Глаза Глеба сверкают от слез и чем-то отдаленно напоминающем возбуждение.

В отличие от меня, он в восторге от своей игры. Ничего вокруг себя не замечает.

Я переминаюсь с ноги на ногу. Чувствую на себе взгляд свекра и буквально сгораю со стыда. Не могу поднять глаз. Не смею пошевелиться. Иначе, если сделаю шаг, уже не смогу остановиться. Сбегу без оглядки. Трусливо и подло. И тогда муж не побрезгует использовать маленькую девочку ради своей мести. Уверена в этом.

Поднимаю глаза на Глеба. Привычная ненависть подступает к горлу, царапает. Чудом выдавливаю из себя влюбленную улыбку. Играю на публику, засунув свои эмоции куда поглубже.

– Я исправлюсь, родная, – распинается благоверный. Еще неизвестно, для кого он больше старается. Подходит вплотную и сует мне в руки цветы. – Стану лучшим мужем! Только дай мне шанс.

Обхватив мои плечи руками, мягко тянет на себя. Тревожные колокольчики больно бьют по вискам. От его близости позвоночник пристреливает электрическим током.

Сердце екает, и я, покачнувшись, добровольно ныряю в объятия зверя. Перед глазами мелькает день нашей свадьбы, когда я точно так же безвольно висела у него на руках. Тогда я еще не знала, что они по самые локти запачканы кровью моего Тимура…

– Прости меня… Прости, – обманывает тихим шепотом, покрывая лицо короткими поцелуями. – Я не могу без тебя жить. Не умею… Ты же не бросишь меня, Снежа? Скажи, что ты меня не бросишь!

Жмурюсь от его слов. Судорожно сжимаю челюсти и, представив перед собой Леру… медленно киваю.

Я никогда не была борцом. Меня не научили быть самостоятельной, не объяснили, что значит давать отпор и стоять на своем.

Мой отец воспитывал идеального ребенка. Покорную и робкую девушку, которая однажды станет идеальной женой своего мужа. Чистой и непорочной…

Однажды я случайно подслушала, как он в красках расписывал Глебу, какой неограненный алмаз его дочь. Он говорил обо мне так, будто речь шла о племенной кобыле.

– Она осчастливит любого, кто станет ее мужем, уверяю. Я берег ее как зеницу ока и растил как подобает истинной леди. Снежана окончила школу для девочек. Грамотная. Воспитанная. Прекрасно знает свое место. И, что самое главное, ее ни разу не касался мужчина! Моя девочка бриллиант! Таких днем с огнем не сыщешь. Завидую тому, кто однажды станет ее мужем!

Отец громко смеется и опустошает свой бокал, а я отскакиваю от двери гостиной, как от адовых ворот. Почти падаю на месте, словно мои ноги ломаются в коленях или кто-то невидимый толкнул меня в спину.

Господи… Что же это такое.

Он готов продать меня первому встречному?

Как какую-то вещь отдаст любому, кто предложит больше?

С трудом сохраняю равновесие. Но слова, лениво брошенные Глебом, уже летят вдогонку, добивают:

– Снежана очень красивая девушка. И то, что вы про нее говорите подкупает. Не могу сказать , что я мечтаю о браке, но… Если она и правда так чиста, как вы говорите…

– Моя дочь девственница! В этом можешь не сомневаться.

– Хорошо. Сколько вы за нее хотите?

Я не могу слушать дальше.

Еле заставляю себя собраться и побежать со всех ног.

Надо найти Тимура и все ему рассказать. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Решим, как мне выпутаться из этой паутины…

Но сначала мне нужно на воздух. Голова кружится. Не могу поверить, что это происходит со мной…

Сглатываю и заставляю себя вернуться в реальность. Нервничаю.

Прикосновения Глеба обжигают. Хочу отстраниться. Выбросить этот чертов букет и просто умыться. Смыть с себя его отпечатки, тяжелый запах духов, который кроме тошноты ничего другого не вызывает.

Наверное, будь я чуточку смелее, то так и поступила бы. Наверное…

Но вместо этого я позволяю мужу себя обнимать, подставляю щеку для очередного поцелуя и даже умудряюсь отвечать на вопросы свекра. Не знаю, насколько правдоподобно звучу, но Аркадий Леонидович ни на чем не настаивает.

– Скажи пусть накроют на стол, – велит Владимиру и молча выходит из гостиной.

