— Так ты поэтому молчала?! — доселе молчащего и внимательно слушающего Дилуша, наконец, прорвало. — Я тебе много раз говорил, что у тебя нормальный голос! Ты совсем не доверяешь моему мнению? Зачем мне врать?

— Ага, говоришь, что нормальный, а после сразу о своём, будто тебе эта тема неприятна, — обвинила супружника провидица. — Когда мы только встретились, говорил, что он тебе нравится, а сейчас, видимо, всё по другому стало!

— И ты ей поверил? — фыркнула Азалия, когда Виталик, пользуясь выяснением отношений между супружниками, подошёл к ней. — Невинное замечание, ага. Назвать меня пустоголовой дилетанткой, по-твоему, невинное замечание? Она первая начала, я лишь ответила. Надо было не убегать из группы, а выяснить всё на месте, тогда проблема бы сама исчерпалась.

— Я хочу, чтобы ты прямо сейчас подошла к ней и принесла свои самые искренние и полные извинения, — Витар проигнорировал её слова. — Или ты думаешь, я идиот? У неё очень красивый голос, обвинять в противоположном будет лишь та, кто ей позавидовал. Ты довела невинную до подобного состояния и должна теперь исправить содеянное.

— Что ты сказал?! Завидую? Извиниться?! Даже не подумаю! — отрезала Азалия, с гневом вперив свой взгляд в глаза призывателя. — И не смей мне больше указывать, что делать! Знай своё место!

— Вот так, значит? — Виталик ухмыльнулся, глядя на разбушевавшуюся лучницу. Напрасно она упомянула про место, теперь пора поставить на место уже её. — Отныне не ты будешь указывать, что мне делать, а я тебе. Для начала извинишься передо мной за вот эти слова. А если ты этого не сделаешь, то прощай, чемпионат супружников, на который ты так отчаянно стремишься попасть. Думала, я не узнаю про пари, которое ты так опрометчиво заключила?

— Я не понимаю, о чём ты, и извиняться ни перед кем не собираюсь, — отрезала игроиня чуть менее решительно, Виталик даже почувствовал в её словах нотку страха. Ещё бы, если сказанное Синтой верно, не попавшая на это соревнование Азалия, согласно условиям договора с одной из соальянсовиц, должна была не только покинуть «Багровый рассвет» и выплатить огромную сумму, но ещё целый месяц не носить ни стиля, ни оружия, ни доспехов, не покидая при этом Зилорна. По местным меркам это было огромным позором и поводом для сплетен и насмешек. При этом, в случае её выигрыша, та, с кем она поспорила и с кем у неё были конфликты с самого основания альянса, должна была сделать то же самое.

— Я просто прекращу всякий прогресс, заделаюсь никчёмышем, и ты попрощаешься со своими планами, с деньгами, с альянсом, а главное, с достоинством, — продолжал давить Виталик. — Даже если ты вдруг найдёшь другого, с кем у тебя будет достаточно совместимости, в чём я лично сомневаюсь, я просто не соглашусь на расторжение супружества. Так что-либо прямо сейчас ты соглашаешься на мои условия, либо будешь расхлёбывать последствия.

Нира и Дилуш в изумлении переводили взгляды то на призывателя, то на лучницу. Такой яростной перепалки они уже давно не видели, тем более, между новиком и опытной игроиней.

— Ты не посмеешь, — зашипела Азалия, — раз вкусив роскоши и изобилия, ты уже не сможешь отказаться! Не сможешь быть никчёмышем!

— Ты даже не представляешь, как прекрасны забавы, — ухмыльнулся Виталик, понимая, что почти додавил собеседницу. — Когда погружаешься в них, то всё остальное уже не важно. Можешь считать как угодно, если я решу бросить всё, что имею, то пойду до конца. Зачем мне стараться ради той, что меня считает ничтожеством, перед которым даже извиняться зазорно?

Каждый из них упорно сверлил взором, не желая признавать поражение. Виталик при этом пользовался давно известным ему приёмом — смотреть на верх переносицы, так кажется, будто смотришь прямо в глаза, не переводя и не дёргая взгляд, и в то же время не замечаешь давления встречного взора. Эта безмолвная дуэль взглядов длилась до тех пор, пока Азалия не отвела глаза.

