— Насколько мне известно, эта идея пришла в голову одной хорошо известной вам особы. Но вы правы, идея действительно хороша, особенно в наше непростое время. И какой вопрос вы хотели обсудить?
— Ты верно сказал про непростое время. У нас в правительстве возникли серьезные опасения по поводу обеспечения страны топливом, и я имею в вижу как топливо для транспорта, так и для металлургии. Сейчас основная часть импорта приходится на Советский Союз и Британию, но уверенности в том, что эти поставки продлятся в обозримом будущем…
— Ваше величество, позвольте мне высказать предложения фру Синицкой, они как раз касаются затронутого вами вопроса. Это, конечно, не официальные предложения советского правительства, но вы ведь знаете, какую должность она занимает…
— Именно поэтому я с огромным интересов готов их выслушать.
— Я буквально на днях вернулся из Москвы, и фру Синицкая специально попросила меня вам передать следующее: по ее мнению очень скоро, в ближайшие пару лет в Европе начнется очень крупная война, и в результате перевозки по Балтике станут весьма затруднительны. А наша сухопутная торговля ограничена, по сути, лишь способностью станции Торнио переставлять вагоны с русской на европейскую колею — то есть пока она ограничена очень сильно. Фру Синицкая предлагает вам продумать следующий вариант: в пятнадцати километрах севернее Тронио, в районе поселка Куккола, возвести еще один железнодорожный мост через Турнеэльвен, по нему и дальше, примерно до Будэна, проложить, причем очень быстро, дорогу русской колеи, а затем, уже не спеша, вдоль нее вести дорогу европейской колеи и ставить вдоль дороги перегрузочные станции. Вдоль этих двух дорог — и уже через год наши страны могут увеличить объемы сухопутных грузоперевозок достаточно, чтобы в случае необходимости компенсировать утрату морских перевозок. По крайней мере по части угля и бензина.
— То есть она предлагает нам вложить очень немаленькие средства…
— Мост и железную дорогу русской колеи до Будэна СССР проложит за свой счет, и сделает это — при помощи, конечно, в том числе и шведских рабочих, если они захотят на такой стройке заработать — до октября-ноября текущего года. Имея в виду, что строительство начнется не позднее начала апреля. Нам ведь увеличение товарообмена тоже крайне выгодно, так что…
— А размеры сухопутных поставок…
— Фру Синицкая сказала, что поставки только топлива в объемах до пяти миллионов тонн в год проблемы для СССР не составят, а еще пару миллионов тонн можно заполнить продовольствием, лесом… наши страны в состоянии производить очень много товаров.
— Но для товарообмена нужны деньги, а здесь суммы будут весьма значительны.
— Деньги или товары, и СССР с удовольствем в вагонах, в которых привезет вам уголь, увезет железную руду или цветные металлы. Медь, цинк, свинец — подобных тяжелых товаров можно много найти. Ну и, конечно же, продукция машиностроения: в случае любой войны такая продукция будет особенно востребована. А чтобы было чем обеспечивать машиностроителей, фру Синицкая предлагает где-то в районе такой новой дороги поставить и металлургический завод как совместное шведско-советское предприятия. Руда там будет ваша, уголь — наш…
— Предложение о заводе звучит интересно, но у меня нет уверенности, что наши промышленники захотят в столь неспокойное время вкладываться в строительство новых заводов.
— Вера именно так и сказала, — усмехнулся Егор Дементьевич. — Поэтому более точно ее предложение звучит так: строительство металлургического завода, в равных долях принадлежащего королю Густаву Бернадотту и зампреду НТК Вере Синицкой. А поскольку совладельцы в извлечении прибыли в личных целях взаимно не заинтересованы, все доходы, получаемые указанными совладельцами с этого завода, будут сторонами направляться на улучшение жизни граждан стран, представляемых совладельцами.
— Звучит пафосно, — усмехнулся уже Густав, — но величественно. Однако и у меня денег на строительство металлургического завода, боюсь, просто нет. Разве что корону в ломбард заложить, да и то, скорее всего, не хватит…
— Она и это предусмотрела. Вклады сторон она предлагает использовать… нематериальные: с вашей стороны — землеотвод и разрешение на строительство, с ее стороны — новейшие технологии и получение кредита в СССР. Оплата по кредиту будет произведена готовой продукцией, причем кредит будет погашен очень быстро: даже при советских ценах подобные заводы, выпускающие около трехсот тысяч тонн стали в год, окупаются за полгода.
