В лунном свете показывается махина какого-то склада. Это здесь? Я не знаю! У меня ведь даже навигатора нет. Увязая в рыхлом снегу, колеса буксуют. Раскачиваю машину, виски ломит от напряжения. Да! Получилось. Кое-как паркуюсь и выхожу. Ветер подхватывает лежащие на груди волосы и швыряет в лицо, ведет холодными пальцами вверх по ногам, тянет по спине, снег сыплет за шиворот. Сколько вот так мне стоять? Сколько вообще человек может продержаться на таком холоде? Минут тридцать? Впрочем, никто же не заставляет меня ждать тут. Я сама боюсь упустить появление своего визави.

Боже, я будто в шпионском триллере! В реальности ведь такое не может происходить, правда? Тем более в моей. Я же просто Вера Рожкова… Просто Вера. Где я, а где наркотики? Я их даже не пробовала ни разу. А теперь, вон, целыми мешками банчу. Впрочем, кажется, я где-то слышала, что как раз дилеры никогда не употребляют. Еще бы… Видя, до чего доводит наркота, надо быть совсем конченым, чтобы рискнуть подсесть.

Несмотря на дичайший холод, щеки пылают. Я счищаю снег с рукава и размазываю по щекам. Но так ни фига не лучше. Только еще и мокро становится.

Нервы коротит от напряжения, когда сквозь метель, наконец, пробивается лимонный свет фар, а следом вырисовываются очертания еще одного минивэна – брата-близнеца моего собственного.

Полминуты, и он притормаживает. Еще пару секунд – хлопает дверь, и из машины показывается вполне обычный, ничем не примечательный мужчина. Не знаю, почему меня это удивляет. Может, я ждала увидеть более шаблонного персонажа. Ну, знаете, типичного урку. Ан нет.

Я открываю рот, чтобы объяснить мужику, почему оказалась здесь вместо Рожкова, но вдруг понимаю, что ему глубоко похер на личность курьера.

– Товар?

Трясущимися руками открываю багажник. Будучи небольшим специалистом, я догадываюсь, что имею дело с достаточно большой партией. Здесь, конечно, не тонна, но центнеров пять точно есть. Это сколько в пересчете на годы отсидки? Или после определенного веса детали уже не имеют значения? Я не знаю… Меня уже конкретно трясет.

Мужик ныряет в багажник, что-то там делает. Ощущение нереальности происходящего все усиливается. Я задираю голову к небесам. Но они скрыты за пушистым пологом метели.

– Все ок.

Мужик быстро перекладывает мешки в свою машину и садится за руль. Я даже сообразить ничего не успеваю.

– Постойте! А деньги?! – ору я, тарабаня в окно. Меня омывает волной ужаса – что если он решит меня кинуть?

Стекло плавно опускается, в руке мужчины – серебрится вытянутая штуковина, чем-то напоминающая флэшку, только побольше.

– Это что?

– Криптокошелек, естественно. А ты как думала? – веселится. – Я с чемоданом нала приеду?

Криптокошелек… Надо же. Преступный мир, оказывается, шагает в ногу со временем. И, может, даже где-то опережает его. С губ срывается истеричный смешок. Я киваю и поворачиваюсь к своей тачке.

Ну, давай же, Ефрем. Давай. Наверное, его нужно сейчас повязать? Да?

Метель безжалостно швыряет в лицо острые колкие снежинки. По вискам течет пот. Напряжение искрит в воздухе. Сейчас, вот сейчас… что-то должно случиться. Мой теперь уже партнер сдает назад, не без труда разворачивается и беспрепятственно покидает место встречи. Я без сил возвращаюсь за руль. Это что же? Макс так и не смог дозвониться до Ефрема, да? Или даже не попытался? Почему я вообще решила, что могу на него положиться?

«Потому что больше было не на кого!» – огрызаюсь сама на себя и опять глушу подступающую истерику, зажав рот.

Аа-а-а-а-а!

Что дальше? Костик-мудак не сказал, что дальше!

Наверное, надо поскорее отсюда выбираться. Единственный ведущий к острову мост вот-вот заметет. А здесь – промзона, и ни одной живой души. Закончится бензин – к чертям замерзну.

Кое-как пробираюсь к выезду. Уже даже колеи не видно, колеса топнут, буксуют, будто сама зима своими холодными пальцами удерживает в плену. Страх за дочь отступает перед страхом смерти. Тихонько подвывая, крадучись, продвигаюсь вперед. С моим опытом вождения застрять труда не составит.

