— Что было дальше? А примерно то, что рассказали тебе в таверне. Так получилось, что один из баронов Фарос в меня влюбился. Действительно влюбился. Оказался честным человеком и не побоялся взять в жёны. Да, со временем углы стираются. И те, кто каких-то пару сотен лет назад были обыкновенными атаманами банд, перерождаются во вполне благородных аристократов. Это то, что касается людей. Мы же помним всё. Любила ли я его? И да и нет. Наверное, тут было больше благодарности. Могла ли я вообще кого-то любить к тому времени? Тем более потомка тех, кто уже владел мной? Вам, людям, везёт со смертью. Это хороший способ очиститься и отмыться. Только вы этого не понимаете. Мы же, как я уже сказала, помним всё. И это большой груз. Детей, как ты понимаешь, у нас не было. И я превратилась в полноценную хозяйку замка. Остальных родственников мужа я просто пережила. Потом появился этот граф. Этот меня не любил. Он всё прекрасно понимал. Хотел заполучить богатый город. Я ведь превратила Фарос в богатый город. Мы построили дамбу, мельницы, чтобы откачивать воду, осушили территории, начали выращивать тюльпаны и мак. Я стала богаче герцога. Лакомый кусочек, не правда ли? Он думал наложить на всё это свою лапу. А меня, скорее всего, убить. От греха подальше. Или опять заточить в башню. Но не тут то было. Ты винишь меня? Но что мне нужно было делать? Дать убить себя? Опять стать наложницей? А не выйди я замуж, на нас бы напали и разорили. С благословения герцога, который был бы в доле. Я не хотела быть жертвой. А выбор у нас очень простой — ты или жертва, или охотник. Я выбрала последнее. И граф стал моим рабом. Ты хочешь знать, как я этого добилась?

Она наклонилась к Иллу и он увидел зелёные глаза так близко от своего лица.

— Я расскажу тебе, — прошептала Русса не сводя с него своего завораживающего взгляда. — Хочешь?

И не дожидаясь ответа она вплотную приблизила свои губы к его губам и тихонько коснулась уголка его рта. Потом другого. Илл не смел и пошевелиться. Наконец, эльфийка очень нежно поцеловала его, проникая всё глубже и глубже. Она, как будто, раскрывала его рот, заставляя юношу подчиняться себе. Что, впрочем, ему очень нравилось. И вот они уже целовались так… Он даже не знал, что так бывает. Что её язык может быть в его рту. Такой гибкий и нежный. Всё глубже и глубже. Ещё глубже. Неужели он настолько длиннее человеческого?! Ай! Ой!

Наконец Джинджер оторвался от молодого человека. Оба тяжело дыша, смотрели друг на друга.

— Ты знаешь, что эльфы связаны со всеми деревьями в своём лесу? Слышал наверно о таком? Мы можем чувствовать то же, что и они, видеть, что видят они. Если, конечно, на них вырезаны лица. Слышал?

— Слышал, — выдохнул Илл.

— Знаешь, как мы этого добиваемся?

— Нет.

— Грибница. Грибница — это не просто гриб, который ты видишь на поверхности, — начала терпеливо объяснять она. — Грибница — это целая сеть, которой связаны грибы и, даже растения. Деревья, цветы, трава. Всё. Мы, эльфы, тоже живём с грибницей внутри себя. Она в нас не умирает и позволяет держать связь со всем лесом. Но в людях не живёт. Температура не та. Но я раскрою тебе ещё один секрет. Я научилась делать так, чтобы грибница жила и в человеке. А подчинялась мне. Я вижу, что видит, человек, слышу, что он слышит. Знаю его мысли и могу руководить им, как деревом. Ну, как им… тобой.

Это республика, говорят, дело общее. А Империя — дело исключительно наше. Пусть даже это Империя Людей. Ещё со времён Первого Императора было заведено на важные посты назначать членов императорской фамилии. Чтобы все были при деле. Чувствовали, что государство — родное. Кормушка, если угодно. Что государство это надо холить и лелеять. А не раскачивать лодку, бунтовать и устраивать заговоры. И при умелом управлении, всем хватит. Всем, разумеется, имеется в виду, своим. На самом деле, заговоры никто не отменял. Но задумка была именно в этом.

Всех потомков императорского рода по отцовской линии с детства готовили работать в этом семейном бизнесе. На образовании не экономили. Все члены семьи жили во дворце и готовились занять своё место в строю. Кто-то потом служил в гвардии. Кого-то отправляли в имперский Дом Мечей — специальную академию для будущих воинов, военачальников и управленцев. Или готовили другим способом. Да, всё это касалось официальных потомков. Но как быть с бастардами?

В принципе, Империя людьми не разбрасывалась. Биологическому материалу всё равно на вот эти ваши условности. Но и равными правами незаконнорожденные не пользовались. Их старались привлекать, но на вторых ролях. Как запасной вариант. Первое время императоры, если признавали ребёнка своим, даже награждали его графским титулом и землёй где-то в центральных провинциях недалеко от столицы. Под это отрезали кусок собственной императорской земли. Часто даже от Большого Охотничьего леса. Что несказанно радовало носительницу плода. Считай, в жизни устроилась. Но будущему барону Оулу повезло меньше. В его время земля стала дефицитом. Хорошо, что матери досталось баронское поместье. Всё из того же леса. Таким бастардам принято было выделять “птичьи” гербы. Но не орла, как у императоров. А что-то вроде того. Разные белоголовые орланы и беркуты к тому моменту уже закончились. Оулу достался филин.

Впрочем, грех жаловаться. Будучи ребёнком, Оул ни в чём не нуждался. Когда подрос, его взяли в “систему”. Он отучился в Доме Мечей и отправился на императорскую службу. К своим обязанностям относился серьезно. Действительно считая себя частью Семьи. Пусть и младшей её ветвью. И на момент описываемых событий занимал должность префекта южных провинций. Со всей положенной властью и атрибутами. Главным из которых был золотой браслет в виде когтистой чешуйчатой лапы не то орла, не то дракона. Да ещё и с чёрным, похожим на глаз, камнем — Императорским оком. Префектов называли “десницами императоров”. Правыми руками. В данной, конкретной выделанной им в управление области их власть была абсолютной. Они считались аватаром Императора. Его тенью. Все: легионы, бюрократия и даже чиновники по особым поручениям, комиссары-вороны, подчинялись префектам. Только сам император обладал большей властью.

А сейчас в сопровождении двухсот тяжеловооруженных кавалеристов конной гусарской когорты Южного легиона префект двигался по дороге к городу Фарос, где он должен был стать почётным судьёй на турнире, где выберут нового жениха местной не то графине, не то баронессе. И префект прекрасно понимал свою отнюдь не свадебно-генеральскую задачу. Смысл его путешествия в том, чтобы легитимизировать этот турнир и выбор на основе его окончания. А главное — не дать местным феодалам вцепиться друг другу в глотки. Так, по крайней мере, думали все. Но у самого Оула на этот счёт были свои соображения.

Префект ехал по-простому, на чёрной лошади, в своём чёрном балахоне с капюшоном. Одежда эта была заурядной только на первый взгляд. Ткань была очень качественной и дорогой. Да и под ней имелся удобный шёлковый халат.

— Господин префект, — от головы колонны отделился центурион, придержал коня и поравнялся с десницей. — Прикажете ускориться? Скоро стемнеет. У нас есть возможность добраться до таверны. “Три медяка”. Я её знаю. Не то, чтобы лучшее место, но всё лучше переночевать там, чем в поле.