Разве что, брать какие-то отдельные принципы и наработки, постепенно продвигая их в массы, чтобы люди сами к этому пришли и приняли. Впрочем, не то чтобы это было интересно лично мне. Сомневаюсь, что Мистер Стивенсон не пробовал искусственно ускорить человеческий прогресс. Расселить людей по всей галактике — это буквально лежит на поверхности. Но, примерно понимая, насколько чудовищной могла быть пресловутая судьба, что-то мне подсказывало, что последствия таких «хитростей» оказались весьма и весьма разрушительными.

По лаборатории совсем нельзя было сказать, что в ней работал профессор. Чарльз не один раз заходил к профессору Риду, прекрасно зная, как до очередного переписывания реальности обстояли дела. Всё было обустроено иначе, в лаборатории работали другие люди. Те же, которые знали профессора, впервые слышали про него. По стиляге я видел, насколько ему некомфортно было видеть непонимание в глазах людей.

Мысль, что тебя что-то в любую секунду может буквально вырезать из мира, будто тебя никогда и не существовало, угнетала, тыкая во всю твою незначительность перед непреодолимой силой. Человек перед смертью хотя бы понимал, что оставил после себя что-то. Какое-то дерьмо или нет — в контексте ситуации уже не так важно. Совсем другое дело, когда от тебя не осталось вообще ничего.

Кажется, мне… «нам» это не грозит. Часть поехавшей твари из океана всегда будет жить в какой-то вселенной, и я сильно сомневался, что подобные мне ублюдки хоть где-то будут нести что-то хорошее. На уровне Кукольного Ангела, разве что.

Точно. Я забыл его сегодня покормить. Ничего, переживёт.

— Сейчас узнаем, — пожал плечами я, вызвав удивление на лице Чарльза. — Никого же поблизости в ближайшее время не появится?

Нам оцепили целый этаж. Тут и муха без специального пропуска не пролетит.

— До тех пор, пока я не дам команду, нет.

Отлично.

Я задумчиво покрутил камеру в руках, решив не изобретать велосипед, просто и без затей уставившись в объектив, захотев сделать фото. Для чего нужна ещё камера? Чтобы снимать. Уже согласился быть оператором на полставки, в конце концов.

Эффект оказался практически мгновенным.

Моя голова взорвалась одновременно во всех трёх вариациях.

Реальность мигнула.

Реальность мигнула.

Реальность мигнула.

— Вот же дерьмо, — пробормотал я, удивлённо моргнув.

— Вот же дерьмо, — пробормотал я, удивлённо моргнув.

— Вот же дерьмо, — пробормотал я, удивлённо моргнув.

Игнорируя стилягу, вновь уставился в объектив, но на этот раз намного аккуратнее, заранее подготавливая собственное сознание. Тяжело в полной мере описать то, что я увидел. Думаю, самым правильным словом здесь будет — «многомерность». Бесчисленные отражения, мириады иллюзорных зеркал, что бесконечно наслаивались друг на друга.

Мне стало интересно.

— Дружище, попробуешь? — задумчиво протянул камеру Чарльзу я.

— Нет.

Он ответил слишком быстро и слишком жёстко.

Я улыбнулся так, как мог улыбаться только урод вроде меня.

— Я спросил из вежливости. Ты попробуешь.

Недовольный мужчина, правильно меня поняв, поморщился, всё же подчинившись, нехотя взяв камеру. Выдохнув, он уставился в объектив.

— И что я должен увидеть, чёрт тебя подери, Фишер?

— Ты вообще ничего не видишь? — удивлённо уточнил я.

— Ничего.

Его сознание даже не может осознать, что видит? Как удобно. Как жаль, что у меня и намёка на что-то подобное не осталось. Всё через задницу.

Взяв камеру, я намеренно принялся ограничивать собственное восприятие. Сузил его до конкретной точки, сфокусировался на одной конкретной задаче. Безумно неприятное чувство, будто пытаюсь напялить на себя узкий костюм. Даже моё многомерное восприятие начало сбоить, не позволяя с комфортом существовать в трёх веточках одновременно. Услышь меня нормальный человек — подумал бы, что совсем крышей поехал. И будет прав.

