И только потом увидел Веру. Она стояла у калитки и смотрела на нас во все глаза.

– Кажется, я уже говорила тебе, что ты идиот? – прошипела Ксюха. – А теперь будь хорошим мальчиком и поставь меня на землю.

– Э, нет… – протянул я. – Только под арест…

– Макс! – рявкнула Ксю, и я тут же поставил ее на крыльцо. Прошептал на ухо: – Мы еще вернемся к этому разговору!

В ответ Раткевич показала мне язык.

Я погрозил ей кулаком, она только подняла к небу глаза, всем своим видом выражая недовольство, и обратилась к гостям:

– Привет, ребят! Прошу простить нас. У нас тут почти семейные разборки. Дитятко вышло из-под контроля и хочет самостоятельности.

– Ну-ну, – усмехнулся Измайлов, – давно пора!

– Так и я о чем! – обрадовался я поддержке и протянул другу руку.

Потом подошел к Вере и мягко поцеловал ее в губы, наслаждаясь ее теплом.

Прошептал:

– Привет!

– Здравствуй, – ответила она еле слышно.

– Может быть, зайдем уже в дом? – спросила Ксю.

– Ребят, рад вас видеть, но мне пора, – провозгласил я преувеличенно бодро. – У меня встреча в Калининграде. Вот только душ приму. Вера посмотрела на меня с тревогой, к которой примешивалось удивление.

– У меня все в порядке, – сказал я. – Просто нужно решить кое-какие дела. Деньги ведь из воздуха не берутся.

Она согласно кивнула.

Я придержал ей дверь, зашел следом и сразу поднялся наверх, в свою комнату. Наспех принял душ, привел себя в порядок и уже из прихожей крикнул:

– Ребят, я ушел!

Из кухни донесся дружный хор.

Разговор с Ксю настолько выбил меня из колеи, что всю дорогу до Калининграда вместо того, чтобы сосредоточиться на предстоящей встрече с Савицким, я прокручивал в голове возможный разговор с Верой. В итоге на место я приехал взвинченный и сам плохо понимал, что происходит.

Небольшой ресторан в самом центре был мне знаком. Аскетичный, в меру дорогой. Отличное место для переговоров.

Вацлав Савицкий оказался мужчиной хорошо за сорок, в строгом темном костюме и при галстуке. Очки в тонкой оправе только подчеркивали непривычно светлый цвет радужки. Единственное, что совершенно выбивалось из его образа – это темно-рыжие кудри, собранные в тугой узел на затылке.

При виде меня мужчина поднялся и протянул руку.

– Добрый день, – проговорил я, отвечая на приветствие. – Прошу извинить за опоздание. Пробки.

– Ну что вы, Максим, – ответил Савицкий. – Это я приехал раньше. Рад знакомству.

– Взаимно, – ответил я.

Мы сели. Подошел официант, Вацлав заказал кофе. Я, немного подумав, тоже. Когда еще такая возможность представится в следующий раз?

– Максим, я ознакомился с вашим послужным списком, и могу с уверенностью сказать, что вы серьезный противник в своем дивизионе, – проговорил Савицкий. –  Не только здесь, но и за рубежом. И я уверен, что в лиге UFC многие будут рады бойцу такого уровня. И это даже не смотря на ваш возраст.

Он замолчал. Сделал небольшой глоток и вернул небольшую чашку на блюдце. Я почувствовал, что у меня вспотели ладони. Ну да, мне почти тридцатник. Но это далеко не предел в ММА. Кофе пить резко расхотелось.

– Но существует небольшое "но", Максим.

Я задержал дыхание, пытаясь сдержать бешеный ритм сердца. Так вот что люди чувствуют, когда приближаются к своей мечте! Не восторг. И не тихую радость.

А панику…

Глухую, всепоглощающую панику, когда кажется, что твоя жизнь уже рушится как карточный домик, но ты совершенно не уверен, что сможешь построить новую. Хотя бы такую же…

– Максим?

Голос Савицкого вернул мне способность думать.

– Вы говорили о небольшом "но". Так в чем же оно, если возраст не помеха?

– Рад, что вы меня внимательно слушаете, – усмехнулся мужчина. – Скажите, Максим, у вас много проигранных поединков.

– За время в ММА – ни одного, – ответил я, плохо понимая, что он имеет ввиду. – Вы же видели мой рейтинг.

