— Нет, — отрезал ворон.

И когда когорта построилась, он потянул её за собой из лагеря Мункэ в противоположную бою сторону: обратно к переправе через реку, покрытую тонким слоем льда.

Пока шли, кентурион вопросительно молчал. Видимо, оправдывал такое поведение нежеланием комиссара сражаться на стороне орков и приоритетностью защиты человеческого города. Но, когда Верен провёл свой отряд сквозь Деревянный Город и направил его прямо в чащу на одном из окружающих человеческое поселение холмов, на лице офицера отразилось крайнее недоумение.

— Мы не будем защищать город? — не выдержал Малыш, который, в отличие он кентуриона, забыл о субординации.

— Нет, — опять каркнул ворон.

И остановил когорту на вершине холма, откуда сквозь верхушки елей были видны лежащие, как на ладони, человеческие жилища.

— Стоим здесь, — скомандовал он. — Костры не жечь. Вести себя тихо.

Когда начало темнеть, на противоположном берегу реки появилась армия орков. Сразу стало понятно, кто одержал верх в сегодняшней битве. Впереди надвигающейся, как туча, массы первым делом бросалась в глаза бледнокожая фигура Хулагу верхом на не менее белом медведе. За его спиной топтались мамонты и овцебыки, рядом маячила фигура Улуга на двухголовом варге. А от города всю эту орду отделяла лишь холодная, едва схваченная тонким льдом река.

Между тем, задача пересечь её таким воинством не выглядела тривиальной. Город совсем не выглядел беззащитным. Как и положено торговым городам подобного типа, давным-давно заключившим договор с Империей, Деревянный Город имел свою собственную стражу. И сейчас эти ребята активно суетились, занимая посты на стенах и деревянных башнях, высотой и прочностью не уступающим каменным бастионам многих северных лордов.

Трос парома обрезали первым делом. И армия Хулагу, казалось, беспомощно застыла на своём берегу, вынужденная довольствоваться добычей, которую найдёт в лагере Мункэ.

В этот момент бледнокожий орк поднёс к губам свой рог и… нет, не подул в него. Кажется, не раздалось ни звука. Но ворон даже не увидел или услышал, а почувствовал, что шаман не выдохнул, а будто втянул воздух. И не просто воздух, а само тепло из окружающего мира. Незримые стрелы холода мгновенно пронзили всё видимое пространство. Всё замерло на несколько мгновений. На землю опустился какой-то противоестественный потусторонний холод. Даже больший, чем перед началом сегодняшней битвы.

Что-то затрещало и заскрежетало. Это поверхность реки прямо на глазах покрывалась толстым слоем льда.

Хулагу опустил рог и его медведь, повинуясь незримой команде, спустился к воде и уверенно ступил на только что появившуюся твердь. Медведь не провалился. И за ним двинулись мамонты, овцебыки, шерстистые носороги и варги.

Впрочем, это путешествие не было таким уж радужным. Видимо, даже волшебный лёд не мог дать стопроцентную гарантию. Вот один мамонт внезапно рухнул в образовавшуюся полынью. Он жалобно трубил пытаясь вылезти на скользкие края тёмного речного зева, но у него ничего не выходило. Некоторые из его наездников успешно выбрались на оставшийся целым край. Другим повезло меньше, и течение утащило их куда-то под прозрачный водяной панцирь.

У стен города тоже не всё пошло гладко. Заработали скорпионы на башнях, и два носорога упали на колени, утыканные тяжёлыми дротиками. Остальное воинство скучилось в нерешительности перед запертыми воротами. Один шаман знал, что делать. Пока он дул в свой рог, что создавало встречный поток воздуха, отклоняющий летящие в него стрелы, медведь, со всадником на спине, перелез через стену и раскидал стражу у ворот. А уже затем в открытые Хулагу ворота ринулась неудержимая толпа орков.

Всё это время Верен сидел на холме совершенно безучастно. Его маленькая армия мёрзла, ворочалась, нервничала, но строго выполняла приказ шуйцы — никто не разводил огонь, чтобы согреться. Все старались не бряцать оружием. Хотя было очевидно, что в городе сейчас такой шум, что никто бы ничего не услышал. Только Малыш ходил взад-вперёд, не находя себе места.

Когда стемнело, стало видно, что по городу пылают пожары. Возможно, кое-где ещё сражались отдельные жители и отряды стражников, но организованное сопротивление точно было подавлено. До легионеров доносились крики боли и отчаяния. Наконец, Малыш не выдержал.

