Её чувства просачивались всё сильнее в минуты её отчаяния, но ушли полностью, когда Амелия прижалась к нему в тех дурацких танцах, и наконец почувствовала покой и безопасность, а ещё именно тогда он ощутил от неё хрупкое чувство влюбленности. Возникшее среди страха и отчаяния, оно напоминало маленький огонёк в беспросветной снежной тьме, но всё-таки он горел. И именно поэтому Маркус не сдержался и поцеловал её. И всё это его сильно злило. Так не должно было быть. Он не должен был привязываться к человеку, тем более к девчонке из рода, что он ненавидел всю свою жизнь.

Вампир надеялся, что стоило ей уехать, как всё встанет на свои места, но он ошибся. Амелия умоляла остаться, лелея слабую надежду, но надломилась, получив отказ. Он ощущал её боль и злился. Это было невыносимо, он не знал, как заглушить связь, и какая злая ирония! Именно сейчас, когда последние крохи жизни покидают тело — зов ослабевает, еле слышно подрагивая на краю сознания. А когда она уйдёт, то пропадёт и беспокойство, оставив Маркуса в тишине и покое, как это было раньше. Но ведь как раньше быть уже не могло.

Аккуратно убрав принесённую ветром прядку с лица, он нежно погладил её по щеке.

— Прости, что так и не помогла тебе, — слабо улыбнулась она и закашлялась кровью.

Злость рвалась наружу, требуя отмщения, но нужно себя сдерживать, она должна умереть спокойно. Он бы многое отдал, чтобы суметь её вылечить или обратить, но это было невозможно, он мог лишь бессильно наблюдать, как она уходит.

Амелия приоткрыла рот, но последние крохи жизни рассеялись, оставив лишь холодное тело. Глаза остекленели, безжизненно смотря на падающие снежинки невидящим взглядом. Вампир крепко прижал её к себе, уткнувшись лицом в белые волосы. Зов исчез совсем. Там, где он ощущал её, теперь зияла дыра, будто вырвали часть его собственной души.

Почувствовав движение, Маркус отстранился. Тело Амелии обмякло, а кожа, медленно темнея, начала осыпаться пеплом на окровавленный снег, пока девушка не рассыпалась в прах, подхваченный и разнесенный ветром среди белеющих надгробий.

Её больше не было.

Реальность содрогнулась, и из земли восстали мертвецы.

Конец первой книги