Я вновь уставился в камеру, чувствуя, как к горлу подкатил неприятный ком. В голове сильно укололо, и у меня не получалось даже нормально перекинуть эту боль на несуществующую копию. Намеренно «игнорировать» и «не замечать» бесчисленные вселенные было безумно сложно. Мне потребовалось несколько объективных (в пределах Земли) и чёрт его знает сколько субъективных минут, чтобы хотя бы немного привыкнуть к тому, что я вижу.

Было забавно наблюдать через объектив ту же лабораторию, но при этом совсем другую. С иной расстановкой всего этого хлама, с людьми, которые ходили по лаборатории, понятия не имея, что за ними наблюдают из другой ветви. Не просто «веточка» — абсолютно другая реальность, что шла по похожему, и вместе с этим — другому пути.

«Что вы там видите, босс?»

Другие вселенные. Выглядит забавно, люди ходят туда-сюда, не имея ни малейшего представления о том, что за ними наблюдают.

«Другие вселенные? — всполошился в голове Пит. — Наблюдение? Мистер Фишер, вы же можете с этой камерой пойти в раздевалку и…»

Святая Мария…

Иногда мне кажется, что Пит или стал тварью лет в четырнадцать, или зародился где-то во сне четырнадцатилетнего подростка.

«…»

Шеди, как обычно, зрит в корень. Согласен, приятель.

«Переключались» вселенные с помощью одной из кнопок. Стоило немного привыкнуть к тому, что я видел, и стало понятно, что одна из наслоенных на нашу вселенную реальностей как бы… была немного более ощутимой. Близкой, видимой. Переключался на иную вселенную — и другая, чуть более… дальняя, смешанная с другими зеркалами, выходила «вперёд». Сука, почему человеческий язык такой ограниченный, когда дело доходит до описания поехавшей многомерной реальности?!

— Что ты делаешь, Фишер?

Видимо, стиляге стало скучно, поэтому он решил подойти ко мне поближе. Я не ответил, продолжая разбираться в функционале дара.

— А если это нажать?..

Перед глазами что-то вспыхнуло, в моём восприятии на миг мы буквально утонули в океане, после чего тут же вынырнули. Чарльз громко выругался, а за ним — работающие в помещении учёные. Что-то разбилось. Обстановка вокруг нас вроде бы оставалась та же, и вместе с этим — кардинально поменялась.

Я переместил нас в иную вселенную.

Взгляд Чарльза был, по меньшей мере, недружелюбным. Я делал вид, будто не замечаю этого взгляда, задумчиво рассматривая камеру. Вернуться оказалось, в общем-то, довольно просто: нужно было лишь переключить камеру в обратном порядке. Редди, собаку съевший на таких путешествиях, подтвердил, что это наша вселенная. Говорит, что ещё с прошлых путешествий запомнил её запах, что бы это ни значило. Так что, глобальной проблемой это не было.

Зато стало проблемой то, какой переполох мы там устроили. Ясен пень никто нам просто не дал разобраться в функционале камеры, заставив предварительно отбиваться от некоторых особо смелых белых воротничков, а затем — от вооруженных людей. Стоило же от них отмахнуться, как на нас вдруг напало само здание. Впервые видел, чтобы стены оживали и пытались тебя раздавить.

Всё же, генеральный директор не врал, когда рассказывал про особенности Совета. Махина, если бы мы экстренно не сделали ноги, страшная.

— Как-то мне здесь стало некомфортно находиться, — признался я, оглядываясь.

— Ты убил несколько десятков человек, Фишер! — прорычал Чарльз. — Проклятье, как же я тебя нена…

— Они первые напали, — пожал плечами я. — Я лишь отмахнулся от них.

Отмахнулся, случайно разорвав их тела в клочья. На голову такие воздействия уже совсем не давили, тело пропускало многократно больше силы. Мне и целая гвардия уже ничего не сделает. Если начну пользоваться специфическими приёмами — до меня простые люди в принципе не дотянутся.

Я же легко дотянусь до них и смогу утянуть за собой.

Кажется, по меркам Атлантиды Мистера Стивенсона, если опустить ещё некоторые мои более специфические способности, это уже уровень хорошей такой Гидры. Опасной, опытной. Очень и очень универсальной.