Царским правительством помощь голодающим оказывалась в форме продовольственных ссуд зерном. Государство запрещало (на период голода) экспорт зерна за рубеж, финансировало его закупки под ссуды, которые осуществлялись губернскими земствами и отдавались сельским обществам, которые, в свою очередь, выдавали его в долг нуждающимся. Большое сочувствие к голодающим было среди русской интеллигенции, которая ринулась в деревню на помощь крестьянам. Государство оказывало им в этом поддержку, создавая официальные благотворительные учреждения и сотрудничая с добровольцами. Были открыты бесплатные столовые.
Запоздалые меры, больше для отвода глаз современников и истории, то есть нас с вами, предпринимал и Сталин. Увеличилось количество столовых и пищевых предприятий, стремящихся обеспечить минимальные потребности рабочих, особенно в городах. К сожалению, этого нельзя сказать о сельской местности. В последнем сталинском голоде, если бы не особое отношение вождя к «передовику» репрессий, «жертвой голода» вполне мог стать сам Хрущёв. Сталин в свои планы, как известно, никого не посвящал. Поэтому Хрущёв, возможно, не понял «мудрый план вождя» по усмирению бунтующей Украины или был старательным актёром сталинского спектакля. Не исключено, что, находясь у власти, Хрущёв искусно подделал свою жалостливую переписку со Сталиным. В архиве хранятся только выгодные для «смелого» Никиты письма. Так, 15 октября 1946 г. Хрущёв, проигнорировав печальную судьбу Косиора, написал Сталину письмо с просьбой снизить для республики объёмы обязательных поставок хлеба. Так как вождь не ответил, 1 декабря Хрущёв снова доложил, что «ситуация крайне напряжённая». 17 декабря – новое послание. Теперь уже с просьбой, в виде исключения, ввести карточки для колхозников, чтобы гарантировать им хотя бы минимум продовольствия. На этот раз Сталин прислал гневную телеграмму, где назвал его «сомнительным политическим деятелем», не желающим выполнять задания партии. «Предупреждаю Вас, что, если Вы и впредь будете стоять на этом негосударственном и небольшевистском пути, дело может кончиться плохо»[46].
Но и националисты Украины не дремали. Из справки заместителя министра государственной безопасности УССР М.С. Попереки «О степени активности вражеских элементов на территории Украинской ССР» от 27 мая 1947 г. видно, что ОУН с лета 1946 г. активно призывало жителей Украины: «Хлеб должен быть сохранён в руках народа. По тому оповестить население, чтобы оно затягивало жатву, саботировало обмолот, прятало зерно, срывало поставки, ибо выполнение большевистских норм – то новый голод и тенденция принуждения к колхозному строительству»[47].
Хрущёв же тем временем действительно лишился поста первого секретаря ЦК компартии Украины. Если это не спектакль великого «драматурга» Сталина, в котором Никите, лишённому защиты толстых стен Кремля, была отведена роль подшефного, то тогда его стресс и даже госпитализацию понять можно. Вряд ли он страдал от убыли «расходного материала», которым для большевиков всегда являлись люди. Но он хорошо помнил, что всегда с понижения в должности начиналась сталинская «игра в кошки-мышки», а заканчивалась, как правило, расстрелом. Судя по дальнейшей карьере Хрущёва, скорее всего, «великий политтехнолог», несколько подобревший после колоссальных военных потерь, решил поберечь «подданного» или игра была согласованной. Сталин прекрасно понимал, что его «наместник» находится в опасности рядом с умирающими и проклинающими власть людьми. Как и в случае с Н.И. Ежовым, новый голод вождь вполне мог списать на нерадивого хозяина Украины, а затем расстрелять его на радость народу и для «чистоты исторического жанра». Но новоиспечённому генералиссимусу после Великой Победы острой необходимости в таком сценарии не было. Хрущёву опять повезло. «Игра» для истории шла своим чередом. Из эмоциональной телеграммы Сталина следовало, что Хрущёв – «сомнительный политический деятель» – противоречит не ему лично, а решениям самой партии. Будто бы решение уморить голодом миллион человек принял партийный съезд. Воля правящей коммунистической верхушки всегда была весьма удобной ширмой тирании.
