Теннант полагает абстрактные объекты манифестируемыми в эмпирический опыт. Хотя он и пытается представить их не расположенными в пространственно-временном порядке и вне причинности. «Они абстрактны, потому что они не расположены в пространственно-временном порядке, и они причинно интертны» [там же, 337]. Эти абстрактные сущности Теннант называет на экзистенциальный манер необходимыми экзистентами. Здесь речь идет о существовании необходимых абстрактных сущностей в любых вообще мирах и о том, что экзистенты существуют до самого языка, который кое-что высказывает относительно существования необходимых абстрактных сущностей. «Таким образом, абстрактные объекты уже существуют, и существуют необходимо, только на основании одних лишь значений; хотя и значений, которые не были еще рождены в используемых предложениях» [там же, 338].

Речь идет о том, что язык высказывает «истину» лишь об определенной части абстрактных объектов, связанных необходимостью, а не обо всей целокупности экзистентов, где некоторая их часть не открывается вообще, а не только познанию. С другой стороны, если не вдаваться в онтологическую концепцию о необходимых экзистентах, а двигаться сугубо эпистемологическим ходом, то так понятые необходимые экзистенты являются теоретически существующими. Но даже теоретически мы знаем лишь о части существующих экзистентов, тогда как остальная часть остается в потаенном, сокрытом виде. Значение этих последних абстрактных объектов здесь скорее устанавливается верой, чем знанием.

С другой стороны, Теннант прибегает к помощи всевидящего ока Бога, который видит все, не будучи вездесущим. Помимо Бога, Теннант обращается и к суперкомпьютеру, который способен оперировать и малыми, и большими числами, которыми не способен оперировать человеческий разум. Несмотря на эти аргументы доступа к реальности, сама механика доступа к абсолютно автономным объектам остается проблематической. Понятно, что Бог способен иметь доступ ко всей реальности, но непонятно есть ли доступ из этой реальности к самому по себе Богу, вернее к субсистирующему ААО «Бог». Понятно, что суперкомпьютер способен иметь доступ ко всей числовой реальности, но непонятно, способен ли он автономно (без человека) иметь доступ к данным, которые к суперкомпьютеру доступа не имеют.

Теннант в конце книги сетует на догму существования, называя ее «экзистенциальным обязательством», которое преодолевает самим своим фактом закон бивалентности. Экзистенциальное обязательство формирует принцип, согласно которому истинно то, что существует, и ложно то, что не существует. Проблема необходимости экзистентов, таким образом, строго упирается в эту пропозицию. При этом она и создает благодатную почву для ревизии реализма, для которого экзистенциальное обязательство так же необходимо, как необходимы «сами по себе» экзистенты. Они не могут, однако, быть сами по себе, они необходимо связаны отношениями с другими.

Но суть дела здесь не в этом. Теннант в гл. 5 «Избегая строго финитизма» говорит о том, что финитизм не может быть средством доказывания антиреалистических концепций, что любая истина познаваема и манифестируема в человеческую экзистенцию, поскольку антиреалист познает истины, а не объекты. Поэтому я не буду углубляться в детали различия истин от объектов, поскольку передо мною стоит другая задача, которая не предусматривает человеческую экзистенцию и связанные с ней возможности познания на том простом основании, что к субсистирующим абсолютно автономным объектам нет никакого человеческого доступа. Это аргумент, от которого сложно отказаться, потому что он решительно заявляет о том, что никакое знание относительно ААО невозможно, что познать разум их неспособен, следовательно, не существует истин, которые возможно принимать на веру. Я также далее не буду говорить о далеком прошлом или о том, каково это – быть летучей мышью, или о прочем такого рода; я собираюсь переинтерпретировать объектно-ориентированную мысль в сторону ААО, вопрошая, каково это – быть абсолютно автономным объектом?

Но перед этим я намерен сказать еще кое-что в продолжение темы рассмотрения необходимости абстрактных объектов. Эта тема есть по сути стародавняя манифестация мнений, связанных сначала с мифологическим мышлением, которое (мышление) апеллирует к вымышленным или воображаемым объектам. Особенно педалировали эту тему представители школы Брентано, где сам основатель ее утверждал, что мы можем мыслить предметы, которые не существуют. Майнонг, как известно, развивал это направление. Вместе со своим учеником Малли они исследовали несуществующие объекты.

Я до времени оставлю в стороне тему несуществующих объектов, поскольку предлагаю иметь в виду различие между абстрактными и несуществующими объектами. Так, несуществующий объект – это объект, для которого не существует требующегося онтологического соответствия. Тогда как абстрактный объект не требует этого соответствия.

Далее считаю нужным обратиться к теории абстрактных объектов Залты [Zalta 1981]. Залта не различает абстрактные и несуществующие объекты. Абстрактные объекты у него – это объекты, которых неизбежно не существует. «В этой книге, – начинает Залта, – мы обсудим то, что существует. В дополнение к существующим объектам (таким, как вы, я, мой стол, субатомные частицы и т. д.) и свойствам и отношениям, которые они иллюстрируют, мы предполагаем, что существуют также абстрактные сущности. Среди абстрактных сущностей мы находим абстрактные объекты, абстрактные свойства и абстрактные отношения» (§1). Абстрактные объекты кодируют свойства физических объектов. Значение этого самого «кодирования свойств» для меня так и осталось загадкой.

Залта формирует альтернативную метафизическую теорию на основании данных, которые могут быть вымышленными, но при этом обладать свойствами, из которых конструируется уникальная реальность со своим метаязыком, состоящим из истинных предложений, наделяющим содержанием и значением мышление.

Свойства являются центральными для создания абстрактного объекта. Общие типы свойств Залта берет у Малли, который различает их как ядерные, внеядерные и экстраядерные. Залта несколько видоизменяет эти общие свойства и говорит, «что [физический] объект иллюстрирует свойство, а не удовлетворяет ему; что [абстрактный] объект кодирует свойство, вместо того чтобы говорить, что объект определяется этим свойством».

Он рассматривает слова «существующий», «актуальный» и «реальный» как синонимы, единственное реальное отличие которых заключается в том, что теперь они изложены на языке, который не отделяет термины, обозначающие абстрактные объекты, от терминов, обозначающих существующие объекты. Объектные термины у него обозначают абстрактные объекты.

Залта интерпретирует «не существует» как означающее, что не существует конкретных объектов, которые бы иллюстрировали свойства, закодированные этими абстрактными объектами. Слово «существует», говорит Залта, это двусмысленное слово, одним из значений которого является свойство, имеющее отрицание, которое также оказывается смыслом этого слова.

Абстрактные объекты с высокой степенью вероятности имеют корреляты в некотором возможном мире. «Интуитивно понятно, что "составные" монады имеют корреляты в одном и том же мире. Монада "отражает" мир, в котором у нее есть коррелят, кодируя пустые свойства, которые иллюстрирует коррелят, – свойства, построенные на основе утверждений, истинных в этом мире».

В итоге Залта определяет: «В дальнейшем мы будем использовать слово "объект" по-новому. Вещи, которые мы называли "объектами", теперь будут называться индивидуумами. Теперь мы будем использовать термин "объект" для обсуждения любых сущностей – существующих и абстрактных индивидов, существующих и абстрактных свойств и отношений, существующих и абстрактных свойств свойств (отношений) и т. д.».

Текст предоставлен ООО «Литрес».