– Да, я в курсе. Меня муж предупредил, что его сегодня, похоже, ждать не стоит.

Резко оборачиваюсь. Вера стоит, нервно комкая в руках край футболки. И в глазах ее – отражение моих собственных чувств как будто. Неспроста она Рожкова упомянула. Ой, неспроста. Тянет ее ко мне, а она сопротивляется. А она раз за разом напоминает себе, что замужем. Что нельзя ей поддаваться наваждению, никак нельзя.

Или же я вообще ни хрена не понимаю!

Сглотнув, разливаю дрогнувшей рукой вино по бокалам. За спиной звенит посуда – Вера, спохватившись, раскладывает, как и обещала, еду по тарелкам.

– Что касается меню, то я всеядный. Мне нравится все, что ты готовишь. Максу тоже.

– Наверное, надо его позвать? – старается держать лицо, но я вижу ее волнение.

– Он не обедал?

– Обедал.

– Ну и какой смысл тогда его дергать? – протягиваю Вере бокал. Она, замешкавшись на секунду, его забирает. Наши пальцы соприкасаются. Ее немного дрожат… – Себе чего не положила?

– С-сейчас. Это мясо по-французски. Мой папа очень любил это блюдо. Мама готовила его на все праздники. Очень вкусно, но, думаю, от настоящей французской кухни тут ничего нет.

– Сочувствую. Жаль, что они погибли.

– Откуда вы знаете? – зависает, не донеся вилку до рта. Блин, ну как я так прокололся, а? Приходится импровизировать по ходу:

– Я выборочно поднимал некоторые дела, чтобы понимать, как здесь велась работа до моего назначения. Их случайно попалось мне среди прочих.

– Надо же. Я даже не знала, что было какое-то дело.

– По факту смертельного ДТП оно заводится обязательно.

– М-м-м. Там же просто тормоза отказали, я думала… Простите, не хочу вспоминать. Мои родители были чудесными людьми. Мне их очень не хватает.

– Я так понимаю, они погибли совсем молодыми? Даже на пенсию не успели выйти? – отпиваю из своего бокала, а сам внимательно за ней слежу. Лицо Веры становится задумчиво-светлым:

– О, да. Мама с папой всю жизнь проработали в лесничестве. В детстве я частенько болталась с ними по самым дальним заставам. Было прикольно. Иногда мне не верится, что их нет. Такой пустяк… тормоза! И ведь папа с Костиком накануне как раз что-то там подкручивали.

Папа с Костиком? Интересно. Опер во мне становится в стойку. Хотя я, конечно, допускаю, что могу перегибать. Искать подвох там, где его нет, лишь бы только прижать к ногтю этого гада. В надежде обелить нас с Верой. Все же мне тоже нелегко от мысли, что я в чужую семью полез.

– Странно, что муж ничего тебе не сказал.

– По поводу чего?

– По поводу дела. Он-то наверняка был в курсе.

– А… Ну… – Вера рассеянно теребит узелок на льняной скатерти. – Скорее всего, Костик не хотел меня лишний раз беспокоить. Я тогда и так была как оголенный нерв. Даже молоко пропало.

Молоко? Мои брови взлетают вверх до того, как я успеваю сообразить, о чем она. Вера вспыхивает, утыкается взглядом в тарелку. Эм… Ясно. Молоко. Перед глазами невольно вырисовывается контур ее молочной груди, и я трясу головой, мысленным пинком по яйцам заставляя себя вернуться с небес на землю.

О том, что Рожков ремонтировал машину вместе с тестем, в деле не было ни полслова. И это может вообще ничего не значить, но с таким же успехом может менять все расклады полностью. Хороший лесник не мог не заметить масштабов незаконной вырубки леса. Но так же он не мог не понимать, что в одиночку не справится с этой проблемой.

Пытаюсь представить, как бы я действовал на месте Вериного отца. Пошел бы за консультацией к зятю-менту? Если он ему доверял, то это было бы довольно логично.

Живущая во мне ищейка ведет носом в надежде уловить след.

Мог ли Костик быть причастен к гибели тестя и тещи? На первый взгляд, кишка у него тонка, но я могу и ошибаться. В состоянии стресса люди по-разному себя проявляют.

В голове раскручивается сразу несколько версий. Их спустя столько лет не проверить, однако сам факт…

– Хотите страшную тайну? – озорно сверкает глазами Вера, стряхивая ресницами с глаз поволоку грусти.

