Рихард не помнил пробуждения, только поймал себя на том, что раз за разом возвращался к разговору с Чародейкой о их предстоящей трагической кончине в этих водах.

– Мы тут не умрём! – упрямо пробурчал Феникс и поднялся.

Тело оледенело, руки и ноги не чувствовались вовсе, мальчик попрыгал, размялся, чуть не свалился за борт, вспомнил любимые в школе занятия, когда старик Кобальд велел держать все мышцы горячими, чувствовать каждую из них, мол, это в дальнейшем поможет овладеть огнём. И сейчас сила Феникса откликнулась, растеклась живительным теплом. Даже туман на метр вокруг растаял, но лодку влекло вперёд, и новые вязкие кудли приходили на место прежних.

Из надстройки раздался стон, затем тяжёлый кашель, хлопки ладони по настилу, звук упавшего бурдюка. Рихард бросился туда. Внутри висел запах болезни. Лицо Лукреции пылало. Тело, сжатое в комок, тряслось от озноба. Она шарила вокруг, пытаясь найти воду.

– Подожди, – шепнул мальчик, взял бледную руку, сжал, даже через внутренний огонь ощутил, какая она горячая.

Опустился рядом с девушкой, та с трудом приподнялась, он обхватил её за плечи, усадил, поднял бурдюк, выбрал другой, тот, который ещё не открывали, отвинтил крышку, понюхал – чистая вода, хорошо. Голова Лукреции лежала у него на плече, и мальчик очень надеялся, что в таком состоянии язвительная Чародейка не заметит, как его трясёт от страха перед неизвестностью.

– Всё же с тобой нормально было на корабле. Ну чего ты вдруг заболела? – почти беззвучно проговорил он и приложил горлышко к сухим губам.

Лукреция прерывисто дышала, чуть не облилась, сделав глоток, но мальчик вовремя отнял бурдюк. Глаза девушки были закрыты, ресницы дрожали. От дощатого пола тянуло холодом, и Феникс не удивился, что спутнице стало хуже.

– Ещё будешь пить?

Едва заметный кивок. Короткий глоток и сиплый голос, сбившийся кашлем:

– Спасибо… Маска…

– Да вот она лежит, что ей будет, – ответил Рихард, не выпуская девушку.

Сам отпил немного, сжал коленями твёрдый обод под горлышком, навинтил крышку, опустил бурдюк неподалёку. Руки дрожали, но уже меньше, пальцы коснулись одного из сложенных одеял. Мальчик потянул на себя, как мог расправил рядом, сверху расстелил другое, стараясь не сильно дёргаться и не трясти прижавшуюся к нему Чародейку. Он собрал силу в замёрзших ступнях, разогнал огонь по телу, представил, как тот стал внутренней кожей, крепкими мышцами, затем единым движением перехватил девушку под плечи и колени, встал и передвинул её на «ложе». Укрывавшее Лукрецию одеяло скользнуло на пол, и Рихард вспомнил вопрос в темнице: «Ты меня удержишь?». Теперь ответ нашёлся: если использовать силу Феникса – да.

Рихард укутал девушку всеми четырьмя одеялами, положил у плеча бурдюк и маску, дождался, пока хриплое дыхание не стало ровнее и принялся искать хоть что-нибудь, что могло бы помочь. Увы, лекарств не оказалось, а еда сейчас волновала меньше всего. Мальчик вновь прогнал мысли о Бэне, лёг рядом с Лукрецией, положил ей руку на лоб. Горячий. Распалил внутренний огонь и вновь воззвал к силе: «Помоги ей!». В голове раздался шелестящий голос бога Феникса: «Зачем ты хочешь, чтобы я ей помог?». «Нельзя её бросать!» – упрямился Рихард. «Зачем она тебе?» – «Не зачем! Я просто хочу ей помочь!» – «Наивный птенчик. Не тревожь меня по таким пустякам!» Голос пропал, но мальчик всё равно надеялся и верил, что его сила хоть немного облегчит страдания девушке. «Я забрал её. Значит, теперь она под моей ответственностью!» Где-то, то ли в голове, то ли в клубах тумана, раздался смешок.

Через некоторое время мальчик встал, чтобы вновь не задремать. С облегчением заметил, что Лукреция больше не сжималась в комок. Вытащил из ящика полотенце, смочил его из бурдюка, отжал, положил девушке на лоб и выбрался наружу.

