Когда начинаешь слышать в голове посторонние подозрительные голоса, логично подозревать у себя резко прогрессирующую весьма неприятную в своем проявлении болезнь психологического характера; в особенности, если совсем недавно тебе по голове прилетал нещадный удар молнии.

Впрочем, согласно некогда популярному теле-шоу, голоса могут быть вовсе не из-за помутнения рассудка, а следствием раскрытия экстракексурных способностей, и здесь я даже не знаю, что из этого хуже. В перспективе, и с первым, и со вторым вариантом впору наряжаться в чудесную белоснежную пижамку с нестандартно, но весьма мило завязывающимися рукавчиками на спине и с веселой песенкой под вой ярких синих мигалок с ветерком мчать в уютный домик с комфортабельной комнаткой, обитой мягкими наипрекраснейшими стенами, и с добрейшими, накачанными всякими препаратами, не менее веселыми соседями. А если сие действие происходит в осознанном сне? То не грех облегчиться и порадоваться, все может быть не так уж и страшно. Хотя с какой стороны посмотреть.

На мой закономерный вопрос голосу о его личности, в моей голове скептически хрюкнули, как мне показалось, подавившись смешком:

«А что, есть варианты?»

Поерзав на удивительно удобном, не натирающем в причинных местах довольно крупными чешуйками хребте, флегматично поставила локоть на согнутую ногу в колене, подперла ладонью подбородок.

«Честно говоря, даже не знаю. Дай-ка подумать. Ты моя совесть?» — уточнила светским тоном.

Голос в голове рычаще фыркнул, будто большой обманчиво ленивый кот:

«Вот уж нет. Тебя мне еще не хватало, его хватает за хвост».

«Кого? — голос не ответил, и я, пожав плечами, принялась перечислять: — Так, ладно. Ты мое: подсознание, воображение, перекати-поле… деревце, лучик солнышка, ветерок».

В сознании глухо хохотали, да так заразительно, что я сама улыбнулась.

«А если серьезно, полагаю, мое нечаянное транспортное средство. Ты дракон?»

Визуализировавшаяся в моем воображении уменьшенная копия дракона прищелкнула когтями, подмигивая:

«Карг! Штрудель с вишней твой»

Недоуменно нахмурилась:

«М? Не совсем поняла».

«П-ф. Я говорю, Карг! В смысле, ты угадала. Сделала открытие, выиграла, и теперь можешь забрать себе метафорический штрудель»

«О-о-о, — глубокомысленно протянула. — Забавно. У нас говорится немного по-другому. Например, Бинго или Эврика. Бинго — игра такая; похожая фраза тоже есть: возьми с полки пирожок».

«А-ха. Действительно, забавно. Карг — это тоже игра».

«С карточками?»

«А ты сечешь», — воображаемый дракон расплылся в зубастой ухмылке.

«У нас тоже с карточками. Так что, секу, да не совсем. Почему штрудель?»

Дракон «дернул плечом»:

«Они самые вкусные, особенно с вишней».

«А-а-а»…

Мы немного помолчали. С философским видом рассматривала доступные моим глазам виды — несущиеся мимо облака, пушистые облака, причудливой формы облака, ярко-алое, непривычное глазу солнце. Романтика. Главное ― вниз не смотреть. Высоты как таковой я не боялась, но когда ты летишь на хрен знает сколько метров или километров от земли, невольно ощущаешь себя суиецидником, и в мыслях действительно гуляет перекати-поле, какое гоняет по кругу нешуточный ветер.

«Не подскажешь, куда мы летим?»

«Думал, не спросишь, — хмыкнули в ответ, и будто бы злорадно-радостно потерли лапками: — Вершить кровавую месть».

«О! Как заманчиво. А кому конкретно?»

«Скоро увидишь. Тебе понравится. Нет ничего интереснее откусывать неверным головы, уж поверь».

Исходя из предыдущего моего посещения, м-м-м, Пейзербурга, аха-ха-х, так, спокойно, а то точно таким макаром до психушки недалеко, мы с драконом охотимся за блондинистой тварью. Глянув на уже сроднившийся с моей ладонью факел, хохотнула:

«Не сомневаюсь».

«Знаешь, ты очень странная, — доверительно сообщили. — Не истеришь, не визжишь, не рыдаешь. Ты точно живая девушка?»