— Сколько можно сидеть тут, пока там убивают людей? — высказал он мысль, которую, видимо, очень долго формулировал.

Никто не отреагировал на его слова. Легионеры хмуро молчали. А ворон не обратил на него никакого внимания.

— Как хотите! — в сердцах махнул рукой здоровяк и схватил свою алебарду. — Я сам.

— Стоять! — каркнул ворон с плеча шуйцы, когда Малыш сделал шаг по направлению к городу.

Малыш замер, привычный повиноваться приказам командиров. Но через секунду развернулся к Верену. Его пальцы до хруста сжимали древко алебарды. Круглые глаза были выкачены больше обычного.

— Ты, ты! — прорычал он. — Это всё ты!

Верен медленно встал.

— Стоять, — сказал он низким, на грани слышимости, голосом.

Взбунтовавшийся легионер замер, кажется, против своей воли.

— Кентурион, — тем же голосом приказал шуйца, — связать этого воина. Привязать вон к тому дереву.

Верен указал на ближайшее более-менее основательное растение. Никто не посмел ослушаться. Теперь Малыш метался у дерева, тщетно пытаясь освободиться от пут. А ворон вернулся на своё место и сидел всё так же безучастно.

“Человек человеку — орк.”

Народная мудрость.

Казалось, отряд под предводительством имперского комиссара так и просидит всю ночь в засаде. Но когда стало ясно, что последнее сопротивление людей сломлено, а город в полной власти орды, и теперь наступило время оркам пожать плоды своей победы, Верен неожиданно поднялся и расправил крылья. То есть плечи. Сидевший всё это время на нём ворон, захлопав крыльями, исчез где-то в ночном небе.

— Пора! — скомандовал шуйца.

Больше приказывать не пришлось. Отряд с полуслова понял своего командира. Спустя несколько мгновений когорта разбилась на сотни и была готова несколькими колоннами ворваться в пылающий город.

Сам Верен, неожиданно для своих подчинённых, неторопливо стянул свои чёрные кожаные перчатки. Сперва стоящим рядом легионерам показалось, что под ними оказалась другая пара таких же. Но, приглядевшись, они различили, что заканчивающиеся когтями пальцы и кисти комиссара покрыты черной птичьей чешуёй.

Верен достал из ножен короткий темный обсидиановый клинок и, подойдя к Малышу, рассёк его путы. Другой рукой исполнитель особых поручений подал легионеру его алебарду.

— Теперь, пора, — ещё раз повторил шуйца.

И уже обращаясь ко всем легионерам.

— До города двигаемся тихо. Внутри, по возможности, тоже. Орки сейчас разобщены. Разбежались грабить и насиловать по углам. Нападения они не ожидают. Наша задача перерезать их пока они не очухались и не собрались снова в один кулак. Ясно?

— Так точно! — тихо, но дружно ответили солдаты.

— Вперёд, — скомандовал Верен и первым двинулся вниз по направлению к захваченному городу.

Улуг как раз хотел насладиться своей добычей. Первая жажда крови была удовлетворена, когда ещё возбуждённый боем, он только ворвался в человеческий город. Тогда он убивал всех подряд без разбора: резал глотки мужчин острым кремниевым ножом, вспарывал животы женщинам, одним движением сильных рук сворачивал шеи детям. А теперь время более выверенных и утончённых наслаждений. Тут спешка ни к чему.

Спешившийся Орк гнал свою добычу узкими улицами, по мнению бека, больше похожими на крысиные норы. Его варг с обеими забрызганными кровью мордами помогал своему хозяину. Он появлялся то тут, тот там, перерезая выход юной девушке, которая уже думала, что спаслась от своего зелёного преследователя.

Наконец, жертва оказалась в тупике. Впиваясь ногтями в сложенную из брёвен стену, она попыталась перелезть преграду, но орк схватил когтистой лапой тонкую щиколотку и сдернул добычу вниз. Развернул лицом к себе, легонько стукнул девушку в грудь, от чего та захлебнулась собственным криком и скрутилась будто от судороги. После этого Улуг с треском разорвал её сшитую из шерсти тунику и повалил девушку на землю. Она уже не видела ничего, кроме зубастой зелёной пасти, растянувшейся в сладострастной лыбе и неровного каменного ножа, занесённого над ней, когда вдруг изо рта орка показался острый окровавленный язык. Язык вылез ещё дальше. Орк как-то странно задергался, а на живот девушки полилась горячая чёрная кровь.