— Вынесли? — я хлебнул чаю. Крепкий, аж до желчного пробирает. Не в пакетиках, а рассыпной, к слову. Виктор Иваныч не пожалел ароматной стружки, ложкой будто лопатой закидывал в заварочник.

— Вынесли, — подтвердил старик, придвигая ко мне карамельки. — Крупное не тронули, взяли то, что в сумки влезло. Вдвоем действовали, с одним из тех, кто на проходной, договорились, долю пообещали. Не тому, кто сегодня, не Пал Санычу. Хотя досматривать они, один хрен, не имеют права…

— И что? — удивился я. — Кореец это спустил?

— Так братва только от других таких же защищает, — объяснил Виктор Иваныч. — Все эти внутренние дрязги им не интересны. Фактически же он Вагитыча на свою территорию трудиться пустил и дал гарантии — как это? — неприкосновенности. Под его крылом, типа. А то, что работнички с гнильцой бывают, это уже проблемы Вагитыча и Владиленыча. Георгий Владиленыч — это директор АРПа, Геслер его фамилия.

— Понятно, — кивнул я. — То есть спать мне, я так понимаю, не вариант?

— Ну, как, — Виктор Иваныч пожал плечами. — Если нет никого, так и спи себе. Только подушку в следующий раз возьми, ну и плед хоть какой. А то Вагитыч после того случая с Артурчиком все спальные принадлежности выкинул. И сменщики твои теперь с собой носят из дому.

— Вот оно как, — задумчиво проговорил я. — Спасибо, Виктор Иваныч. Хорошо с вами, но надо идти. Конспекты сами собой не выучатся.

Напарник тут же насовал мне с собой ароматных яблок и того самого топинамбура. Я отказываться не стал, поняв, что Иваныч из тех людей, кого это обижает. Тем более что урожай с его участка действительно был восхитительным. Так что над газетами я корпел не только под приготовленную мамой курочку с картошкой, но и под нехитрый десерт.

Итак, громыхает первая карабахская война, которая в этом времени еще просто карабахская, потому что последующих еще не было. Горит Абхазия, Таджикистан, Босния и Герцеговина… В мире неспокойно, особенно на территориях бывшего СССР и его союзников по Восточному блоку. До первой чеченской еще больше года, и мне, кстати, надо бы озаботиться тем, чтобы не попасть на нее. Потому что Саня, с которым мы, кстати, еще не успели увидеться в моей новой жизни, с нее не вернется. Он и еще несколько человек из моей школы.

Так, а вот ход приватизации… Ничего особенно нового. Продолжается денежная реформа, еще в июле Россия вышла из рублевой зоны СНГ. А до 26 сентября, то есть еще чуть больше месяца остается, нужно избавиться от всех наличных денег старого образца — как от советских, так и от уже российских образца 1992 года. До черного октября еще тоже есть время, кровавые события в Москве еще впереди, да и Ельцин еще даже не заявил, что Верховный совет «угрожает безопасности России». Однако кровью и гарью с газетных страниц уже веет — это ясно из слов политиков и тона в определенных статьях.

Грохнула железная дверь, запертая на засов. От неожиданности я дернулся, потом выругался. Сигнал не залаял, значит, это свои. Если приперся Щербак, то ладно. Ему Михаил Вагитович доверяет, да и напарник мой сказал, что тот порядочный. А вот если кто-то из АРПовских, придется быть начеку. Наверняка они знают, что вместо Артурчика сегодня пришел новый сторож, попробуют договориться или даже запугать. Скорее второе, учитывая мой не особо внушительный внешний вид — хоть и рост высокий, а мышц почти нет.

— Кто там? — спросил я, подойдя к двери. — Хорош греметь!

Неизвестный нетерпеливо стучал кулаком, думая, что я сплю. Или просто не привык ждать. А вопрос мой застал его врасплох.

— А? — раздалось снаружи. — Так я это… на работу пришел. Ночная смена, кхе!.. Отворяй, служивый!

— Меня не предупреждали, — я решил гнуть свою линию. Вдруг плюнет и уйдет?

— Слышь! — не выдержал неизвестный. — Какое разрешение, мля? Я тут работаю! Жека Петров, токарь! С Владиленычем мы договаривались, не знаю я, кто там тя должен был предупредить! Отворяй давай!

