— Все в порядке, говорит она, чувствуя мои колебания. — Мы справимся.

— Ты уверена?

— Конечно. Насколько это может быть сложно?

С кроватью и столиком я справлюсь сам. Но матрас, хотя и не особенно тяжелый, громоздкий. Я прекрасно могу снять его с грузовика, но не смогу удержать.

— Вот, говорит она, хватаясь за задний конец. — Давай я помогу.

Мы на полпути к двери, когда я чувствую, как она опускает свою часть матраса.

— Черт, шипит она.

Я оглядываюсь и вижу, что она стоит на коленях на тротуаре. Я роняю матрас, прежде чем она успевает издать еще один звук.

— Татум, говорю я, присаживаясь на корточки рядом с ней, — Ты не ушиблась?

— Ничего страшного, говорит она, резко шипя сквозь зубы. — Я просто споткнулась. Она снова опускается на попу, обнажая довольно глубокие царапины на обоих коленях. — Я в порядке.

Кровь стекает по ее ногам. Я встаю и протягиваю ей руку.

— Давай. Пойдем приведем тебя в порядок. Я поднимаю ее на ноги, и она опирается на меня, пока мы поднимаемся по ступенькам в ее комнату, матрас так и остался валяться на тротуаре.

Я ввожу ее внутрь и усаживаю на диван.

— Я действительно справлюсь, говорит она.

— Я уверен, что ты сможешь. В любом случае, просто скажи мне, где твоя аптечка.

Она закатывает глаза, но все равно улыбается и указывает в сторону коридора. — В ванной, под раковиной. Это в красной сумке.

Я резко киваю и иду за ней, ошеломленный ароматом цитруса в ванной. Я нахожу аптечку и возвращаюсь к ней, открывая ее, чтобы посмотреть, с чем мне придется работать. Марля, пластыри, перекись.

— Где чистые полотенца?

— Шкаф в конце коридора, говорит она.

Я оглядываюсь и замечаю, что она наблюдает за мной с любопытным выражением на лице. Как будто она не понимает, зачем мне беспокоиться. Это всего лишь царапина, говорит ее лицо, когда струйки крови стекают по обнаженной коже обеих ее ног.

Я беру полотенце и намыливаю его, прежде чем вернуться к ней и опуститься перед ней на колени.

— Может немного щипать, предупреждаю я, прежде чем прижать полотенце к ее колену.

Она вздрагивает, но не сильно. Я работаю так быстро и аккуратно, как только могу, очищая обе ее ноги. Несколько неподатливых кусочков гравия требуют использования пинцета из аптечки, но ей не нужно накладывать швы. Я снова промываю царапины перекисью, смазываю их мазью и перевязываю ее.

— Вот, говорю я, — как новенькая.

Она смотрит на меня сверху вниз, а я на нее снизу вверх, странная точка обзора, поскольку я так привык возвышаться над ней, когда мы оба стоим. Внезапно я замечаю, что моя рука лежит чуть выше ее колена. Я прочищаю горло, отстраняясь, но она ловит эту руку в свою и удерживает ее.

— Татум, говорю я, мой голос срывается чуть ли не на шепот.

— Тссс… Ничего не говори. Я просто хочу кое-что попробовать. И она наклоняется вперед и прижимается своими губами к моим.

Целовать Татум — это как сладкое облегчение, как кульминация всех фантазий, которые у меня были о ней, каждый день в течение последних нескольких лет. Вот она, эта красивая девушка, больше не просто фотография в моем бумажнике. Я поднимаю руку к ее лицу, нежно касаясь щеки, поглаживая ее. Ее губы приоткрываются для меня. Я ощущаю ее сладость, как мяту и корицу.

Звяканье ключей прямо за входной дверью щекочет мои уши, вырывая меня из этого момента. Мы отрываемся друг от друга, и я вскакиваю на ноги как раз вовремя, чтобы появилась Нина.

— Что ж, говорит она с теплой улыбкой, — привет, Лукас Янг.

— Мэм, говорю я, кивая головой.

— Это ваши вещи разбросаны по подъездной дорожке?

Верно. Матрас.

— Да, мэм. Извините за это.

— Я отвезла его на распродажу имущества миссис Дарви, говорит Татум, поднимаясь и становясь рядом со мной.

— Я позабочусь об этом сейчас, говорю я, направляясь к двери.

— Подожди, я помогу тебе, говорит Татум, но я не могу быть рядом с ней. Я сорву с нее одежду.