– Видел. Рейтинг внушительный. И бои красивые. В большинстве своем. Для идеальной картины не хватает самой малости, – Савицкий наклонился ко мне через стол и продолжил, глядя на меня в упор своими льдистыми глазами. – Проигранного боя, Максим. Проигранного на последних секундах пятого раунда. Устроишь такой бой за титул, и контракт твой.

Нет, я все понял правильно. Но продолжал смотреть на Вацлава Савицкого, глупо надеясь, что сейчас он скажет еще что-нибудь. Что не будет так выделяться из моей картины мира.

Жданов прав тысячу раз – мы гребаные идеалисты. И каждый раз, когда жизнь бьет нас по голове, напоминая эту простую истину, нам кажется, что все летит в тартарары.

– Мне нужно подумать, – ответил я. – Проиграть бой, особенно титульный – это…

– Иногда, чтобы выиграть, нужно сначала проиграть, – проговорил Савицкий и поднялся. – Счет оплачен. Я буду ждать вашего решения, Максим.

Он ушел. А я еще долго сидел на месте и крутил в руках пустую чашку. День клонился к закату. Люди спешили домой, чтобы провести вечер в кругу семьи. А я думал о том, кто ждет дома меня. И где вообще мой дом? Квартира в Москве, в которой я вырос? И которая давно стояла пустой. Комната на мансарде у Жданова? А, может быть, я давно мечтаю переехать к Вере, но так и не решился ей об этом сказать. Вера…

Я представил нас с ней там, по ту сторону. В другом мире. Представил уютную квартиру на побережье, из окон которой виден океан. Да, первое время пусть будет квартира. Дом уже потом, когда определимся с будущим…

Сердце закололо, как-то странно и словно изнутри. И я понял. Именно сейчас понял, что я должен знать, а чего, собственно, хочет сама Вера? Готова ли она махнуть со мной за океан. Махнуть за моей мечтой. За моей, не ее.

Первым желанием было немедленно позвонить ей и спросить, согласна ли она полететь со мной на край света. Но я подавил этот порыв. А потом понял, что просто одного моего контракта для нас будет недостаточно. Ведь Вера не была моей женой.

Как все просто!

И как страшно…

Я отчетливо понял, что должен рассказать ей все. Узнать ее мнение, и только потом давать ответ Савицкому. И я понятия не имел, сколько у меня времени.

Я поднялся, оставил на столе тысячную купюру и направился к машине. И уже оттуда позвонил Артуру. Друг, как всегда, был краток.

– Ну?

– Мне предложили отдать победу Соломатину. И я решил жениться на Вере, – ответил я.

– Макс, скажи мне, они взяли в заложники соседского мопса и заставляют тебя нести эту чушь? – смеясь спросил Жданов.

– Ничуть. Я им проигрыш, они мне – контракт.

– Хм, интересная схема, – протянул Артур. – А причем тут Вера?

– Я без нее не поеду, – ответил я просто.

– Все ясно. Констатирую одно из двух. Либо тебя слишком часто били по голове. Либо ты общался с моей женой. Второе вероятнее. За твоей головой я тщательно слежу.

– А за женой нет, – не удержался от подкола я.

– Иди нафиг, Русланов, – беззлобно выдохнул Артур. – И поезжай домой уже. Мы все тебя ждем. Да и жрать охота.

Вера

Идею Максима провести выходные на Куршской косе я восприняла с некоторой опаской. Последний месяц наши отношения зашли в тупик и скорее напоминали дружеский нейтралитет. Легкие поцелуи, аккуратные касания. Словно мы все начали сначала, и не было в нашей жизни полных неги зимних ночей. От мысли, что он может вот-вот получить заветный контракт и уехать, я сходила с ума. Я в прямом смысле не знала, как быть. Я сторонилась его исподволь, будто все уже решила сама. И принимая его осторожные поцелуи, думала о том, что он скоро, очень скоро, улетит за океан. Но стоило ему уйти, как я забывала про все свои разумные планы и мечтала только о том, чтобы Макс был рядом. Еще немного, еще чуть-чуть. Каждый день до того, как уйдет от меня за своей мечтой.

Максим чувствовал мое настроение. Не настаивал, не давил. Казалось, что право выбора он полностью предоставил мне. А я не знала, что с этим правом делать.