После третьей клятвы, противники нового короля должны были перенести ко входу в зал небольшие глиняные горшки, заполненные до краёв легковоспламеняющейся смесью.
Те, кто сменили настоящих стражников, встали в проходе, не давая присутствующим в тронном зале разглядеть, что будет твориться в коридоре. Впрочем, никому до этого не было дела – все смотрели только на короля.
После того, как с клятвами было бы покончено, новый король первым бы направился на выход из зала. И вот тут-то псевдо-стража с подельниками должны были закидать горючей смесью правителя Кэррей, поджигая его и окружающих людей.
Ханн огляделась по сторонам: это была небольшая кладовая, где прислуга хранила подручные средства для уборки дворца. Она успела расколотить с десяток глиняных посудин, как вдруг услышала быстрые шаги, а через мгновение уже отбивалась от нескольких заговорщиков, пришедших за первой партией смеси.
К сожалению, каким бы опытным воином ни была Ханнала, она не смогла справиться со всеми, лишь ранила троих. Враги поняли, что их план раскрыт и в любую секунду к ней могло прийти подкрепление. Они с силой толкнули девушку в сторону остальных горшков, а сами бросились бежать.
Чертыхаясь, Ханн уничтожила остальные глиняные сосуды и ринулась со всех ног обратно, к тронному залу.
Выдохнув с облегчением она поняла, что коронации никто не помешал, и побежала на поиски Иль Кана и даркайнцев. Она нашла их уже во Дворе, идущими к навесу.
В двух словах рассказав о том, что произошло, она призналась, что врагам всё же, удалось сбежать. Иль Кан с даркайнцами попытались вычислить беглецов по кровавым следам. Двоих найти и обезвредить всё же смогли, когда те пытались перелезть через высокую стену Имперского Двора, остальных поймать не удалось.
Ханн закончила рассказ и перевела дух. Подруги ошеломлённо молчали. Никто не ожидал, что во время коронации и мирной прогулки от тронного зала до навеса, в жалкой сотне метров от них будут кипеть кровавые страсти.
– А ты хороша, – нарушила молчание Сарайя. – Подралась с несколькими мужчинами, не испортив ни платье, ни даже причёску. Я бы уже была растрёпанная и лохматая, как лесной дух. Сразу видно, что ты родилась в знатной семье.
– На мне был плащ стражника, – нервно засмеялась Ханнала, – это и спасло мой наряд.
– Надо бы наградить служанку, что предупредила тебя о планах врага, – улыбнулась Сетия.
– Не сейчас, – покачала головой Ханн. – Нескольким мерзавцам удалось сбежать. Если они узнают, что Лелана внезапно получила награду – она попадёт под подозрение. Неизвестно, что с ней сделает тот, кто всё это организовал.
– Я рада, что вы так заботитесь о слугах, – кивнул ей жена Джина. – Вот оно – истинное благородство, оценивать людей не по происхождению, а по поступкам.
– Не забывай, что ещё неделю назад, мы все были в худшем положении, чем все слуги Имперского Двора, – задумчиво произнесла Элена.
Она посмотрела в сторону навеса, под которым сидел Иль Кан, и, поймав его встречный взгляд, тут же покраснела.
Сетия подлила ей вина в бокал. Элена задумчиво наблюдала за звёздами, отражающимися на поверхности рубиновой жидкости, но внезапно почувствовала мощный прилив головной боли.
Вокруг образовался густой туман, а когда он рассеялся, Элена увидела перед собой Иль Кана, а затем и стрелу, насквозь пробившую его грудь.
Видение исчезло, и она снова вернулась в реальность.
– Милая, – услышала она шёпот Сетии. – Тебе лучше вернуться во дворец. Не беспокойся, сейчас там безопасно.
– Сетия, ты… – прошептала Элена, и ясновидящая, незаметно для остальных, сжала её ладонь.
– Прошу меня извинить, сильно разболелась голова.
Девушки удивлённо переглянулись, но задавать вопросов не стали. Элена спешно поднялась по широкой лестнице во дворец и устремилась на второй этаж, где располагались её покои.
За спиной раздались тихие шаги. Не успела она обернуться, как услышала мягкий голос Иль Кана:
– Что-то случилось?