Весло, длинное, как багор, так и валялось на палубе, широкий конец легко уместился между бортом и надстройкой. Обойдя её, Рихард очутился на корме. Плоская крыша была на уровне подбородка, а борта доходили до середины бедра. Мальчик огляделся и нахмурился. Не так! Что-то было не так. Когда лодка висела на козлах, то казалась очень большой: длинная и высокая, как корабль в миниатюре. «Вот оно!» – Феникс прищёлкнул пальцами, выбивая искры. Высоты бортов казалось недостаточно. Будто это была совсем другая лодка, а не та, что скинули с корабля. Осмотрел тупой клин кормы. Из выступающей балки торчало кольцо с обрывком верёвки, а по бокам его располагались два одинаковых рычага. Рихард бросился на остро выдающийся нос. Точно. И там всё было так же. Это пробудило любопытство.

Мальчик взялся за рычаги на носу, стараясь не глядеть на волны, чтобы сильно не укачивало, потянул, нажал. Раздались треск и скрежет под полом – опасные, неприятные, неправильные. Бросив это дело, чтобы ненароком ничего не сломать, Рихард пошёл вдоль борта, чуть перегнулся, зажмурился, вдохнул, будто собрался прыгать, и глянул вниз. Отпрянул, посмотрел с другого борта – так же.

Сначала мальчик не понял, что увидел, но постепенно гибкий юный ум вычленил отдельные элементы. Лодка была из дерева – это бесспорно. Но, отстоя от неё на несколько сантиметров, в воду уходили матовые, почти прозрачные… Крылья? Лепестки? Щиты? Тонкие, не шире ногтя мизинца, твёрдые, гладкие, как полированные камни, синевато-фиолетовые… Пусть будут щиты. По одному с каждого борта, от кормы почти до самого носа, изогнутые по форме лодки. В зазоре между левыми щитом и бортом обнаружилось второе весло. Мальчик его достал и уложил рядом с первым, чтобы не потерять, с жадностью осмотрел всё, до чего дотянулся взгляд, и заметил интересную деталь. Рычаги уходили внутрь лодки, а по краям щиты соединялись с деревом железными лапками, с каждой стороны такие лапки крепились поворотными петлями к детали пошире, будто это были локти конструкций. Возможно, рычаги и щиты как-то связаны, но, стоя на одном месте, это не проверить, а попытки тянуть и дёргать вызывали лишь скрежет под полом. Мальчик решил не испытывать судьбу, чтобы не сломать незнакомую систему. Поэтому, поддавшись любопытству и азарту, он бесцеремонно растолкал спутницу.

Лукреция села, озираясь мутными глазами. Лицо её больше не горело, только из горла доносились хрипы. Недобро посмотрев на беспокойного Феникса, Чародейка, зябко ёжась, выбралась на палубу и по сигналу потянула рычаги. Рихард одновременно сделал то же самое, но на корме, куда было сложнее добраться из-за узкого прохода между надстройкой и бортом. Скрежета не было. Только тихое гудение и плеск волн. Щиты медленно поднимались. Жужжали скрытые механизмы. Вытягивались и выпрямлялись в «локтях» металлические лапки. Звук воды о борта стал глуше, и лодка едва ощутимо сбилась с прежнего курса.

Щиты полупрозрачными крыльями сомкнулись на две ладони выше головы, нижними краями упёрлись в борта, прижались к продольным рёбрам надстройки. По сине-фиолетовым поверхностям снаружи стекала вода. Лишь остались воздушные коридоры по бокам и сверху, в которых тут же засвистел ветер. Лодку качнуло, завертело, она вновь попала в поток, затем её выбил оттуда боковой ветер, но течение брало своё. Две стихии перекидывали судёнышко, будто невесомый мяч. Солёная волна плеснула в лицо. Феникс не успел испугаться, как понял, что можно сделать.

– Обратно! – крикнул он, цепляясь за корму.

Лукреция только кивнула, едва держась на ногах. Рычаги скользили в руках. Мальчик нажал, девушка тоже. Щиты, подчиняясь отлаженному механизму, устремились вниз.

– Хватит! Так и оставим. Спасибо!

Мальчик ухватился за правый щит, теперь верхние края были в рост Феникса и не касались надстройки.

– Если ещё раз меня разбудишь – выкину за борт! – прохрипела Чародейка и, закашлявшись, залезла в укрытие.

Рихард не поверил её словам: если уж принц не исполнил свою угрозу, то что сделает слабая девушка?! Да и щиты занимали его больше, чем брошенные в горячке слова.

Облокотившись о крышу надстройки, Феникс воззвал к огню внутри себя, и одежда тут же высохла. Облачка пара смешались с туманом, который вновь пропитал ткань. Но мальчик остался доволен: он смог воспользоваться силой среди воды. Смог! А что же будет дальше? Поддерживая тепло внутри, сохраняя одежду сухой, Феникс рассматривал щиты.