— Хорошо, я подумаю над этим предложением… недолго. Фру Синицкая приедет в Стокгольм для подписания нужных документов?
— Боюсь, что нет, у нее дочери всего полгода. Но по шведским законам я являюсь ее опекуном и имею право подписания любых документов от ее имени.
— Надеюсь, вы не покинете Швецию… в ближайшую неделю. Думаю, что уже в следующий понедельник нам будет что еще обсудить…
— Вера, а не сошла ли ты с ума? — очень вежливо поинтересовался Валентин Ильич после того, как ему от товарища Афанасьева поступили подписанные королем Густавом документы. — У нас что, в СССР больше строить нечего? Или избыток рабочей силы образовался?
— Ни то, ни другое. И с ума я точно не сошла. У нас как раз рабочей силы не хватает, новые заводы мы не ставим не потому, что не можем, а потому, что на них работать некому. А тут буквально на ровном месте у нас появляется бесплатный заводик на полтораста тысяч тонн великолепной стали, причем не просто стали, а рельсов — которых как раз нам и не хватает. И для этого завода нам не нужны ни рабочие, ни даже руда…
— А уголь в Швецию гонять…
— А мы и так его гоняем, хотя пока и меньше, чем хотелось бы. И гоняем дороже, с двумя перегрузками в портах — а теперь единственную перегрузку будут шведы уже у себя делать — но мы им цену на уголек не снизим, так что наш доход только увеличится. Но важнее даже не это: сейчас шведы подсядут на наш уголек, а расплачиваться-то за него чем? А у шведов и медь есть, и цинк со свинцом, и флюорит, и вольфрам, и молибден — надо быть просто дураком, чтобы от всего этого отказываться. Тем более что наступит полночь — и все мои денежки, хранимые в рейхсмарках и французских франках, превратятся в тыкву, поэтому их поскорее тратить надо.
— И много у тебя рейхсмарок? Я что-то про твои счета в немецких банках не слышал…
— Про них никто не слышал, даже я. Но мне кое-какие немцы кое-что должны… на очень приличные суммы. Только они не знают, что должны именно мне, так что когда их попросят оплатить шведские контракты, они это сделают, не поднимая визг о проклятых жидобольшевиках. И французы, кстати, тоже — а в сумме на постройку завода уже хватит. И тут вообще интересно получится: немцы с французами оплатят завод в Швеции, а возвращать эти, с позволения сказать, валютные кредиты будут уже мне, в СССР. Причем не грязными бумажками, а чистыми металлами.
— Золотом?
— Золота мы и с французов достаточно слупили, а из Швеции нам пойдет медь и молибден. Которые не пойдут тем же немцам и французам, кстати.
— А почему франки превратятся в тыкву?
— У немцев национальная мечта — вернуть Эльзас и Лотарингию. У французов — оставить их себе, но местное население как раз французов-то и ненавидит: лягушатники им запрещают на родном языке разговаривать, который, кстати, как раз язык германский. Не немецкий, а принадлежит к германской группе языков. Но это мелочь, однако на этой мелочи хоть кто-то, да зарвется — и начнется война. Между немцами и французами, и немцы, между прочим, французов очень быстро победят. Потому что французы — разгильяди по жизни, им воевать с кем-то вообще неинтересно. Да и некому там воевать, всех, кто воевать мог, еще в Великую войну поубивали.
— Но они очень практичны, например, быстрее англичан сообразили, что от нас проще откупиться.
— Они и тут продемонстрировали свое разгильдяйство: как только сообразили, что появляется шанс воевать уже всерьез, тут же воспользовались предложенной им лазейкой. Но мы-то только денег потребовали, причем немного — а немцам нужна территория, Эльзас и Лотарингия, и от них откупиться уже не выйдет. А дальше все просто: немцы Францию захватят, французские денежки даже для подтирания задницы будут не годны, так как слишком уж жесткие…