— Жека, а ну, не буянь! — послышались торопливые шаркающие шаги. — Вадик, открой ему! Это наш, АРПовский.

Мой напарник подошел и сам схватился за массивный засов, увидев, что я все еще сомневаюсь. Но перед этим показал молча красноречивый жест «смотри во все глаза». Я благодарно кивнул. Если это один из АРПовских несунов, посижу рядом со станками. Все равно спать не получится, а читать мне без разницы где.

Дверь открылась со стуком, когда в цех ворвался нетерпеливый Жека. Обычный мужик лет под пятьдесят, то есть мой ровесник по прошлой жизни, но из тех, кто выглядит старше из-за неопрятной внешности и неправильно подобранной одежды. Вытертые линялые треники, сандалии поверх носков и майка-алкоголичка. На левом предплечье синяя наколка с непонятными аббревиатурами: одна на русском — ЮГВ, вторая латиницей — SEGED.

— Здорово, Иваныч! — токарь шлепнул по протянутой руке старика, потом недобро зыркнул на меня. — Этот, что ль, новенький? Вместо Артурчика?

— Меня зовут Вадим, — представился я.

Жека помедлил, потом протянул широкую ладонь, я ответил на жест, и токарь продемонстрировал свою силу, как недавно это сделал Кирилл Тонна. Было больно, однако я терпел. А еще, заранее предугадав этот нехитрый прием, напряг руку и сжал ладонь Жеки в ответ. Схватку токарь ослабил, заинтересованно хмыкнул.

— Не слабак, парень, — сказал Жека. — Служил?

— Нет, — я покачал головой. — Студент. И спортсмен.

— Комсомолец и, наконец, просто красавец! — неуклюже пошутил он и громко заржал. — Ладно, расслабься, Вадик. Поработаю я тут, ты же не возражаешь? Или мне, может, развернуться и завтра прийти?

— Работайте, — я пожал плечами. — Вы же к АРПу относитесь, а я станки Утюганова охраняю. У нас разное руководство.

— Ишь ты, — хмыкнул токарь. — Какие мы важные. Лан, не напрягайся ты так! Солдат ребенка не обидит!

Жека опять заржал и, довольный собой, пошел вглубь галереи, рассказывая Иванычу какой-то пошлый анекдот. Проходя мимо утюгановских станков, работяга смерил их быстрым взглядом, но, возможно, мне просто показалось. Тем не менее, свой пост я на время его халтуры перенесу сюда, в галерею. Все равно жара, а тут хотя бы от бетона веет прохладой.

Я вытащил стул из «аквариума», поставил его напротив станков и принялся читать оставшиеся газеты. Полистал местную, там была большая статья о последнем убийстве, приписываемом тому самому новокаменскому маньяку, которого в моей прошлой жизни так и не поймали. Объявился он пару лет назад, получается, еще при Союзе — первой жертвой стала студентка из педучилища. Первой, но не единственной — пятая жертва училась там же. Может, у нашего серийника нездоровый интерес именно к будущим педагогам? Об этом же рассуждала и автор статьи, некая Софья Нестерова. Однако вторая и третья убитые девушки, напомнила журналистка, не имели к профессии учителя никакого отношения — юная повариха из городской столовой и медсестра из городской поликлиники. Четвертая работала на почте, а шестая в магазине — это как раз недавняя жертва. А потом, насколько я помню по прошлой жизни, убийства вдруг прекратились. Внезапно и неожиданно, как отрезало. Эх, мне бы как-то помочь милиционерам, однако у меня не хватает ни специфических знаний, ни мало-мальски интересных зацепок. Разве что все убитые, как оказалось, светловолосые, но об этом сама Нестерова и пишет.

Перелистнув страницу, я уже было перешел к следующей статье — о состоянии городской промышленности. Но тут услышал шаги — тихие, словно кто-то крался.

Поднял взгляд и увидел внимательно смотрящего на меня Жеку.

— Ты это… — начал он. — Студент, покурить не хочешь?

— Не курю, — я покачал головой.

— Может, просто выйти хочешь? — не унимался токарь. — Жарко в цеху…

— Нормально.

— Смотри, у меня с собой лимонад есть…

Гляди-ка, заботливый какой. Спровадить хочет, это понятно. Неужели даже не попробует договориться? Нет, разумеется, я не собираюсь участвовать ни в чем таком. Просто интересно, разве я действительно таким простачком выгляжу?