Страх закрадывается в меня, руки дрожат на столе, и я убираю их под бедра.

— Ты сказала своему агенту? Офицеру, который расследует твое дело?

Я качаю головой.

— Чего ты ждешь?

Она наклоняется вперед, ее глаза расширены, когда она осматривает меня, как бы пытаясь найти какие-либо повреждения.

— Я скажу. Я только что пришла.

На секунду между нами воцаряется тишина. Камари проводит рукой по вьющимся волосам, откидывает голову назад и смотрит в потолок.

— Мне страшно, Камари. Я больше не знаю, что делать. У кого просить помощи, у кого искать защиты. Если это разнесется по СМИ, люди начнут думать, что это нормально — вот так вторгаться в мою личную жизнь.

Камари хмурится, продолжая смотреть в потолок, а я смотрю на экран своего компьютера. Может быть, рассказать Ремо было бы хорошей идеей.

— Ты спросила Ремо? — наконец спрашивает Камари, садясь прямо.

Я качаю головой.

— Нет. Я знаю, я сказала тебе, что заставлю его полюбить меня или терпеть, потому что не могу целый год жить с человеком, который мне не нравится. Я знаю, что пытаться найти любовь в такой ситуации неправильно, так что я не буду беспокоиться. Я буду сохранять дружеские отношения, пока брак не закончится. Я не хочу все испортить… навязать ему это, заставить его думать, что он должен приложить усилия к этому браку, чтобы сделать меня счастливой, или что я прошу защиты у него, у всех, потому что он мне нравится, а это не так.

Мой голос понизился до шепота. — Я и так ему не нравлюсь.

— Не говори так. Что ты вообще сделала, чтобы ему не нравиться?

Когда я смотрю на нее, она не выглядит так, как будто верит мне.

Из меня вырывается невеселый смешок.

— Дай подумать… Я все время смеюсь? Когда я улыбаюсь, он буквально хмурится и отводит взгляд. Я называю его красавчиком, как прозвище, и у него на лице появляется выражение отвращения. Он избегает меня, как будто у меня какая-то болезнь.

Камари поднимает бровь.

— Я даже принимаю душ дважды в день!

Камари вздыхает, ее глаза наполняются беспокойством. Она смотрит на меня, словно не зная, что сказать.

— Не заходи так глубоко, чтобы не пораниться. Пожалуйста, не делай этого с собой, Аврора. Ты знаешь, что заслуживаешь абсолютного мира.

Слезы жгут мне глаза, и я даю ей дрожащую улыбку.

— Посмотри, как ты заботишься обо мне.

В ответ я получаю улыбку и закатывание глаз.

— Я знаю, что он другой. Вокруг него всегда что-то таится, он постоянно анализирует все вокруг, пытается понять, что я делаю. В его отношении ко мне есть какая-то горечь, но ведь каждый заслуживает шанса, не так ли?

— Нет. Они не хотят, а ты слишком добра.

Камари сузила глаза.

Нет. Я ни при каких обстоятельствах не должна быть любезной с Ремо, когда он так избегает меня.

— Расскажи мне о покупках, которые сделал Рауль, — говорю я. Я не хочу превращать эту встречу в вечеринку жалости.

— Я узнала. Он сказал мне, что это для его матери.

— Его матери?

Она кивает, глядя на манекен слева от себя. Куски ткани, едва прикрепленные булавками, падают с него.

— Да, чтобы она могла подарить все это его сестре. Подарки от него для нее, — бормочет она, ее плечи напряжены.

Она ожидала чего-то другого?

— Ты что-то не договариваешь, Камари?

Она переводит взгляд на меня. — Да ладно. Мне нечего тебе рассказать. Моя жизнь довольно скучна. Думаю, ты даже можешь услышать сверчков с моей стороны.

Я прикусываю губу, чтобы не дать улыбке озарить мое лицо. Она выглядит так, будто ненавидит это.

— Он сказал мне, что хочет спросить меня о чем-то, и чтобы я ждала его сегодня возле твоего офиса.

Как по команде, у нее зазвонил телефон. Она мгновенно вскакивает, отвечая на звонок.

Она отводит трубку от уха и произносит "Рауль", и я киваю, желая дать ей понять, что она может идти.

Она целует меня и поворачивается, чтобы выйти из моего кабинета. Как только дверь закрывается, я приступаю к работе.

