Однако несколько человек, получивших награды «по закрытым тематикам», награждали не в общем зале, а отдельно, в Верхнем зале Теремного дворца. И награды вручал лично Иосиф Виссарионович. Вера на этом награждении увидела много знакомых лиц — в том числе и «настоящую» Веру Андреевну, которая получила из рук Сталина орден Ленина (и очень за нее порадовалась). Когда-то, в «прошлой жизни», сама она узнала про октоген уже в пятидесятых и с ним не работала, поэтому и флегматизатор для него придумала… специфический, а вот «настоящая» познакомилась с ним пару лет назад и разработала состав, делающий взрывчатку относительно безопасной, химически очень стойкой, для изготовления имплозионной оболочки бомб идеально подходящей. Причем придумала она все это буквально «в свободное от работы время», так как по роду работы ей в основном с обычными баллиститными порохами заниматься приходилось. Но ведь интерес к науке у нее никуда не пропал — и орден она получила совершенно заслуженно.
Еще один орден Ленина получила Саша Новосёлова — на этот раз за литий. Она придумала достаточно недорогой и простой способ экстракции его из солевых растворов, и весь литий в Боливии добывался по разработанной ею технологии — а зачем этот литий нужен, руководители ГКО уже знали. Но Саше орден все же не за один литий дали, а «по совокупности заслуг»: большая часть используемых институтом товарища Хлопина металлов добывалась способами, которые были отработаны на возглавляемой Сашей кафедре — но вот перечислять все ее заслуги, даже на встрече «совершенно секретных женщин», руководство сочло «нецелесообразным»…
После того как церемония награждения завершилась, присутствующие на ней руководители ГКО собрались в кабинете Сталина для обсуждения некоторых наиболее острых вопросов. Однако сразу на работу они все же не переключились: одно дело просто знать, что некоторые женщины проделали огромную и очень важную работу, и совсем другое — увидеть их всех вместе и прочувствовать реальные объемы ими сделанного.
— Да уж, одновременно встретить столько светлых голов, — заметил Валентин Ильич, — и понять, сколько они сделали буквально за последний год вызывает такую гордость за наших советских женщин! И у меня даже где-то в середине церемонии возникло ощущение, что наград мы им недодали. То есть мы-то все знали, что объявляем лишь о крошечной части их заслуживающих высших наград работ…
— Ты слишком долго со Старухой проработал, проникся ее идеей за каждый чих людям награды выдавать, — ответил ему Лаврентий Павлович. — Но люди за свою работу получают и зарплату, и многое другое… кстати, именно она все время всем в уши льет мысль о том, что каждый у нас должен получать исключительно по результату работы. А они и без орденов все от страны получают, ордена тут — это всего лишь дополнительный знак того, как высоко страна ценит их труд.
— Ты не прав, — миролюбиво отозвался Иосиф Виссарионович, — ордена они — все они — получили за сделанное ими сверх их рабочих обязанностей. За то, что они, женщины эти, сами подумали, что такого стране может пригодится из того, что им разработать возможно — и они это сделали. Сами сделали, без указаний сверху.
— Ну, допустим, Александра Васильевна сделала эту работу по указаниям сбоку, — хихикнул Валентин Ильич, — ей половину задач Старуха ставит. И, между прочим, Зинаиде Васильевне тоже… А Дора Васильевна…
— Она же в Новосибирске и вообще математик!
— Ну да, она в своем Новосибирске сидела и просто со скуки стала разрабатывать способы расчета динамики газовых турбин, — отреагировал Лаврентий Павлович. — Старуха всех, до кого дотянуться может, толкает на решение исключительно военных задач. Мы в воскресенье, когда закрытое постановление о ее наградах вышло, это дело слегка отметили с соседями, Виктор мне пожаловался, что в голове у нее одна лишь война и производство боеприпасов.
— Он ошибается, — вздохнул Иосиф Виссарионович, — и было бы очень интересно узнать, что у нее в голове на самом деле. И что она еще для страны готовит такого, что сделает СССР самой могучей державой.
— Еще какую-нибудь взрывчатку?