— Прсти, — нечленораздельно буркнула лучница, с гордым и независимым видом осматривая стену. Словно разглядывать каменную кладку и было причиной её пребывания здесь.

— Не расслышал, что ты сказала, — Витар бросил взгляд на мага и провидицу, оба продолжали с удивлением и интересом следить за развернувшейся перед их глазами перепалкой. — Повтори чётко и внятно.

— Прости меня за мои слова, — фраза была сказана таким же тоном, каким говорят «чтоб ты сдох, собака».

— А теперь ещё раз, нормальным тоном, — не отставал Виталик, по опыту зная, что слабину в такой ситуации давать ни в коем случае нельзя, — пока я не услышу искренность и раскаяние в твоих словах, то ни о каком прощении и речи не будет.

— Прости меня, пожалуйста, я очень сожалею о своих словах, — после непродолжительного молчания покладисто промолвила девушка, склонив голову. Витар даже удивился тому, как быстро она сдалась. Учитывая её характер, он ожидал большего сопротивления. Но теперь нужно было ковать железо, пока горячо.

— А теперь ты пойдёшь и извинишься так же искренне перед Нирой, после чего постараешься с этих пор выражаться менее конфликтно, — Виталик развернулся и зашагал по направлению с по прежнему стоящей поодаль с отвисшими челюстями парочке, как тоном слов, так и видом выражая уверенность в том, что девушка подчинится. Так и вышло.

Нира вполне удовлетворилась словами извинения, а после и сама попросила прощения в ответ, поскольку Азалия не только выглядела очень искренно, но и даже догадалась упомянуть, что все сказанные тогда оскорбления были произнесены на эмоциях и не отражают действительность. Виталик, мысленно поблагодарив словоохотливую Синту, даже не подозревающую о той роли, которую сыграли её слова, поторопил всех троих, напомнив цель, для которой они тут все собрались. И когда все четверо занимали позиции, ему в голову вдруг пришла неожиданная мысль. Почему Азалия так оскорбилась на дилетантку? Неужели у неё тоже комплексы на счёт своего профессионализма? Да уж, тут, походу, у каждого есть какой-то бзик.

Все семь этажей Башни были пройдены просто с невероятной скоростью. Азалия не поскупилась на метки, сгоняющие всех находящихся на этаже бродяжников и минибоссов на цель, которой служила она сама. Дилуш и Нира ассистили, не жалея ни массовых умений, ни маны. После очистки, все бежали по диагонали к лестнице на следующий этаж, и всё начиналось сначала. Витар только диву давался, поскольку идущие в башню на ежедневку 30+, судя по прочитанной им информации, всегда крались вдоль стен и били лишь тех, кого необходимо. Зато опыт ему лился рекой, пришлось даже понемногу сливать его в бабочку, чтобы не потерялся бесследно.

Боссы, за исключением последнего, охраняли ведущую наверх лестницу на чётных этажах, и вместе с повышением номера этажа росла и их сила. Последний же, странного вида чёрный кентавр с луком, с поверхности которого словно испарялось нечто чёрное, стоял в самом центре седьмого этажа, окружённый кучей собственных более мелких копий, построившихся стройными рядами. Ни один из них не прожил дольше двух минут, даже самый сильный из всех четырёх, выстреливающий во всех, попадающих в окружность его зоны атаки клубящиеся полосы тёмного тумана.

— Воу, это было весело, — Дилуш довольно потирал руки, — давно я так не ходил в Башню. Эй, как это у тебя так получается?

— Ты о чём? — Азалия, к которой был обращён этот вопрос, тоже выглядела довольной.

— Я всё время следил за уроном. Обычно лучники тут не особо сильны, учитывая, что у половины бродяжников сопротивление к физическому урону. А ты не только меня обогнала, ты даже Ниру почти догнала по совокупности нанесённого с начала похода! А это, поверь мне, очень сложно, моя умница все усиления делала для урона, это у меня часть на контроль взяты.

— Стрелы, — довольно улыбнулась лучница, — всё дело в стрелах. Я всё время меняю колчаны в зависимости от типа уязвимости противника. У меня их 11 штук, и каждый даёт бонус к определённому типу урона. Так и стрелы успевают восстановиться, и я всё время бью по уязвимости.