Элена вздрогнула и, чуть помедлив, обернулась. Король стоял в нескольких шагах от балкона и не сводил карих глаз с любимой женщины. В свете взошедшей луны и ламп, догорающих в ночи, он выглядел более расслабленным, чем за последние дни, но, всё же, накопленная усталость давала о себе знать.
Элена стояла перед ним как истукан – не зная, как следует себя вести и что сказать. Кан расценил её молчание иначе:
– Твоя обида настолько велика, что теперь ты не желаешь говорить даже с королём?
– Это не так… Ваше Величество. Я перенервничала и устала. Прошу простить меня за невежливость.
– Почему ты не выучила первую клятву? – Иль Кан не сводил с неё пытливого взгляда.
– Опять эти клятвы, – не выдержав, вспылила Элена, но вспомнила, что стоит перед королём и осеклась. – Я виновата и готова понести заслуженное наказание.
Она склонила голову и была готова смиренно выслушать всё, что ей скажет Иль Кан, лишь бы Расана не попала под удар. Чувства чувствами, но лидер, в силу своего нового положения, уже не мог делать им послаблений, как это было в лесу или Нейтральных Землях.
– Элен, я ценю твою преданность друзьям, но не забывай: если будешь выгораживать каждого и брать вину на себя, в итоге это сыграет с тобой злую шутку. Сейчас это Сана, потом ты прикроешь воспользовавшегося твоим доверием врага?
– Расана не враг! – воскликнула Элена. – Скажи, зачем этот всё?
– Сам бы хотел знать, – тихо ответил Кан. – С того момента, как мы вдвоём прошли через ворота Имперского Двора, и вплоть до этого дня… Даже до этой минуты, я не могу ни понять тебя, ни предугадать, каким будет твой следующий шаг.
– Я…
– Прошу, не перебивай. Элен, как мужчина – я осознаю, что мог обидеть тебя, когда попросил Сану не говорить тебе о том, что я пришёл в сознание. Поверь, у меня была веская на то причина. Но, как король, я вижу, что ты можешь быть опасна – твой гнев и обиду могут использовать против меня. Я в замешательстве…
– Раз так… Я готова покинуть Имперский Двор прямо сейчас! – вспылила Элена, пронзив Иль Кана взглядом своих зелёных глаз. – Я дала клятву верности и сделаю всё, чтобы король из-за меня не пострадал.
Быстро поклонившись, Элена поспешила покинуть балкон, но Иль Кан тут же преградил ей путь.
– А может, отбросишь церемонии, перестанешь мне «выкать» и дашь нам возможность поговорить не как король и его подданный, а как… – замялся лидер, пытаясь подобрать нужные слова.
– Как кто? Как любовники? Как друзья? – не выдержала Элена. – Пойми, всё изменилось. Я вижу перед собой не мужчину, которому отдала всю себя, а кэррейского короля. Теперь я обязана следить за всеми словами, вылетающими из моего рта, следить за всеми поступками и контролировать каждый свой жест. Всё это, – показала она рукой на Двор и дворец, – не даёт мне увидеть того Иль Кана, которого знала я. Извини, но сейчас мне лучше уйти.
Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти лидера, но тот неожиданно взял её за руку, и, улыбнувшись, сказал:
– Кажется, я знаю, что делать. Пойдём со мной.
Элена не стала сопротивляться, позволив Иль Кану увести её за собой. Спустя десяток минут и оставив множество пройденных коридоров позади, король поднялся по извилистой лестнице, а затем, открыв последнюю дверь, пропустил возлюбленную вперёд.
От увиденного у неё перехватило дыхание, а сердце забилось так быстро, что чуть не выпрыгнуло из груди.
Они стояли на маленьком балконе самой высокой башни дворца, и перед изумлённой девушкой, ярким, светящимся ковром, раскинулся праздничный Кэррей.
Имперский Двор выглядел большим сверкающим пятном, наполненным музыкой, шумом и праздничными песнопениями, несмотря на позднее время, а луна, ярко светившая в безоблачном ночном небе, была к ним ближе, чем когда-либо.
– Нравится? – спросил замершую в восхищении Элену Иль Кан.
– Это… Неописуемо, – прошептала она.
– Все титулы и традиции остались там, на земле, а здесь есть только мы с тобой. Элен, выскажи мне всё, выплесни накопившуюся обиду, освободи свое сердце от тяжкого груза. Поверь, я желаю тебе только добра.