В действительности можно было обратиться за помощью к недавнему, буквально прошлогоднему, союзнику – Америке, которая кормила армию и народ во все голодные четыре года войны. Заокеанские господа вряд ли бы отказали в новых поставках недавним братьям по оружию, пусть и в обмен на некоторые выгодные им уступки.
Хрущёв по сценарию игры от перспективы лишиться жизни слёг с тяжелейшим (либо с надуманным) воспалением лёгких в больницу. Во всяком случае, неизвестно, чтобы Каганович, посланный в Киев Сталиным для замены Хрущёва на одной из трёх должностей, привёз из Москвы хорошего врача, как это было не так давно в истории с генералом Ватутиным, целительный пенициллин и «бальзам» успокоительной информации.
Но как бы то ни было, великая опала или грандиозный спектакль продлились менее года. В декабре 1947 г. Кагановича отозвали в Москву, а Хрущёв был восстановлен в должности первого секретаря украинской парторганизации. Чтобы реабилитироваться перед Сталиным, он предложил новое издевательство над многострадальными крестьянами, инициировав указ Верховного Совета Украинской ССР от 21 февраля 1948 г. «О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни». По задумке, эти меры должны были заставить крестьян повысить интенсивность труда и, соответственно, увеличить производство продовольствия. Указ касался колхозников, которые не вырабатывали необходимого минимума трудодней в колхозе. Таких крестьян надлежало высылать «в отдалённые районы» страны. Причём решение о высылке принимал не суд, а общее собрание колхозников. Эта внесудебная процедура открывала большие возможности для произвола, сведения личных счетов и коррупции. Зачастую в «паразиты» записывали не только тех, кто не работает совсем, но и тех, кто «недостаточно» усерден, зато имеет, к примеру, хороший дом, который приглянулся кому-то из власть имущих. Причины, как правило, никого не интересовали.
Хрущёв предложил Сталину распространить закон на территорию всего СССР. Вождю идея понравилась. Всесоюзный аналог украинского указа появился 2 июня 1948 г.[48], а положение изобретательного на репрессии Хрущёва окончательно упрочилось. Такие «ноу-хау» Сталин ценил. А процесс депортации был уже отработан. Поскольку колхозы оказались разорены сначала войной, а затем и губительной политикой, нормы выработки оказались невыполнимы. Таким образом, миллионы людей попали под действие нового закона. К счастью, местные власти зачастую осознавали невыгодность убыли крестьян и не спешили пользоваться новыми полномочиями. Они как будто бы чувствовали, что через несколько лет Хрущёв начнёт проталкивать налог, рассчитанный по размеру земель в хозяйствах. Всего за время действия этих указов до марта 1953 г. за «паразитический образ жизни» были высланы 33 266 чел., а за ними на спецпоселение отправились члены их семей – ещё 13 598 чел.[49].
4 мая 1961 г., когда Хрущёв основательно «влез», если не в шкуру Сталина, то в роль его политического преемника, был принят указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни»: «Лица, попавшие под действие указа, проживающие в городе Москве, Московской области и городе Ленинграде, подвергаются по постановлению районного (городского) народного суда выселению в специально отведенные местности на срок от двух до пяти лет с привлечением к труду по месту поселения»[50]. Однако как самостоятельный закон в Уголовный кодекс тунеядство попало только в 1970 г. (уже при Леониде Брежневе). В сети Интернет есть информация, что за четыре года действия указа были высланы 37 тыс. чел., а всего было выявлено 520 тыс. тунеядцев. Выслали бы и больше, но власти северных областей, куда отправляли «паразитов» (Архангельская и Пермская область, Удмуртия и Коми – всего около тридцати регионов) засыпали Москву бесконечными жалобами, что не могут принять такое число ссыльных. Аргумент их был прост – для тунеядцев нет ни работы, ни жилья, и в 1965 г. высылка была отменена. Вместо этого таких граждан стали привлекать к труду по месту жительства[51].
