– Грехи замаливает, – усмехнулся я.

– Ты там рот не разевай, – донеслось из гостиной. – Попробовал и хватит!

– У меня каникулы, – напомнил я. – Целых три дня.

– Да ладно! – Ксюха искренне удивилась. – Артур, скажи, тебе угрожают?

– Пытают, милая, – ответил подошедший Жданов и чмокнул жену в нос.

– Каждый день, – поддакнул я и рефлекторно потер грудину.

Артур в притворном ужасе поднял к потолку глаза.

После обеда, когда я помогал Ксю с посудой, она тихо спросила:

– Жданов психует?

– Еще как, – ответил я. – Но все будет хорошо. Владик только переживает с непривычки.

– А как Вера?

– Знаешь, мы почти не видимся, – признался я. – У нее ученики, у меня тренировки. Только звоним друг другу.

– У тебя есть время, чтобы это исправить, – заметила девушка.

– Спасибо за совет. Я постараюсь. А почему ты не летишь с нами в Москву?

– Я же не самоубийца, Максик! В такие моменты нужно быть подальше от Жданова.

– Хитрая ты какая, – улыбнулся я.

– Это всего лишь жизненный опыт. Иди уже, пока некоторые не передумали.

– Бегу!

Едва выйдя за ворота, я набрал номер Веры. Та ответила сразу:

– Здравствуй!

– Привет, есть минутка?

– Если только минутка. Потом у меня урок.

– А на вечер у тебя какие планы? – спросил я затаив дыхание.

– А есть предложение?

– Может, прогуляемся?

– Извини, Макс, сегодня никак, – голос ее звучал расстроенно, и я с трудом подавил зарождающуюся в груди ревность. – Но завтра у меня уроки только до обеда.

– А потом я смогу тебя украсть?

– Попробуй.

– Во сколько за тобой заехать?

– К двум, – ответила девушка быстро. – Это правда, Русланов? Ты свободен?

– Это временно, – хохотнул я и осекся.

– Я соскучилась, – тихо сказала Вера.

– И я.

И это было чистой правдой.

Я бесцельно бродил по центру Светлогорска, лениво наблюдая за туристами, когда увидел экскурсионное бюро. От нечего делать я прихватил парочку рекламных проспектов и отправился выпить кофе.

Капучино в последний момент я предусмотрительно заменил на чай, а круассан с соленой карамелью – на небольшое имбирное печенье.

Чай был горячим, печенье твердым как орехи.

И тогда план в моей голове созрел окончательно.

На побег Вера согласилась легко.

Даже здесь, в небольшом курортном Светлогорске мне не хватало моря. Свободного от волнорезов и бетона.

– Какое интересное решение для конца октября, – подивилась Вера, когда я расстелил на песке плед и расставил невысокие жаровни. – А ты, оказывается, романтик!

– Ты в этом сомневалась? – искренне возмутился я и притянул ее за руку к себе. Спросил тихо-тихо: – Ты же не против?

– Ничуть…

Ее щеки и нос были холодными, а длинный полосатый шарф до ужаса колючим.

Она звонко смеялась и позволяла себя целовать. И я сходил с ума от ее запаха, от ее вкуса, от нее самой.

– Подожди, это еще не все, – опомнился я, когда ее ледяные пальцы проникли под мой свитер и скользнули по пояснице.

– Помочь? – спросила Вера, смущенно спрятав руки в карманы куртки.

– Если хочешь, – ответил я.

От машины мы вернулись с большим креслом-мешком, корзиной для пикника и еще одним пледом.

– Русланов, ты решил меня споить? – произнесла Вера, с сомнением глядя на бутылку мартини.

– Если только совсем чуть-чуть. Я буду пить апельсиновый сок, а ты – апельсиновый сок и мартини, – ответил я и достал бокалы. – Все честно.

– Ммм… Мартини, пляж… Да, Русланов, ты умеешь удивлять.

– Основная часть программы еще впереди, но нам нужно поторопиться. – Я наполнил бокалы и протянул ей тот, где был алкоголь. – Идем.

– Куда? – спросила девушка, но я не стал ей ничего объяснять.

Когда мы поднялись на дюну, солнце уже коснулось горизонта. Низкие тучи, весь день висевшие над морем, расступились как по волшебству.

– Закат, – прошептала Вера. – Как красиво!

