— Ты в порядке?

Я смотрю, как покачивается его адамово яблоко, и у меня перехватывает дыхание.

Не время думать о том, что он красив, Аврора.

— Просто помолчи минутку.

Это не грубость, а просто просьба, как будто он пытается все обдумать.

Я медленно обхожу его стол и бросаю взгляд на его туфли. На кончике левого ботинка есть небольшая вмятина, но я бы ее не заметила, если бы не искала ее специально. Я поднимаю глаза и вижу, что его красивое лицо напряжено. Он поднимает руку и массирует плечо.

— У тебя болит плечо?

Ремо открывает глаза и смотрит на меня. В его глазах плещутся досада, растерянность и раздражение.

— Я не уверен. Я каждый день делаю такое лицо?

Его вопрос риторический, я знаю, что так оно и есть, но все равно пролепетала: —

Ты выглядишь так, будто собираешься убить меня каждую секунду, так что да?

Я пожимаю плечами и оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, могу ли я чем-нибудь ему помочь. Конечно, я не могу делать ему массаж здесь, в его кабинете, так рано утром.

Может быть, я могу наложить какую-нибудь мазь, чтобы помочь ему. Что-нибудь.

— Ты…

Крепкая хватка на моем запястье не дает мне отойти от него.

Я смотрю вниз на большую загорелую руку, держащую мое запястье. Нервы бросились мне в живот.

Ремо выглядит еще более растерянным, чем раньше.

Почему хмурый взгляд не может быть плохим?

Почему оно тебе так идет?

Его сильные черты лица только подчеркивают его красоту и заставляют меня снова почувствовать слабость внутри.

— Что ты сказала? — Его тон спокоен, глаза пристально смотрят на меня.

— Вообще-то, я даже не успела закончить предложение.

Я нервно хихикаю.

Он качает головой.

— Что ты сказала до этого? — требует он, его голос достаточно глубок, чтобы вызвать у меня дрожь, но я воздерживаюсь от какой-либо реакции. Крепкая хватка на моем запястье удерживает меня в заложниках.

— Что ты смотришь на меня так каждый день? — спрашиваю я.

Мое сердце подскакивает, когда он притягивает меня к себе, пока я не оказываюсь между его ног. Я хочу прочитать в этом маленьком жесте нечто большее, но не стоит.

Мой разум говорит мне, что он просто хочет выслушать меня и не хочет, чтобы я убежала, а мое сердце — глупый, бредовый орган — думает, что он тянет меня к себе, чтобы прикоснуться ко мне поближе, чтобы обнять меня.

— Как например? — Он снова спрашивает, и я не знаю, что… ох.

— Как будто ты… хочешь… убить меня? — Я говорю это медленно, надеясь, что он не придет в еще большую ярость.

Я не могу смотреть на него. Я не могу видеть, как в его глазах нарастает гнев. Он все крепче сжимает мое запястье.

Мое дыхание учащается, а в глазах появляются крошечные точки.

— Почему ты так думаешь? — Он легонько дергает меня за руку.

Я сглатываю, не глядя на него. — Ты… Это не имеет значения. Я смирилась с…

Еще один более резкий рывок.

— Почему ты так думаешь, Аврора? — Его тон становится жестким.

Вот так, я становлюсь слабой в руках этого человека.

— Ты всегда смотришь на меня так, будто я тебя раздражаю. Ты отворачиваешься или уходишь, когда я нахожусь в комнате. Ты даже не хочешь слушать, что я говорю. Я знаю, что говорю слишком много, но я думала, что, может быть, мы сможем быть вежливыми, находясь в этом браке, чтобы наши жизни не усложнялись, но я чувствую, что ты просто ненавидишь меня.

Я резко вдохнула и прикусила губу. Я не могу позволить своим эмоциям взять верх.

Шрам за ухом начинает гореть.

Глаза горят.

Ремо не отпускает меня.

Зачем я это сказала? Зачем я так опозорилась?

Нос Ремо вспыхивает, глаза сужаются.

Он резко дергает меня. Я взвизгиваю и падаю к нему на колени. Я быстро перекладываюсь, сидя боком на его сильных бедрах, и стараюсь держать голову ясной.

Она не ясная. Совсем.

Я не могу сосредоточиться, когда мы так близко.

