«Раз, два, три, четыре, пять,

Пора бежать…»

Откуда не возьмись в мыслях всплывает считалка. Чёртов Диль! Кто тянул его за язык на ночь страшилки рассказывать? Ён поворачивается на бок.

«Из темноты придёт,

Поймает и сожрёт…

Со стороны улицы за стенкой слышатся вскрики. Ён поворачивается на другой бок.

— Да спи уже, — зевает Диль. — Не съест тебя никто… Я теперь сильный. Сначала пускай меня победят…

После случившегося Дед утихает. Видимо, понимает, что Ён ему не Диль и сломается быстрее дешёвой микроволновки. Поскольку лёгкостью характера Дед не отличается, он предпочитает держаться от хрупкой вещицы в своей коллекции подальше.

На самом деле, его план даёт свои ростки. Вер Изу, по словам Диля, точно знает, что Ён был на открытии церкви имени Великого Гао, и даже подозревает его в диверсии. Ему не удалось поймать нарушителя и владельца злосчастной воли Гао, хотя тот маячил у него под носом, что заставляет его терять голову.

— Однажды он оступится, — улыбается Врач. — Ты его слабое место, как ни крути. Он не успокоится, пока не избавится от тебя.

Сейчас люди Вера Изу рыщут на пограничьи — за стены пока не суются — в поисках места, где мог бы укрыться Ён. Когда же он узнает, у кого прячется Ён (вернее, кто его прячет, сам-то он по первости и не напрашивался на такую благосклонность и ни от кого её не ждал), непременно захочет переговорить с Дедом.

— Почему бы просто не сообщить ему, что я у вас?

— Дед хочет вымотать Вера Изу.

— Вымотать? — Ён следит за тем, как Диль поддевает под футболку широкий пояс с отделениями под верёвку, крючки, липучки и прочую мелочь «на всякий случай». — Мы же только до Со Вы собираемся? — уточняет он.

— Ага.

— Тогда зачем…? — До Ёна доходит. — Я не собираюсь больше падать с высоток.

— Ага.

— Что за ерундистика? Мне не пять лет…

— Ага. — Диль зачем-то поправляет мятую футболку.

Из-за того, что размера она большего, чем необходимо Дилю, сейчас кажется, что под ней ничего нет. Раньше Ён наивно предполагал, что у него просто нет подходящей одежды, и носит он то, что попадётся. Теперь ему становится неловко. Даже в плане простого выхода в город Диль действует продуманнее, чем Ён живёт всю свою жизнь. И кто же из них действительно глупый?

— Зачем выматывать? — бубнит Ён, возвращаясь к разговору.

— Чтоб помучался.

Ответ простой, но Ёна настораживает.

Получается, что обе стороны этой игры в кошки-мышки уверены, что воля Гао не несёт в себе ничего хорошего.

— Раз Дед не жалуется на то, что ему недолго осталось, и действовать нужно побыстрее?

— Быстро не значит как придётся, — замечает Врач. — Иногда важно не то, что твой враг умер, а то, как.

Ёну больше по душе сценарий, где злодей получает по заслугам, а его жертвы обретают покой и живут прекрасную жизнь. В отличие от Деда, его целью является счастливый конец не только для себя любимого.

— Мы ненадолго, — предупреждает Врача Диль. — Сильно с местными не ругайся, пока меня нет.

Недавний незваный гость наводит-таки шороху. Ён пока не выяснил, кто это, но парень отнюдь не простой, раз даже Диль просит лишний раз не нарываться.

Врач коротко кивает. То ли говорит, что понял, и на рожон лезть не будет, то ли прощается, то ли вообще не слышит, о чём там Диль, знай себе, талдычит, а кивает на автомате — поди разбери!

Диль не любит темноту, но из-за того, что теперь вместе с ним в город выбирается ещё один человек, он вынужден идти через сквозной холл Серого дома.

Ён уже догадался, что брелок, прикреплённый к поясу штанов, помогает ему перемещаться на большие расстояния. Диль готов откупиться любой частью тела, лишь бы лишний раз не терпеть темноту. Однако он не смеет подвергать такой же опасности кого-то другого. Сам об этом не говорит, но сквозь его потоки речи проскальзывает и полное отсутствие страха за свою жизнь, и осознание ответственности за чужую. Второе ему, вероятно, навязывает Дед, за что Ён благодарен. Он с радостью бы больше не повторял тех скачков в пространстве.