— Нет, быстро говорю я, — спасибо. Я справлюсь. И тебе следует поберечь колени.

— Какие колени? Когда Нина начинает суетиться из-за травм Татум, я выскальзываю, все еще ощущая сладкий вкус Татум на моем языке.

Татум

Я не знаю, что на меня нашло, что придало мне смелости наклониться вперед и просто поцеловать его вот так. Но это было все, что я могла сделать, чтобы не вцепиться в его великолепные волосы темный волосы с сединой и не прижать его к своим губам, будь проклята тетя Нина.

Мои щеки все еще пылают, когда Нина подходит, берет меня за руки, уговаривая сесть рядом с ней на диван. У меня кружится голова, и я с трудом улавливаю вопросы, которые она задает мне. Но затем она щелкает пальцами перед моим лицом, заставляя меня сосредоточиться.

— Боже мой, девчушка. На ее губах играет лукавая ухмылка. — У тебя плохо получается.

— Что получается? Спрашиваю я, все еще ошеломленная.

— Влюблена. Судя по всему, сильно.

Я закатываю глаза, в основном потому, что не могу доверять собственному голосу. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— О, нет? Она погрозила мне пальцем. — Не думай, что я не видела, как тебя разорвало на части, когда я вошла в эту дверь.

Я прикусываю нижнюю губу, когда тетя Нина заправляет выбившийся локон мне за ухо. — Ты не осуждаешь?

— О, дорогая, пока он добр к тебе и обращается с тобой правильно, за что тут осуждать?

Я со вздохом откидываюсь на спинку дивана. — Тебе не кажется странным, что он достаточно взрослый, чтобы быть… Мне не нужно заканчивать предложение. В конце концов, мой отец — брат тети Нины.

Она ерзает на диване рядом со мной, сбрасывая туфли и поджимая под себя ноги. — Это необычно. Но я никогда не видела, чтобы ты так интересовалась мальчиком своего возраста, не говоря уже о мужчине.

— Меня это никогда по-настоящему не интересовало, признаюсь я.

Нина тянется к

столику за своими картами таро. Это ее способ сообщить мне, что к ней придет или позвонит клиент. Я поднимаюсь на ноги.

— Сделай мне одолжение, милая, говорит она, и я уже хватаю раскладной карточный столик, который она использует для раскладывания карточек. Я ставлю его перед ней, и она похлопывает меня по руке. — Ты куколка. Мне позвонят в полдень, но это займет всего час.

— У меня в салоне график с часу до восьми.

— Я приготовлю для тебя ужин, когда ты вернешься домой, говорит она.

Мои колени лишь немного горят, когда я поднимаюсь по лестнице в свою спальню. Лучи позднего утра проникают сквозь венецианские жалюзи, превращая солнце в изящные лучи. Марцеллус в своем террариуме, греется в лучах солнца. Я открываю маленькую стеклянную дверцу и беру его на руки, нежно прижимая к себе, когда сажусь за свой стол.

— Мне нужен мой приятель. Я кладу его себе на грудь, чуть ниже ключицы, и достаю свой блокнот. Я дочитала половину последнего письма своему отцу. Оно уже на трех страницах, а я еще не закончила. Я возвращаюсь и перечитываю кое-что из того, что написала.

И мне нравится то, что ты сказал о том, что — все происходит тогда, когда должно. Это действительно находит отклик у меня, потому что я думаю, что я из тех людей, которые просто ждут, чтобы перейти к следующему этапу, понимаешь? Ладно, со старшей школой покончено. Следующий. Ладно, я закончила школу красоты. Ладно, я ассистент стилиста. Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о попытке оценить момент. Просто тяжело, когда кажется, что все происходит до того, как начнется моя настоящая жизнь.

Но мне нужно сказать ему больше. Кажется, что что-то действительно начинается. Впервые, может быть, вообще когда-либо, я чувствую, что нахожусь в начале чего-то важного.

Я пишу.

Я возвращаюсь к этому письму через несколько дней, и я знаю, может показаться, что оно появилось из ниоткуда, но мне нужно тебе кое-что сказать. Я встретила человека, который мне действительно нравится. Однажды он просто зашел в салон и сказал, что его только что выпустили из тюрьмы. Я пригласила его к нам домой на ужин, и Нина попросила его переехать к нам. Я знаю, это звучит странно, но с ним я чувствую себя такой… особенной. А сегодня мы пошли на распродажу недвижимости, и он поцеловал меня.