Девушка сходила на кафедру, поздоровалась с магистром Золи, который сидел в своём уголке, и едва оторвался от пухлого фолианта, чтобы кивнуть ей. Он был так увлечён, что возможно даже не понял, кто перед ним. Взяв ключ от общего зала, Жаклин пошла по опустевшему коридору. Навстречу ей попался магистр Грюно, быстрым шагом деловито следовавший в сторону кафедры.

− О! Добрый день, магистр Тризо! – радостно провозгласил он, останавливаясь. – Слышал, вы тоже подверглись нападению? Очень рад, что удалось так быстро поправиться! Меня хотели отрядить к вам с визитом, от мужской части преподавательского состава.

Он понизил голос и доверительным тоном сообщил:

− Ненавижу больницы! У меня там начинается нервный тик, могу даже нагрубить сгоряча! Как хорошо, что этого не потребовалось! Вы меня спасли!

Не зная, что ответить на это откровение, Жаклин просто улыбнулась и пожала плечами.

− Слышал, там было ещё одно нападение? – красивые глаза магистра пытливо уставились на девушку.

− Э-э-э… Если хотите узнать подробности, вам лучше спросить доктора Тормвела. Я была в таком состоянии, что вряд ли смогу рассказать что-то внятное, − откровенничать с этим человеком ей категорически не хотелось.

− Ну, не настолько я хочу знать новости, чтобы тащиться для этого в больницу! – девушке показалось, что фальшивая улыбка магистра стала намного сердечнее.

− Простите, я тороплюсь! – она почувствовала себя очень неуютно.

− Вот так энтузиазм! – донеслось ей вдогонку. – Не успели выздороветь – тут же за работу!

Жаклин не стала разубеждать, припуская дальше по коридору. В очередной раз девушка поймала себя на мысли, насколько ей неприятен этот, в общем-то довольно красивый человек – почти также как Кранц, хотя Грюно никогда не обижал её ни словом, ни делом.

***

Она подошла к общему залу, когда часы показывали без пяти минут четыре. Под дверью стояла Айва и Гарвей. Девушка тихо говорила что-то, а принц скрестил руки на груди и молчал, лишь приподняв уголок рта. Заметив Жаклин, Айва умолкла, прожигая её сузившимися глазами. Гарвей же, наоборот, расплылся в настоящей улыбке.

− О, магистр Тризо! С выздоровлением! Доктор обещал нам вернуть вас только завтра!

− У меня выходной, − в тон ему ответила Жаклин. – Просто, как выяснилось, совсем не могу сидеть без дела. А вы решили поддержать подругу?

Гарвей с непониманием посмотрел на неё.

− Для вас же нет необходимости посещать репетиции! – пояснила Жаклин.

− А! Так вы же ещё не знаете! Я остаюсь! Написал отцу, что не приеду на празднование карнавала в этом году – пусть обойдутся как-нибудь. Тут во мне нуждаются больше! – он искоса посмотрел ей в глаза из-под тёмной чёлки. – Стоило только отвернуться – спектакль под угрозой, постановка трещит по швам!

− Не такой уж ты незаменимый! – прошипела Айва. – Патрик справляется куда лучше! Он во всяком случае не забывает реплики!

− Тогда где же он? – Гарвей картинно огляделся. – То-то Рози Валенсо жаловалась, что его не дождались уже несколько репетиций подряд!

Тут начали подтягиваться участники постановки, во главе с упомянутой Рози, и перепалка утихла сама собой.

Во время репетиции Жаклин поняла: с ролью постановщика вполне справляется активная Рози. Кажется, эта пухленькая девушка была везде – играла на сцене, раздавала указания актёрам, поправляла пока ещё куцые декорации… И всё это, не забывая периодически строить глазки Шалену.

***

На сцене разворачивалась драма – Гарвей безбожно кривлялся, рассказывая о чувствах Франзине-Айве, для вящей правдоподобности, подведшей глаза гримом. Жаклин махнула рукой, чтобы остановить его – уж слишком это выглядело гротескно. Принц отвёл взгляд от партнёрши, привлеченный движением, но не остановился.

− Моя любовь безмерна, безгранична! В груди стучит лишь сердца половина. Другая отдана навечно. Хотел бы я весь мир обнять руками, когда со мною рядом та, что всех милее! – он смотрел прямо на Жаклин. Из голоса исчезли фальшивые ноты, а лёгкая улыбка, возникавшая прежде каждую минуту, уступила место взгляду, пронзавшему душу.