Проходит несколько часов, и у меня начинает гореть поясница. Я провожу рукой по плечу, чтобы снять напряжение, но безрезультатно. В главном помещении офисного здания выключен свет. Я осталась последней. Никого нет, когда я спускаюсь на пустую парковку и отпираю машину.

В периферийном зрении что-то шевелится, и я мгновенно поднимаю глаза. Я осматриваю пустую парковку, обхожу несколько оставшихся машин, но ничего не кажется необычным. Знакомое ощущение, что за мной наблюдают, вызывает ледяные мурашки по позвоночнику. Страх обхватывает горло шипастыми когтями и душит меня.

Я вскакиваю в машину и закрываю ее, сердце болезненно замирает в груди, руки трясутся, пытаясь завести машину. Ключ не входит с первого раза, и мое дыхание учащается. Я еще раз осматриваю парковку, не видя ничего, кроме кромешной тьмы в углах. Страх болезненно скручивает мою грудь, и мне вдруг становится трудно дышать.

Я продолжаю оглядываться по сторонам.

Никого. На улице темно, а я здесь одна.

Наконец, заведя машину, я выезжаю со стоянки и только выехав на дорогу, наконец, делаю вдох. Напряжение в моих плечах все еще сохраняется. Я постоянно смотрю в зеркала заднего вида, на машины позади меня, на всех вокруг.

Я снова чувствую себя параноиком.

Я не могу поверить, что он снова начал.

Я думала, что он ушел три месяца назад, но, похоже, это не так.

Он вернулся и снова начинает разрушать мою жизнь.

Я не знаю, как я расскажу об этом Ремо. Я и так ему не нравлюсь, и даже если бы я не хотела выполнять эту дурацкую миссию, чтобы понравиться ему, мне действительно нужен этот брак для того, чтобы развить свой бизнес до таких высот, о которых я могла только мечтать.

Мне это нужно, и я не уверена, что смогу доверить Ремо что-то настолько личное для меня. То, что сделало меня параноиком до такой степени, что я чувствую на себе пристальные взгляды и вынуждена постоянно оглядываться через плечо.

Я возвращаюсь домой и включаю свет в квартире, которую я покинула, а затем вздыхаю. Надо начинать собирать вещи. Заказав еду, я завязываю волосы в пучок и начинаю собирать вещи.

На следующее утро все происходит по той же схеме, только на этот раз к восьми часам вечера я успеваю собрать больше вещей, и когда наступает утро в день переезда, я уже готова и не тороплюсь, когда грузчики стучат в мою дверь.

Я взяла только самые необходимые вещи, ведь наверняка жена одного из самых богатых людей Лондона может приобрести новый гардероб, не так ли?

Один из рабочих проходит мимо с одной из больших коробок. Он пыхтит, похоже, с трудом справляется с этой коробкой, и я понимаю, что мои каблуки находятся в этой коробке, потому что на ней розовая этикетка.

Одна из трех коробок с каблуками.

Я озорно улыбаюсь ему, когда он бросает на меня взгляд за то, что коробки слишком тяжелые.

Я пью апельсиновый сок в гостиной, наблюдая за тем, как мужчины выносят вещи из моей квартиры, когда двое из них с коробками в руках останавливаются у двери. Я хмурюсь, не понимая, что заставило их замолчать, ведь они тихонько переговаривались.

Они оба отступают на несколько шагов назад. За ними останавливается и третий парень, спустившийся по лестнице. Обеспокоенная, я встаю.

Я вижу начищенные черные туфли. Я следую за ними вверх по прямым коричневым брюкам на длинных ногах к коричневой рубашке в паре с пиджаком того же цвета, вместе с черным галстуком. Аккуратный костюм от Tom Ford, словно сшитый на заказ для этого тела.

Фигура Ремо входит в мою квартиру, и вдруг в памяти всплывает весь тот беспорядок, который царит в моей квартире.

Я внутренне содрогаюсь, когда думаю о посуде в раковине, которая видна от входной двери, поскольку перед ней находится кухня. Перед кухней находится гостиная, отделенная от нее лишь стойкой с табуретом, и лестница, ведущая на второй этаж.

Мой взгляд останавливается на его аккуратной прическе. Волосы зачесаны назад, но я вижу намек на его полуночные кудри. Мой взгляд падает на резкие черты его лица, на суровые брови, слегка опущенные вниз, и все равно мое сердце колотится внутри меня.