— Жаль Яблоневые сады, — нарушает тишину Ён. Они идут по коридору Серого дома, и тянется их переход целую вечность.

— Почему? — Диль хочет выбраться из тёмного помещения поскорее и вечно убегает вперёд, но с радостью подхватывает отвлекающий разговор даже издалека.

— Кислотный дождь наверняка подпортил деревья и землю…

Диль смеётся. Его припадки веселья без видимой на то причины порядком раздражают, но настолько часты, что Ён потихоньку к ним привыкает.

— Ничего с ними не будет, — успокаивается Диль. — Как стояли, так и будут стоять.

Ему, конечно, виднее, ведь за стеной он маринуется на порядок дольше.

— И почему же? — так и не дожидается продолжения Ён.

— Над антресорией садов есть складная ширма, — с гордостью говорит Диль. В чём его заслуга, что он пыжится, объясняя благоустройства застенья, он снова умалчивает. — Огромная! Всё закрывает: и дома, и землю.

— И госпоже Ни Дай по карману такие изыски?

— Госпоже… — От смеха Диль начинает гоготать. — Госпоже! Посмешил тоже! Ей всё равно, не она платит. У неё много варовских отписков.

— Вары тоже замешаны в этом? — У Ёна были подозрения, но никаких веских причин, объясняющих их участие в выращивании людей на органы, он не находит. — Зачем? У них столько информации, что они могут позволить себе всё, в том числе операции вне очереди.

— Пока вы заботитесь о внешности, ваши внутренности гниют, — напоминает Диль, причём себя он почему-то к этой проблеме не относит. — Никто не хочет оказаться в ситуации, когда пересадка нужна срочно, а подходящего донора нет.

— Среди миллиардов людей? — уточняет Ён. Мышление Диля ограничивается плохими воспоминаниями о городе и замкнутом пространстве за его пределами. Он умеет думать глубоко, но — из-за отсутствия знания — не широко.

— И сколько из них здоровы на нужном уровне? — не отступается Диль. — И кто из этих здоровых готов отдать часть себя, зная, что их драговерное здоровье подпортится? — Ён никогда не сможет дать точного ответа, потому благоразумно молчит. Самого себя зарывать он не станет. В следующий раз точно окажется прав. — А тут, — Диль и не подозревает, что они соревнуются в том, кто задаст больше правильных вопросов, — всё готовенькое уже. Согласись, гораздо увереннее себя чувствуешь, когда готов к самым непринятым исходам? И легче потратиться на то, что сработает в нужный момент, чем на то, что может тебя подкосить?

Вары в городе стоят чуть ли не на одной ступеньке с мэром. Их влияние настолько глубоко, что человек, столкнувшись с неприятностями, чаще идёт к ним. Они сами не прочь лишний раз укрепить свою близость с народом.

Веду-Вар усиленно работает в области медицины и открыл множество больниц для малообеспеченных. Его лекарства легко достать, и побочных эффектов у них почти нет — если ими не злоупотреблять, конечно. Благодаря его трудам новые смертельные болезни стали не страшнее простуды.

Стали-Вар хорош в технике. Каждый год он радует население города новыми изобретениями, облегчающими жизнь. Можно подумать, куда уж легче? Но он снова и снова бьёт свои рекорды. Разработанная им система безопасности позволяет миллионам жителей города спать спокойно.

Оли-Вар нехило постарался, чтобы войти в ряды элиты. Его продукты совершенны: в них нет ни грамма химии, чего сложно добиться в нынешних условиях. Более того, он вывел много новых сортов растений и видов животных, которые способны противостоять вредной среде. Ещё чуть-чуть — и на балконах горожан появится личная рассада. Каждый сможет позволить себе здоровую еду за разумную цену.

Хотя их и называют семейством, родственными узами они не связаны. Просто однажды в народе пошла молва, что они для людей как старшие братья. Мэр, как ни крути, правит, какие-то указы выдаёт, и всячески придерживается своего статуса. А эти трое, хоть и пришли в разное время и навряд ли знали друг о друге, пока не возвысились каждый в своей сфере, с простым человеком на короткой ноге.