– А хочу! – подхватив ее хорошее настроение, откидываюсь на стуле.

– Мое имя… Я же ВерОника, вы в курсе?

– Угу.

– Так вот, угадайте, в честь кого меня назвали?

– Боюсь, это мне не по силам.

– В честь мексиканской актрисы Вероники Кастро. – На моем лице не отображается ровным счетом никаких эмоций. Я понятия не имею, кто это. Вера возмущенно закатывает глаза: – Вы серьезно? Не смотрели «Богатые тоже плачут»? Нет?! Еще скажите, что «Дикая Роза» прошла мимо вас!

– Не хочу тебя разочаровывать, но это действительно так.

– Да ладно!

На лице Веры отображается такое искреннее недоверие, что я не могу не улыбнуться.

– Так в чем все-таки дело? Ты похожа на эту мексиканку?

– Да нет, конечно! Просто родителям нравился этот сериал. О, я сейчас вам ее покажу, а вы сами скажете…

Вера вскакивает. Оглядевшись, подходит к консоли, где лежит ее телефон, и куда я бросил папку с техническим планом злосчастного ресторана. Впрочем, вспоминаю я об этом, когда Вера случайно роняет ее на пол.

– Извините! – приседает, чтобы собрать листочки. И поначалу кажется, что ей вообще нет дела до этих бумажек. А потом Верин взгляд задерживается на одной из страниц.

– Интересно? – сощуриваюсь.

– А? Да нет. Просто адрес знакомый. У меня недавно там были дела.

– М-м-м. И какие же?

Только, сука, не говори, что ты и здесь подрабатываешь! Потому что таких совпадений, блин, не бывает. Только не говори…

– Муж попросил кое-что передать приятелю. Он ногу подвернул при задержании, вы, наверное, в курсе, ну и…

– Что?

– Попросил меня кое-что передать. А вы почему на меня так смотрите?

Да твою ж мать! Затылок стягивает. Мотор сбоит.

– Что передать, Вера? Ты знаешь? Что он просил тебя передать?!

– Почему вы на меня кричите?!

А? Я кричу? Я кричу, да! Ору так, что у самого уши закладывает. От страха за эту дурочку в груди болит. И к чертям срывает стоп-краны. Я выскакиваю из-за стола. За руку сдергиваю ее со стула:

– Что это было, Вера?! Где были твои мозги?

Нет, я пытаюсь. Пытаюсь поймать свое бешенство. Но по какой-то совершенно мне непонятной причине не могу. Смотрю на ее дрожащие от обиды губы и сатанею.

– П-просто корм для собак. Н-ничего такого.

– Это твой мудак сказал, да? Что корм?

– П-почему вы позволяете себе говорить о моем муже в таком тоне?

– Может, потому, что, в отличие от тебя, я в курсе, что он за дерьмо?!

– Ах, как же я забыла! Это же вы… вы хотите спустить на него всех собак! И не стыдно вам?! У него старики-родители, дочь, я... Что он там сделал такого страшного?! А я вам скажу – такие, как он, ничего не делают! Нет у них на то никаких полномочий. Зато начальнички вроде вас…

– Ну, что, Вер? Договаривай.

– Хапуги! Набивают карманы, а потом крайними наивных дурачков вроде моего мужа делают! Думаете, я не понимаю, откуда у вас дом этот, тачка? Скажете, своим горбом заработали?! Вы чистенький, да? А Костик мой плохой? В расход его?!

Стою как дурак. И даже что ответить на этот наезд – не знаю. Под дом у меня сельская ипотека, допустим, оформлена. А в остальном мне на жизнь вполне зарплаты хватает. Она немаленькая. И потому я вообще не могу понять, откуда ноги растут у ее предъявы. Точнее – могу! Коррупция здесь, как и много где еще – запредельная. Но с чего вдруг она именно мне этим тычет в морду? Я здесь без году неделю. Даже если был бы коррумпирован по самую маковку, в этой должности не успел бы набить карманов. Нет, мне понятно, с чего – Костик ее настращал, тут к бабке ходить не надо. Но если так, то выходит, она все же неспроста в поле моего зрения появилась. А я, дурак, потек. Матрас по ночам в пол втрахиваю, потому что мне эта сука снится!

– Так, значит, твой муж уверен, что я под него копаю.

В глазах Веры мелькает испуг. Взгляд бегает. Поняла дурочка, что на эмоциях сболтнула лишнего, но назад ведь не отмотать.