. Хоть я и выросла в роскоши, о которой многие не могут и мечтать, меня очень заинтересовали эти ветхие избушки, хотелось зайти и посмотреть, как там внутри всё устроено, познакомиться с бытом простых людей, их ежедневными занятиями и интересами.

Я опять погрузилась в мечтания о путешествиях и, витая в облаках, дошла до башни. Стражник, убедившись, что я вошла в ворота, развернулся и быстро скрылся из виду. В холле народу было мало, лишь несколько послушников, то есть учеников-жрецов, пара магистров, да немногочисленные сонные адепты, идущие по делам куда-то в город, вероятно, старшекурсники.

Я уже было дошла до лестницы, как меня окликнул какой-то адепт.

— Лира? — спросил он.

Я неуверенно кивнула.

— После занятий вас ждёт Верховная жрица, — он легко склонил голову и ушёл по своим делам.

Интересно, что ей нужно? Уж не из-за падения в обморок ли она вызывает? Ну вот, теперь любопытство будет мучить меня всё занятие. Ладно, с этим я разберусь потом, а для начала нужно бы поесть. Только сейчас я поняла, насколько была голодна, по сути я не ела почти сутки. В столовой, на моё счастье, оказалось практически безлюдно. Я села в дальний угол и погрузилась в свои мысли.

Что бы сказала мама, узнав, что дочь упала на занятии, разрезая свою руку? Да ещё и разбила голову. Настаивала бы она дальше на обучении? Отец, наверное, настаивал бы. Для него традиции были чрезвычайно важны. Иногда я сомневалась, дочь ли я, или просто функция. Король часто делал выбор в пользу традиций, правил и королевства. Являясь истинным фанатиком своего дела, интересы семьи он всегда ставил ниже интересов короны. Чтобы его не заносило в крайность, мама пыталась сдерживать порывы, но чаще выходило неудачно. Уверена, мама ни за что не отдала бы замуж Ами в другое королевство, она всегда говорила, что не хочет надолго расставаться с нами, хочет видеть дочерей и будущих внуков, ну… внуков Амалики и Эрика, у меня то семьи никогда не планировалось. Но отец настоял на своём, на границе с Мирном постоянно происходили какие-то стычки, я даже точно не знала из-за чего, но волнения эти продолжались несколько лет, а потом умерла королева, и отец практически сразу начал вести переговоры о браке. Сестра сопротивлялась, но в итоге смирилась. Да и что она могла сделать? Только подчиниться. Корона превыше всего. И я смирилась, а какой был, собственно говоря, выбор? Да, я принцесса, но моя участь решилась при рождении. Мы должны служить королевству, даже если это противоречило собственным желаниям. Да и не должно у меня быть никаких желаний, только семейный долг.

Хорошее настроение, с которым я проснулась, растаяло без следа. Я не виделась с семьёй почти неделю, для меня это был слишком большой срок, мы так надолго не расставались никогда. Я очень скучала, особенно по маме и любимой сестрёнке. Как они там без меня? Скучают ли? Но им хотя бы не так грустно, ведь они есть друг у друга. Но скоро свадьба, а потом… а что будет потом, я пока думать не хотела. Я не готова терять связь с сестрой навсегда. Нет уж, так не будет. Что бы не случилось, мы обязательно будем общаться! И надо бы написать письмо в выходной. В конце концов, писать домой не запрещено.