— Лаврентий, я тут посмотрел отчет Виталия Григорьевича, и обратил внимание на несколько незначительных, казалось бы, деталей. Ну, то, что ты по ее просьбе весь уран скупил…
— По ее указанию, но да, скупил. И за это, я думаю, ей…
— Но это лишь очень малая часть ее заслуг в урановом проекте. Радиоинститут во Фрязино — это она протолкнула, и — я отдельно проверил — именно она предложила тамошним инженерам изобрести эти стержневые лампы, без которых взрыватель у Хлопина сделать не смогли бы. Или собрали бы изделие не в тонну весом, а тонны в три или даже в пять. Технологию получения тяжелой воды вдесятеро более экономичную тоже она предложила, завод по разделению изотопов урана и даже конструкцию центрифуги, хотя и в самых общих чертах — тоже она. Установки по получению сверхчистого графита — ее работа. Да и вообще, какую часть проекта товарища Хлопина не возьми — везде Старуха наследила!
— Вот видишь, она и здесь все для повышения обороноспособности…
— Ну да, авиасплавы, которые в ВИАМе теперь делают — кто придумал? Старуха же практически готовую рецептуру им предложила. Я уже не говорю о сплавах, которые она для двигателей новых авиационных предложила. Но она не об одной обороне думает: и полиэтилен этот, другие пластмассы, резины разнообразные — а ведь, если подумать и сроки прикинуть — получается, что она обо всем этом уже лет десять назад знала! И знала, кто все это сделать ей поможет. Да, сама она сделала… тоже очень много сделала, но ведь даже НТК по ее инициативе был создан! Смешно, Валериан до сих пор искренне убежден, что это он всё придумал… кстати, как он?
— Бодрится. Но врачи говорят, что практически безнадежно…
— Жалко… ладно, заканчиваем Старуху обсуждать. Что там у нас по Ленинграду?
«Проблема Ленинграда» в правительстве серьезно обсуждалась уже года два. И на самом деле проблем, причем серьезных, было три. Первая начала проявляться еще в начале тридцатых: Сергей Миронович старался превратить «колыбель революции» в индустриальную столицу Советского Союза и строил множество самых разнообразных заводов, которым, естественно, требовались рабочие. Поэтому в Ленинград массово съезжались люди — которые, в большинстве своем, никакими рабочими не были, а были вчерашними крестьянами, зачастую едва умевшими читать — но и им нужно было какое-то жилье. Киров проблему решал просто: расселял людей в коммуналки, все больше их «уплотняя», на окраинах массово строил бараки — и город был просто невероятно перенаселен. А с городским транспортом вообще было беда: его просто не хватало даже для того, чтобы рабочие до своих заводов могли добраться.
При этом в Ленинграде строились и различные (весьма помпезные и, естественно, очень дорогие) общественные здания, а вот с «соцкультбытом» дела обстояли не плохо, а отвратительно. Не хватало детских садов, школ, поликлиник, даже простых магазинов. И в городе возникли серьезные проблемы даже с обеспечением горожан продуктами питания. При этом «индустриальная столица» у Кирова все никак не получалась: ленинградские предприятия из-за того, что большинство рабочих даже низкоквалифицированными назвать было бы серьезным преувеличением, продукцию выпускали паршивого качества и гораздо меньше, чем было запланировано. Соответственно, и зарплаты на предприятиях получались очень низкими — а это порождало другую проблему.
Очень серьезную: если насчет «индустриальной столицы» все было лишь в очень далеко грядущих планах, то вот насчет «криминальной столицы» вопросов не было: город просто захлестнула волна криминала. К тому же, поскольку Киров всячески поощрял приезд новых жителей, в Ленинград массово хлынул преступный элемент со всей страны: любому человеку получить ленинградскую прописку было невероятно просто и бандиты всех мастей не преминули этим воспользоваться. Ведь для получения прописки (и паспорта!) в Ленинграде было достаточно предоставить в милицию любой документ (хотя бы справку из никому не известного сельсовета) и подписанное в отделе кадров заявление о приеме на работу на любое городское предприятие. Понятно, что при царящем в городе бардаке и требовании Кирова всячески увеличивать число рабочих на городских заводах получить все нужные документы труда не представляло — а сколько преступников таким образом просто «обновили документы», вообще не собираясь где-либо работать, никому известно не было.