Вчера я поцеловала его в щеку ради его родителей. Я сидела рядом с ним, и мне пришлось держать лицо, чтобы никто не догадался, что я схожу с ума от этого. Он прикоснулся ко мне, обнял меня за талию, и я не смогла сдержать румянец, который проступил на моем лице. К счастью, мама Ремо вовремя обняла меня, чтобы я успела остыть.

Ремо заставляет меня нервничать.

Сильное желание и одышка охватывают меня, когда я чувствую, как его рука начинает ползти вверх по моему бедру. На мне платье с разрезом на фиолетовой юбке, и он может легко просунуть руку под платье. Тепло его руки просачивается сквозь кожу и обжигает меня изнутри. Мне хочется вцепиться когтями в его грудь, потребовать, чтобы он приглушил эти жгучие ощущения на моей коже.

— Убить тебя?

Его медленный, неуверенный голос заставляет нервы еще сильнее сжиматься внутри меня. Я почти задыхаюсь от подавляемых эмоций. Желание почти вырвало у меня контроль над ситуацией. Это безумие — думать, что я хочу Ремо, даже зная, что он этого не делает и что я ему не понравлюсь, независимо от того, перейдем ли мы когда-нибудь эту черту.

Для него это может быть чисто физическим, но я не могу иметь чисто физические отношения.

Рука останавливается у самого края разреза юбки. Я поднимаю на него взгляд. Его лицо так близко к моему, что я чувствую его дыхание, обдувающее мое лицо и шею. И кажется, что он хочет меня ударить.

Я не понимаю его. Гнев, желание, смятение и, что хуже всего, намек на похоть.

Совершим ли мы когда-нибудь ошибку, поддавшись ей?

— Этот взгляд… — шепчу я.

На долю секунды мои глаза опускаются к его губам. Мне кажется, что я взорвусь, если эта рука будет блуждать дальше; что я закричу, и что-то взорвется внутри меня. И причиной этого будет Ремо. Мои щеки разгораются. Я чувствую, как глубокий румянец начинает ползти по моей шее от его блуждающей руки. Мои руки сжимают лацканы его костюма, дыхание становится тяжелым.

Я нахожусь в его власти. Его большой палец начинает выводить маленькие круги на моем голом бедре, обжигая кожу прямо в этом месте.

— Этот взгляд означает, что мне чертовски не нравится, что ты здесь, у меня на коленях, когда ты даже не должна быть в пределах моей досягаемости, — прорычал он.

Его зрачки становятся все более заметными, почти как глаза монстра, который ждет, когда он переключится и набросится на свою жертву, когда голод возьмет над ней верх.

Я сглатываю, в горле пересохло.

— Я даже не могу отпустить тебя, и это съедает меня изнутри, — продолжает он, его голос глубокий и гортанный, как будто он сдерживает себя.

— Я не виновата, — пробормотала я, опуская глаза на его руку, лежащую на моем бедре. Загорелая кожа его руки контрастирует с моей слегка бледной кожей. Его большая рука могла бы обхватить мое бедро, если бы он захотел.

— Это твоя вина. Ты во всем виновата, а я даже не могу обхватить твою шею достаточно долго, чтобы убить тебя.

Мои глаза расширяются, когда его вторая рука, лежавшая на рычаге кресла, вдруг обхватывает мою шею, притягивая меня к себе невероятно близко, но не касаясь.

Наконец рука на моем бедре движется вверх, вверх, вверх.

Она останавливается у самого края ткани моих трусов. Я крепко сжимаю бедра вокруг его руки.

— Раздвинь ноги, Аврора, — требует Ремо.

Горячее желание разливается по моим ногам. Я качаю головой, и его голова поднимается.

Он щиплет мой клитор через нижнее белье. Я подпрыгиваю и хнычу.

— Раздвинь мне ноги.

Я раздвигаю. Неохотно.

Его палец отодвигает мои трусы, затем он проводит толстым длинным пальцем от моего входа до клитора. Он сильно надавливает на него, и у меня вырывается сдавленный вздох. Я хватаюсь за его плечи. На шее выступили капельки пота, дыхание стало коротким.

Я думала, что мне нужен уважаемый мужчина.

Кто-то хороший, милый, кто будет дорожить мной.

День за днем Ремо доказывает, что я ошибаюсь, и это меня беспокоит. Что я буду делать после него? После того, как он меня бросит?