– Пойду, – шепчу. – Этот день меня доконал.

– Что будешь делать?

– Спать.

– Я не об этом, – хмурится Таня.

– Об остальном подумаю утром. На свежую голову.

– Ну и правильно.

Таня еще что-то говорит. А я отвлекаюсь на пиликнувший телефон. В такое время мне только один человек звонить может. Затаив дыхание, опускаю взгляд на экран и… без сил оседаю на низкую тумбочку.

– Что такое, Вер? Ты чего? Этот гад что-то пишет, да? Хочешь, я с ним поговорю?!

– Нет. Это эсэмэска из банка. Костик снял деньги.

– Какие деньги?

– Которые мы на квартиру откладывали, – вскидываю взгляд на подругу. – Как думаешь, на хрена он это сделал?

– Ну, уж точно не для того, чтобы досрочно погасить ипотеку! – не щадит меня подруга. И правильно, конечно. Сейчас не время себя жалеть. Я внутренне сжимаюсь. Обхватываю скрещенными руками плечи. Ощущение, что мне снится ужасный сон, и я никак не могу проснуться, не покидает меня весь вечер.

– Девки, вы чего тут застряли? – выглядывает из кухни Танюшина мама. – Я чай заварила, давайте-ка вы за стол.

– Не надо чая, теть Галя. Спасибо. Я уж пойду.

Подхватываюсь, бестолково озираюсь в поисках злосчастного шоппера. Попутно Костику набираю, только тот сбрасывает. Раз, другой... Плачу, затыкая кулаком рвущиеся изо рта всхлипы.

– Тщ! Вер, ну-ка перестань! Успокойся, – пугается Таня.

– Ты не понимаешь! Там все мои деньги. Все. До копейки. Мне даже продукты не на что будет купить, если он останется с этой…

– С кем? – округляет глаза тетя Галя.

– Костик загулял, – коротко обрисовывает матери ситуацию Волкова. – А теперь еще и их с Веркой общий счет выпотрошил.

Тетя Галя в двух емких словах умещает все то, что я по поводу Костика думаю. Это так смешно, боже! Несмотря на весь драматизм ситуации, очень смешно. Особенно потому, что я всерьез верила, будто со мной такого никогда не случится. А тут… Каких-то два дня, и восемь лет моей жизни перечеркнуты, скомканы и выброшены на помойку.

– Верочка…

– Не надо, – шмыгаю носом. – Не надо меня жалеть!

– Да я просто сказать хочу, что деньги – это ерунда. Мы займем, если что, поддержим. Ты только не убивайся так, ладно? Ни один мужик этого не стоит.

Рыдания не дают вымолвить ни слова. Я только и могу, что кивать болванчиком, обливаясь горькими слезами и в руках сжимать пухлые бока тети Гали.

– Спасибо вам. Я уже пойду. Поздно.

Нащупываю за спиной дверную ручку.

– Спи спокойно, Верочка, ни о чем не волнуйся. Мы за Юлькой приглянем, не спеши ее забирать. Она нам как родная.

Кивнув напоследок, выкатываюсь на лестницу и бегом опускаюсь на свой этаж. Собственную квартиру мы с Костиком купили, когда Юльке стукнуло три месяца. А до этого несколько лет по чужим углам ютились, собирая на первоначальный взнос. Если разбираться по справедливости, в эти стены я вложила гораздо больше мужа. Не только денег, но и себя. Костик-то постоянно торчал на работе, у них что ни день – так аврал. Понимая, что от него помощи не дождаться, я сама начала ремонт. Я, блин, положила плитку в ванной по найденным на ютьюбе туториалам, выровняла стены, заштукатурила подоконники и наклеила обои на стены. Я, мать его так, построила нам кровать! Да, из обычных деревяных палет, но когда я их зашкурила и выкрасила в нежно-оливковый цвет, получилось красиво и без ложной скромности стильно.

Сворачиваюсь в комок на постели и тут же подскакиваю. Боже, а если он и сюда эту свою приводил?

Меня все-таки выворачивает наизнанку. То ли коньяк виной, то ли всплывшие в голове картинки. Вернувшись в спальню, зачем-то меняю простыни на свежие. Укладываюсь опять. И, как это ни странно, практически тут же засыпаю.

Будит меня неясное скребущее чувство тревоги. Ах, да… Я же в полной жопе! Ну, блин, доброе утро, что ли.

Зачем-то проверяю телефон, но от Костика ни ответа ни привета.

«Верни деньги! У меня даже на хлеб нет».