Господи, господи, господи…

Когда я, наконец, преодолеваю злосчастный мост, кажется, у меня даже трусы мокрые от холодного пота, в обилии вырабатывающегося организмом. Вновь останавливаюсь, чтобы отдышаться, и вздрагиваю от странного звука. Кажется, что тренькает телефон. Возбужденно озираюсь. Открываю бардачок – так и есть. Вот он – обычный кнопочный аппарат (я даже не знала, что такие еще выпускают), и на нем – конвертик пришедшего сообщения. Открываю трясущимися руками. А там одно только слово:

«Аэропорт».

Значит, мне теперь туда. Передать криптокошелек, забрать Юльку. И все? Хотелось бы. Но если Макс не рассказал Ефрему о том, что происходит, меня ждут суд и тюрьма.

Вою просто взахлеб.

Вот почему так? За что?

Ефрем, хороший мой, ты так мне нужен. Так нужен… Я так тебя люблю! Где же ты? Почувствуй, что я в беде. Пожалуйста! Я прошу небо, да, хотя и понимаю, что все… Поздно. Если бы Макс разыскал отца и рассказал все, что я сама на тот момент знала, нас бы накрыли еще на острове. Может, если прийти с чистосердечным, если объяснить, чем мне угрожали, это как-то учтется?!

Ладно, это потом решу. А сейчас Юлька…

Начинается круговое движение вокруг памятника основателям на въезде в город. Пропускаю свой съезд. Злюсь, напряжение просто зашкаливает, пульсирует в висках. К счастью, со второй попытки я выезжаю на нужную дорогу. Добираюсь без приключений. И только на въезде на территорию аэропорта туплю, не сразу разобравшись, как открыть шлагбаум.

Контроли на входе прохожу, словно в полусне. Наверное, мое поведение выглядит очень странным со стороны, потому что меня подвергают тщательнейшей проверке. Аж бесит. Меня лапают, я стою, верчу головой во все стороны в попытке увидеть дочь. Кнопочный телефон оттягивает карман куртки, и если бы я знала наизусть хоть один гребаный номер, было бы гораздо проще! Но я не Макс. Я, как и миллионы современных людей, не помню номеров наизусть. Проклятье! Когда все закончится – выучу всю телефонную книгу!

– Рожков… господин Рожков Константин, пройдите на посадку. Последнее предупреждение! – оживает над головой громкоговоритель.

– Мама!

От облегчения подкашиваются ноги. Падаю на колени перед Юлькой. Слезы подкатывают! Боюсь ее напугать, но, один черт, ничего не могу с собой поделать. Осыпаю ее личико короткими звонкими поцелуями. Плачу и смеюсь.

– Кошелек где? – дергает меня за руку Костик.

Запускаю руку в карман и, не глядя, сую ему в руки. Дочь перетягивает на себя все мое внимание подчистую. Я даже не сразу замечаю, что как раз она на меня и не смотрит, целиком и полностью сосредоточившись на событиях, разворачивающихся у меня за спиной. Оборачиваюсь. А там… там, похоже, Костю пакуют. Люди в штатском, все очень лайтово, видно, команда у них такая – не создавать панику. Впрочем, совсем не создавать – не получается. Рожков, осознав, что его план не удался, окончательно слетает с катушек! Он вопит, сопротивляется задержанию и проклинает меня такими словами, которых я никогда раньше не слышала. Зажимаю Юльке уши… И это все, на что меня хватает. Ни на что другое сил нет. Я со всхлипом прячу лицо на предплечье, избавляясь от чужих любопытных взглядов. И вдруг взлетаю вверх.

– Успел! – хрипит Ефрем на ухо. – Успел.

И целует меня, вот как буквально только что я целовала свою дочь. Звонко, коротко, яростно. Словно ему нужны доказательства, что это действительно я. Обнимаю Меринова за голову, согнув руки в локтях. Дрожу… Он что-то спрашивает, что-то шепчет мне на ухо… И я вроде даже что-то там отвечаю. А сама не в себе как будто!

– Умничка моя. Ты ж моя умничка. Все правильно сделала, да? Доверилась. Моя ж ты…

– Так боялась, что не успеешь! Или что Макс тебя не найдет, – жмусь к нему и одновременно с тем притягиваю дочь к бедру. Глажу тяжело по макушке.

– Ну, ты что? Как бы я тебя не нашел? Мне же жизни без тебя нет, Вер. Без вас… нет никакой жизни.