– За нас, – ответил я и отсалютовал ей апельсиновым соком. Девушка сделала осторожный глоток.

Алый диск плавно опускался в море. Я обнял Веру со спины, зарываясь носом в ее макушку.

Она засмеялась, сделала еще один глоток и повернулась в кольце моих рук.

На ее губах был вкус мартини. Солнце село, и на берег опустились сумерки. А я все целовал и целовал податливые девичьи губы.

– Холодно, – вдруг прошептала Вера.

Я нехотя отпустил ее.

За дюной ветра не было. В жаровнях весело потрескивал огонь. Вера осторожно устроилась в кресле, и я протянул ей вновь наполненный бокал.

– У вас завтра самолет, – вдруг сказала она, возвращая меня в суровую действительность.

– Завтра утром, – подтвердил я.

– И тебе не нужно собираться?

– Все уже готово. Можно выезжать в аэропорт.

– А я?

– Что?

– Как быть мне, Макс? Просто ждать?

– Ждать, – согласился я.

– А я смогу?

– Это ведь не сложно…

– Ждать и догонять – это самое страшное, Максим, – проговорила Вера тихо.

Вместо ответа я забрал у нее из рук бокал, аккуратно вернул его в корзину, а потом устроился в кресле и прижал девушку к груди.

– Не нужно ждать, Вер. Ты просто живи.

– Думаешь, это так просто?

– Не думаю. Я знаю. Перед боем полезно отключать мозги.

– И ты предлагаешь мне сделать тоже самое?

– Ага, – беззаботно ответил я и провел большим пальцем по ее приоткрытым губам. – Я вернусь самое позднее в понедельник. Ты даже не успеешь соскучиться.

– И звонить мне ты тоже не будешь?

– Как скажешь, моя хорошая.

– Вот и не звони!

– Не буду!

– Русланов!

– Что?

Я знал единственный способ заставить ее замолчать… Ссориться из-за ерунды не хотелось.

В этот раз на поцелуй она ответила сразу, не раздумывая. Подалась на встречу, прижимаясь все теснее.

– Вера, – протянул я и мягко провел костяшками пальцев по ее щеке.

Она прильнула к моей руке и прикрыла глаза.

Пробормотала:

– Что мы творим, Макс…

– Еще ничего, – ответил я и улыбнулся.

Угли в жаровнях давно прогорели. Стоило встать и подкинуть ещё. Но отпускать девушку не хотелось.

– Нужно возвращаться, – заметила Вера. – Становится прохладно.

– И совсем темно, – согласился я. – Думаешь, нам пора?

– Наверняка, у тебя утром самолет…

– Останешься сегодня со мной? – спросил я, когда верный Range Rover затормозил у ее подъезда.

Вера молчала долго, слишком долго.

– Так останешься?

– Давай поговорим, когда вернешься?

– Это значит нет?

Она не ответила. Просто вышла из машины и пошла к подъезду, не оборачиваясь.

"Какой же ты дурак, Русланов" – проговорил у меня в голове кто-то голосом Жданова.

Макс

– Ерундой не занимайся, – прошипел Жданов, когда я остановился у двери в комнату, в которой спала Вера.

– Я не могу так, – ответил я и развел руками.

Влад, ожидавший нас в тесной прихожей, пренебрежительно фыркнул.

– Телячьи нежности, – пробурчал Артур и направился к выходу. – Только девчонку расстроишь.

Он был прав. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было увидеть Веру еще раз, чтобы потом полностью сосредоточиться на бое.

К моему удивлению, она не проснулась. Видимо, действительно устала за вчерашний вечер, за который я получил и от Жданова, и от Измайлова. Влад был особенно изобретателен в ругательствах, и я справедливо полагал, что следующие несколько дней превратятся для меня в пытку. Да только при мысли о том, что я целую неделю буду за тысячу километров от моей девочки, начинало подташнивать. И думал я отнюдь не о поединке.

Вера спала, свернувшись в комочек, словно и во сне пряталась от всего мира, и я с трудом смог найти среди горы одеял и подушек вздернутый носик. Мягко коснулся ее щеки рукой, и девчонка недовольно засопела, но не проснулась. С трудом поборов желание лечь рядом, я аккуратно поправил одеяло и бережно поцеловал Веру в макушку.