«А есть сомнения?»

«Да как тебе сказать, есть».

Участливо похлопала дракона по теплой шкуре:

«Не сомневайся».

«Ты о-очень странная».

«Звучит как комплимент. Ты тоже очень странный».

«Здорово, правда?»

«О, да. Еще как».

По моим прикидкам, еще минут пятнадцать мы летели в молчании, вполне уютном, надо сказать, несмотря на общую диковатую для меня атмосферу; на пару с перекати-поле ветер гонял еще одну мысль: а не может ли мой ездовой дракон быть самим Девьяном. Драконы здесь двуипостасные или нет?

Согласно моим любимым романчикам, драконы вообще бывали разные: и одноликие, и двуликие, и примитивные, без разума, как животные, вот как бы узнать? Спросить прямо ― самый простой способ, так сказать, решить вопрос по-взрослому через рот. Но тут дракон, не меняя траектории и без всякого объявления войны, резко снизился; горло перехватило, сердце вновь сигануло в пятки, живот изнутри закололо тысячами иголочек, в общем, один стресс. Вцепившись в один из наростов мертвой хваткой, потрясла головой, прогоняя накатившую дурноту.

«Попали в воздушную яму, — пояснил проницательный дракон. — Не бойся, ты не свалишься. Вокруг тебя плотный защитный купол».

«Спасибо. Слушай, как я могу к тебе обращаться?»

«Какие мы хитрые. Деви. Так мое имя».

«Будем знакомы, Деви».

В моем богатом воображении чешуйчатый мне подмигнул.

Прошло еще навскидку полчаса…

Я думала о разном. В первую очередь, конечно же, о Девьяне и конечной точке нашего пути; как бы ни прикольно прошел наш разговор с драконом, у меня неприятно зудело внутри от дурного предчувствия, и чем больше текли минуты, тем сильнее трясло меня изнутри. Несколько раз порывалась попробовать разорвать этот сон, но любопытство, будь оно неладно, и знание, что лично со мной вряд ли что-то случится, ведь и при прямом огне дракона я всего лишь проснулась, неприятно, честно говоря, и с ощущением, словно меня взаправду убили, а потом воскресили, но я осталась жива, манили продолжить банкет приключений.

Поерзав затекшими булками, устало уточнила:

«А мы скоро долетим? Как-то далеко забралась ваша звезда мщения».

«Скоро», — достался мне лаконичный и какой-то напряженный ответ.

И действительно. Буквально три, максимум пять минут ― и дракон резко взмыл вверх, вынуждая с тихим вскриком вцепиться в него всеми конечностями и даже зубами, на секунду застыл с распростертыми мощными крыльями; один резкий взмах — кувырок, крылья прижались к бокам, и я, предчувствуя близкую задницу, ткнулась носом в чешуйки. Горло, по обыкновению, сжало ледяной рукой, когда эта зараза клином понеслась вниз.

Несколько лет назад я горела желанием прыгнуть с парашютом; всем своим существом ощутить то чувство свободного падения, даже сертификат приобрела, но все как-то не складывалось, то дела находились, то приболела, теперь же окончательно поняла — это все не мое! Спустите меня на землю!!! Пожалуйста…

…И меня спустили. Точнее, я просто-напросто отлетела. Тело дракона буквально в нескольких сантиметрах от земли пошло мерцающей рябью, и на землю ступил уже человек, а я отлетела в ближайшие кусты, каких в этой местности было много. Падая плашмя, успела увидеть спину дракона, как красиво при касании его сапог о землю взметнулся бархатный плащ, в черных коротких волосах в лучках солнца блеснула синева. Неторопливым размашистым шагом мужчина направился к одному единственному довольно старому на вид бревенчатому домику.

Оказавшись на ногах, поспешила за драконом, как никогда радуясь своей нетелесности, а то бы с таким падением и кости могла не сосчитать, и от травы с землей наверняка пришлось бы отхаркиваться.

Дракон, не таясь, наклонил голову, переступая порог низкого домика, скрылся в нем. Я тенью скользнула следом и услышала приглушенный, полный ужаса девичий вскрик. Дракон стоял полубоком напротив раскрытой настежь двери жилой комнаты. Прямая спина, мнимо спокойная осанка, совершенно непроницаемое, будто высеченное из камня лицо ― этакий бог войны и мщения.