Хоть Таня и выдавала мне оплату за уборку наликом, я методично все на карточку складывала. Теперь жалею, конечно, хоть и могу понять, почему так делала. Когда все хорошо, кажется, что так всегда будет. О том, что надо бы подстраховаться, вообще не думаешь. И вот итог: ни мужа, ни денег. Выживай, как знаешь.

Рука дергается написать, что мне не из чего сварить Юльке кашу. Но в последний момент включается гордость, и я оставляю эту затею на крайний случай и иду в душ. Приведя себя в относительный порядок, я опять топаю к Волковым.

– Доброе утро, теть Галь. Таня проснулась?

– Еще валяется, но ты заходи, заходи!

Таня валяется, а дети уже вовсю с ором носятся по квартире. Подхватываю Юльку, целую в курносый нос. И знаете, становится легче. Пусть мне и страшно, что я теперь как будто одна в ответе за дочку. Страх придает сил и уверенности, что я справлюсь. Потому что какие еще у меня варианты? Не справиться?

Заглядываю к Тане в спальню.

– Привет. Прости, что так рано, но мне сегодня очень-очень нужна работа.

– М-м-м, – мычит подруга, пряча лохматую голову под подушкой: – Костик так и не объявился?

– Нет. Так ты можешь посмотреть, есть ли что-нибудь? Я возьмусь даже за самый ужасный клоповник.

– Сейчас гляну. Подашь ноутбук?

Таня сладко и широко зевает, не посчитав нужным прикрыть рот. От этой картины веет абсолютным доверием и расслабленностью, которую обычно позволяешь себе лишь в обществе самых близких. А еще таким нужным мне сейчас умиротворением. Мы же с малых лет дружим. Чего только за это время не было! Вместе мы переживали взлеты и падения, влюбленности и разочарования, уход близких и рождение детей… Переживем и измену моего благоверного.

Кладу ноут Волковой на живот, сама рядом ложусь, обнимая подругу чуть ниже.

– Только не говори, что на сегодня ничего нет, – жалостливо прошу я. Пусть следующая неделя у меня полностью расписана, деньги-то нужны сейчас! К тому же при помощи работы я надеюсь отвлечься от грустных мыслей.

– У меня действительно голяк, – сокрушается Таня.

– Ч-черт.

– О! Погоди. Я еще у продажников узнаю.

– Даже не пытайся. Кто будет покупать жилье перед Новым годом?

– Меринов! – вдруг взвивается Волкова.

– А?! – подскакиваю вместе с ней я.

– Меринов! Точно. Сейчас, дай-ка… Помнится, Самойлов жаловался, что твой полковник оказался недоволен послеремонтным клинингом.

– Я к нему не пойду! И почему это он мой?

– Как это не пойдешь? Там домина – сто пятьдесят метров. По сотке за квадрат… Ты только прикинь, сколько за день срубишь?!

Звучит и впрямь заманчиво. Но это же Меринов!

– Нет, Тань. Плохая идея.

– Да почему?!

– То есть того, что я его видела в чем мать родила, тебе мало? – подбочениваюсь.

– Верка, ты зациклилась на ерунде. Подумаешь! Это баня. В конце концов, только он виноват в случившемся. Спрятал бы свои причиндалы – и никто бы их не увидел. И вообще я не удивлюсь, если то, что для тебя стало целым событием, для него – ничего не значащий эпизод. Он, небось, и думать о нем забыл, а ты из-за сущей фигни отказываешься от классного предложения.

Может, и так, да. В нерешительности жую губу.

– Его там даже не будет, – выбрасывает Таня последний козырь.

– А деньги?

– Переведет мне. Ну, так что? Я пишу Самойлову, что ты в деле? А то еще ушьется куда-нибудь вместе с ключом, потом ищи.

И я соглашаюсь. Потому что деньги и впрямь хорошие. Даже за вычетом процента Таниной конторы. Обычно мне несколько смен приходится отмахать, чтобы столько заработать. К тому же Костик все молчит, а моя боль с каждой минутой его молчания только усиливается.

– Ладно. Я согласна. А Юлька…

– Мы за ней присмотрим! Об этом не волнуйся.

Возвращаюсь к себе переодеться и взять инвентарь. У меня свои проверенные средства для уборки, пылесос и расходники. Все вместе – два огромных баула. Благо Волкова вызывается меня подвезти, и не приходится ломать голову над тем, где взять деньги на такси. Уже через час мы стоим у ворот добротного барн-хауса. Погода, не в пример моему настроению, отличная. Солнце слепит. И на этом солнце отлично видны разводы на огромных, уходящих вверх на два этажа окнах. Уже этого достаточно, чтобы убедиться – легких денег здесь мне не срубить. Ну и ладно. Мне не привыкать вкалывать.