Попробуем в свете новых рассекреченных данных, которые не были наверняка доступны известному писателю, хотя бы приблизительно оценить в цифрах эмоциональное высказывание Олеся Гончара. По данным последней довоенной переписи СССР от 17 января 1939 г., население УССР составляло 30,9 млн человек[71]. К 1 января 1941 г., за счёт присоединения Западной Украины, оно возросло до 40,9[72]. И хотя в общей численности населения прирост составил всего около трети, влияние этой акции на умонастроение всех украинцев, недовольных колхозами и бесправным положением крестьян, экспроприацией частной собственности, насаждением неродного языка и депортацией целых слоёв населения, было огромным. Возродился и рудимент крепостного права: паспорта не выдавались колхозникам, а значит, без разрешения «барина» они не могли устроиться на другую работу и перемещаться по стране, о загранице речи вообще не шло. Очевидно, всё это являлось самой питательной средой для бунта народа. Но бандеровское движение было подавлено, а его лидеры расстреляны агентами Сталина, а затем Хрущёва, находясь, казалось бы, даже в безопасных местах Западной Европы.

Ретивый сталинский ставленник Хрущёв знал, как понравиться вождю. Угождать «хозяину» любой ценой – вот главный и единственный его принцип. Иногда он старался перещеголять даже самого Сталина по степени жестокости и беззакония. Для устрашения националистов он предлагал устраивать военно-полевые суды, организовывать «тройки», как в 1937 г. Сталин, скорее всего, с удовольствием охлаждал пыл Хрущёва «воспрещением» троек, очевидно, теша своё самолюбие на фоне не в меру деятельного «подмастерья» своей лояльностью и милосердием. Если в этом была политтехнологическая задумка Хрущёва, то весьма тонкая или, как сказали бы сегодня, креативная.

В результате лобового противостояния в послевоенный период вплоть до середины 1950‑х гг. жертвами бандеровцев в западных областях Украины стали около 25 тыс. погибших советских военнослужащих, сотрудников органов госбезопасности, милиции и пограничников, также более 30 тыс. мирных жителей из числа советских активистов на селе[73]. Украинской повстанческой армии (УПА) была объявлена настоящая война. Согласно справке МВД Украинской ССР от 28 мая 1946 г., в результате войсковых операций в 1944 г. было убито 57 405 бандеровцев, в 1945 г. – 45 907, в 1946 г. – 7523, а всего за эти три года – 110 835, арестовано и задержано – 250 676[74]. Этим цифрам нужно верить с осторожностью, так как некоторые украинские историки утверждают, что общая численность УПА к 1944 г. составляла около 150 тыс. чел.[75]. Скорее всего, НКВД завышал цифры своего успеха. Тем не менее к концу 1946 г. движение УПА было фактически разгромлено. Итого, общая цифра погибших в результате кампании по борьбе с бандеровцами – около 165 тыс. чел.

На Западной Украине с 1944 по 1952 г. репрессиям и депортациям подверглись почти 500 тыс. чел.: арестовано 134 тыс., выслано за пределы около 203 тыс., а убито свыше 153 тыс.[76], что составляет около 0,5 % по отношению к общей численности жителей Украины (1946 г.), что, в свою очередь, в полтора раза выше, чем по всему СССР во время «Большого террора» 1937–1938 гг., который, конечно, не обошел и Украину. Но все эти ужасные цифры меркнут, если к ним прибавить жертвы во многом искусственного голода 1946–1947 гг. – 408–800 тыс. чел.

Конечно же, право наций на самоопределение, провозглашённое ещё при живом Ленине, в этой кровавой вакханалии полностью игнорировалось. Вот что по поводу сохранения этого права писал Сталин, поменявший после «проработки» Ленина свои взгляды: «СССР есть добровольный союз равноправных союзных республик. Исключить из конституции статью о праве свободного выхода из СССР – значит нарушить добровольный характер этого союза. Можем ли мы пойти на этот шаг? Я думаю, что мы не можем и не должны идти на этот шаг. Говорят, что в СССР нет ни одной республики, которая хотела бы выйти из состава СССР, и ввиду этого статья 17‑я не имеет практического значения. Что у нас нет ни одной республики, которая хотела бы выйти из состава СССР, это, конечно, верно. Но из этого вовсе не следует, что мы не должны зафиксировать в конституции право союзных республик на свободный выход из СССР»[77]. Конечно, он, как и Ленин, по обыкновению врал, а в качестве гарантий закрепощения окончательно расформировал к концу 1938 г. национальные воинские формирования РККА. Русская народная пословица «Где родился, там и пригодился» стала, применительно к военным, анахронизмом.

К заслугам Хрущёва можно было бы причислить разоблачение культа личности Сталина, если бы не одно огромное «НО». Для себя, любимого, им были оставлены основы, породившие саму возможность подобного культа, а именно: однопартийность и профанация выборов, включая и высшую государственную должность. Кроме того, Хрущёв забыл рассказать о рекордных цифрах арестованных и уничтоженных в Москве и на Украине во время своего правления. Большому кораблю, как говорится, большое плавание. Только плыл он, к сожалению, по морю слёз миллионов расстрелянных и обездоленных. Напомним, что во времена, когда Берия возглавлял НКВД, по всему Советскому Союзу расстреливалось несоизмеримо меньше, чем на подведомственных Никите Сергеевичу территориях в годы репрессий, не говоря уж о жертвах угоднически поддержанных им операций во время войны.

Во время хрущёвского руководства на Украине произошло пять депортаций гражданского населения. Именно тогда переселение народов приняло наиболее ужасающие масштабы и стало применяться советской властью на постоянной основе в течение долгого периода времени. В этом страшном деле Хрущёв выступил одним из пионеров. Между тем всех жертв депортации Никита Сергеевич, дорвавшись до власти, списал на Берию. Но на территориях, откуда и куда гнали людей, были свои «цари», отвечающие за все процессы и имеющие, как правило, прямую связь если не с самим Сталиным, то с кремлёвскими «небожителями». Тем не менее ни одного случая заступничества за своих «подданных» или вновь прибывшую рабочую силу неизвестно. С Хрущёва спрос особый, так как он единственный из глав территорий был членом Политбюро СССР и имел непосредственный выход на «хозяина» страны. Как доподлинно известно, высылке людей он не только не противился, но и активно продвигал её, а вопрос о жертвах никогда не заострял.

Первая и вторая депортации были направлены в отношении преимущественно польского населения. Начальное выселение поляков с территории УССР произошло в 1936 г. Тогда Постановлением СНК № 776—120сс «О выселении из УССР и хозяйственном устройстве в Карагандинской области Казахской АССР 15 тыс. польских и немецких хозяйств» предписывалось переселить около 45 тыс. человек[78]. Однако в итоге переселено было больше, что следует из письма Карагандинского обкома ВКП(б): «По состоянию на 10 июля с. г. фактически уже завезено в область 5535 переселенческих хозяйств с числом душ населения 26 778 человек, или в среднем на 1 семью 4,8 человека вместо предполагаемых 3‑х; это обстоятельство при завозе 15 000 хозяйств увеличит контингент до 72 000, вместо 45 000, или ровно на 27 000 – 60 % первоначального плана»[79]. А из справки сельскохозяйственного отдела Северо-Казахстанского обкома ВКП(б) мы можем узнать точный национальный состав переселенцев: «Поляков – 75,7 %, немцев – 23,4 %, украинцев – 0,8 % и прочих – 0,1 %. Завезённые переселенцы расселены в Северо-Казахстанской области – 12 008 хозяйств… В Карагандинской области расселено 2040 хозяйств…»[80]