− Но половина сердца не нужна мне! – Айва преувеличенно заломила руки. За время многочисленных репетиций изжить эту привычку никак не удавалось. – Хочу владеть я сердцем целым! Известно мне, кому его отдали! О ком мечта и мысли короля!

− Да вы жадны, как посмотрю я! Делиться нужно, чем владеешь! – улыбка вернулась на лицо парня.

− Но не мужской любовью! – Айва возвысила голос.

− Но коль мужчина тот – король, придётся! Он лишь одной принадлежать не может! За мною вся страна…

− Ах, мне какое дело? – «куртизанка» похоже серьезно включилась в игру.

И тут произошло то, о чём твердила подруга Гарвея – он забыл слова. Возникла пауза, сцена провисла, а принц ходил по сцене, шаря глазами по залу, явно прося помощи. Жаклин хотела подсказать ему, но её опередили.

− Король – не просто символ: он со страною – целое одно! Коль любишь одного, не отвергай другую! И долг ему диктует прежде сердца! – прозвучал из-за спины знакомый бархатный голос.

Жаклин обернулась – Патрик бесстрастно смотрел на неё – среди теней, клубящихся в его взгляде, тлели призраки зелёных искр. Айва на сцене приоткрыла рот, не зная, продолжать играть, или остановить прогон сцены. Гарвей скрестил руки на груди, вызывающе улыбаясь.

− Добрый день! – поздоровался Шульман со всеми, и прошел мимо Жаклин к сцене. – Я вижу, некоторые решили вернуть свою роль? Мои услуги больше не нужны?

− Учитывая, то как ты посещаешь репетиции, это лучший выход! – Айва вышла вперед, неосознанно закрывая собой принца.

− Ну что же, всё к лучшему. На самом деле мне не нужны репетиции – я прекрасно помню слова. Однако, не привык навязываться!

Он развернулся, чтобы уйти, но Жаклин поймала его за рукав.

− Постойте, Патрик! Вас ни в коем случае не гонят! Можете вернуться к своей роли.

− В массовку? Думаю, там обойдутся и без меня! – он жестко высвободил руку и прошел несколько шагов.

− Да хватит уже! Сколько можно! – крикнул ему Гарвей. – Настоящее ребячество! Все давно поняли: ты – натура гордая. Может пора прекратить глупые пререкания? Я, честно, уже устал от них!

− А я думал, ты ими только и живешь! – Патрик резко развернулся на каблуках. – Играешь чужими жизнями, чувствами, балуешься картами… Зачем ты решил остаться? Не потому ли, что хочешь лишний раз обратить на себя внимание?

Жаклин думала, что принц или засмеётся, или вспылит, но всё пошло иначе. Гарвей спокойно спустился со сцены, подошел к Шульману и без улыбки, глядя ему в глаза, чётко произнёс:

− Хватит уже. Мы ведь с тобой совсем не враги! Зачем эти клоунады, ругань, выпады? Неужели ты не понимаешь: не хочу я тебе переходить дорогу, но так получается. У каждого своё счастье, а моё… − он сделал паузу, огляделся, словно только теперь вспомнив о присутствующих, и закончил очень тихо, так чтобы его слышал лишь Патрик, – Нам нужно переговорить без свидетелей. Давай выйдем?

Оставшаяся одиноко стоять на сцене, Айва добела сжала кулаки и закусила губу. Жаклин видела – девушка еле сдерживается, чтобы не разрыдаться. Хотелось её обнять, поддержать как-то, однако она понимала – студентка не примет её помощь.

− Пойдём, − согласился Шален.

− Нет, так невозможно! – воскликнула Рози. – До спектакля – неделя, а здесь творится какой-то балаган! Давайте уже наконец решим, кто будет играть короля, и продолжим репетицию! Кроме вашей сцены надо ещё отрепетировать выход разбойников и нападение убийц! Это самые сложные сцены, а вы тянете время! Елена Свембли никак не освоится с ролью королевы: либо пищит, либо заунывно бубнит – как в таких условиях можно работать?

− Можете пока продолжать без нас, − словно настоящий король, произнес Патрик. Жаклин подумала, что для картинности не хватало ещё небрежного знака рукой. Похоже, Шульман действительно вжился в образ.

− Да! – ухмыльнулся Гарвей, и махнул рукой. – Продолжайте!