– Старик какой-то нервный в последнее время, – протягивает Глеб. – Ты не в курсе? Может у него какие-то проблемы?

– Не знаю, – выдаю бесцветно. – Меня волнует только Лера и ее здоровье. Я сделала все, как ты сказал. Не смей трогать девочку!

– Девочку? – смеется мне в лицо. – Очнись, милая, твоей девочке уже тринадцать лет. Она больше не та наивная соплячка, которую ты выхаживала в больнице после операции. Малышка выросла, почти встала на ноги. У нее давно своя жизнь. И только одно осталось неизменным – я и мои деньги. Еще раз заговоришь со мной в таком тоне, и ты не то что в агентстве своей мачехи, а в дешевом борделе окажешься!

Внезапно оказавшись рядом, хватает меня за запястье. Пальцами больно впивается в кожу, оставляя под рубашкой отметины.

– Ты поняла? – выговаривает сквозь зубы.

– Поняла! – шиплю в ответ, пытаясь вырваться.

Но муж не торопится отпускать. Даже не ослабляет хватку. Он скользит по моему лицу гневным взглядом, опускает тяжелую ладонь на губы и, вдавливая пальцы в щеки, вынуждает жмуриться от боли.

– Сука… – прижимаясь к моему лбу. – Вот зачем ты меня выводишь? Вынуждаешь причинять тебе боль, манипулировать… Я же не был таким раньше! Любил тебя. Я был готов ради тебя на все, а ты… Ты все испортила, Снежана!.. Ты поэтому с ним переспала, да? С этим утырком. Хотела, чтобы я от тебя отказался?

Его слова ранят. Вгрызаются отравленными шипами.

Отворачиваюсь, пытаясь оттолкнуть.

– Отвечай!

– Ты спятил, пусти меня!

Его ноздри гневно раздуваются, в разбавленных безумием зрачках сверкают молнии. Он дергает меня на себя, сжимает затылок и утыкается носом в каштановые волны волос.

– Я уже давно спятил, Снежа. Когда впервые тебя увидел. И с тех пор ничего не поменялось. Ты моя вещь. Только моя! Я никому тебя не отдам!

– Поэтому ты решил подложить меня под первого встречного? – говорю спокойно, но металлический звон в голосе выдает с головой. Я горю. Умираю в этом огне, куда он сам меня затолкал. – Такая у тебя любовь?

Наконец, он отступает, выпуская из болезненных тисков. Бросаю пресловутый букет на диван и растираю красные следы на запястье, собираясь выйти из этой комнаты. Куда угодно – только бы подальше от него.

– Ты сама во всем виновата, – доносится в спину, принуждая остановиться. – Не надо было играть против меня. Теперь расплачивайся. Посмотрим, понравится ли тебе твоя новая роль.

***

На улице бушует непогода. Дождь стеной висит в воздухе, растекается по улицам бесконечными лужами. Темно и серо, совсем как у меня на душе.

Аркадий Леонидович улетел в столицу – у него там какое-то срочное дело. Неизвестно, когда вернется. Все это время делами компании будет заниматься Владимир – его неизменный помощник и правая рука. Человек, которого мой муж ненавидит.

Незаметно кошусь на злого, как коршун Глеба. С тех пор, как услышал эту новость он не проронил ни звука. Даже не обнял отца на прощание.

Большой избалованный ребенок. Видите ли его обидели, не дали поиграть в супер босса.

Так тебе и надо, сволочь! Думаешь ты единственный, кто может играть чужими жизнями?

Ликую от осознания, что в данную минуту ему реально паршиво. Может даже так же, как мне. Хотя… тут точно мимо. Глеб – садист, никто не переплюнет его в издевательствах.

Сглатываю, стараясь побороть приступ тошноты. Перевожу взгляд на унылый декабрьский пейзаж. Одинаковые серые многоэтажки тянутся вдоль дороги, кое-где мелькают голые одинокие деревья, такие же мрачные, лишенные жизни и света. Все как всегда.

Годами я живу в этом городишке, проезжаю по одним и тем же улицам, живу одну и ту же однообразную жизнь. Ничего не меняется.

Но не сегодня…

От мысли, куда я еду, по телу рассыпаются холодные мурашки.

Сегодня впервые за много лет жизнь пойдет не по привычному сценарию. Все изменится. Я изменюсь…

От прежней Снежаны не останется и следа.