Уайетт поднялся по склону до гребня и лег рядом с солдатом. Тот повернул голову и улыбнулся.

– Ну, что там происходит? – спросил Уайетт.

Улыбка солдата стала шире.

– Там, – он показал пальцем. – Они скоро придут, может быть, минут через десять. – Он передернул затвор и положил перед собой несколько обойм с патронами.

Уайетт посмотрел в сторону города. Бой приближался, и поблизости уже начали летать шальные пули. Наконец, внизу показалась группа людей, которая быстро, но без лишней спешки, стала двигаться вверх по холму. Офицер невдалеке от Уайетта выкрикнул команду, и несколько человек завозились вокруг пулемета, нацеливая его туда, куда показывала рука офицера.

Группа добралась до верха, перевалила через хребет и на обратном склоне установила свой миномет. Костон, наблюдавший за ними, заметил:

– Мин у них осталось не много.

Теперь все больше людей поднималось по склону вверх, организованно отходя от городской окраины, где, прикрывая отход, продолжали драться товарищи. Костон догадался, что он наблюдает последний этап отступления из города, организованного Фавелем как серия «лягушачьих прыжков», и он был поражен, с каким самообладанием и дисциплиной действовали солдаты. Не было ничего похожего на то паническое бегство, невольным участником которого он стал некоторое время назад. Наоборот, это был рассчитанный, строго контролируемый отвод войск в виду у наступавшего противника – одна из самых трудных для исполнения военных операций.

Уайетт, бросив быстрый взгляд на отступавших солдат, вновь сосредоточился на южной стороне неба. Горизонт теперь был налит чернотой, в которой то и дело вспыхивали далекие молнии. Груда кучевых облаков на переднем плане была окрашена в пугающий желтый цвет. Направление ветра смещалось к западу, и порывы его становились все сильнее. Его скорость составляла уже больше сорока миль в час, постоянно подбираясь к пятидесяти. В этом пока не было ничего необычного. Такие ветры были на Сан-Фернандесе не редкость. Весьма вероятно, что Рокамбо, если он еще командовал войсками, обрадовался перемене погоды, надеясь, что дождь потушит бушевавшие в городе пожары.

Отступавшие солдаты теперь шли через гребень потоком. На обратном склоне их встречали младшие командиры, которые разводили их по позициям и раздавали им патроны. Они ложились в окопы, вырытые для них на гребне, и готовились вновь встретиться лицом к лицу с противником.

Костон толкнул локтем Уайетта.

– Эти домики, там внизу, на какой высоте они над уровнем моря?

Уайетт стал прикидывать. Гряда холмов была невысокой, склон в сторону города длинный. Он сказал:

– Если эта гряда на восьмидесятифутовой отметке, то там должно быть футов пятьдесят.

– Значит, приливная волна их накроет?

– Накроет. Она, видимо, поднимется до середины склона.

Костон покусал нижнюю губу.

– Я думаю, что замысел Фавеля состоит в том, чтобы задержать правительственные войска в районе этих домов. Может, Фавелю и удастся это сделать, в конце концов. Ведь там придется атаковать на открытом пространстве и вверх по склону. Единственное, что непонятно, как отцепиться от преследователей последним из отступающих.

– Надеюсь, вы ошибаетесь, Уайетт, – подал голос Доусон. – Надеюсь, ваша волна не доберется сюда, а то мы все тут утонем. – Он покачал головой и улыбнулся. – Господи, куда я попал, я, должно быть, совсем спятил.

– Может быть, мы все немного легкомысленны, – заметил Костон. – Нам хочется посмотреть на вещь до сих пор небывалую – использование урагана в качестве оружия. Какой будет репортаж! Когда – или если! – я отсюда выберусь.

– Такое бывало, – возразил Уайетт. – Фавель напомнил прецедент – из Библии. Когда Моисей пересекал Красное море, а египтяне преследовали его.

– Верно, – согласился Костон. – Мне это не пришло в голову. Все равно, это отличная... – он вдруг осекся и протянул руку. – Смотрите, там что-то происходит.

На склоне появилась длинная цепь людей. Они быстро поднимались наверх, на ходу оборачиваясь и стреляя в сторону домов. Пулемет поблизости, как бы откашливаясь, выпустил первую очередь и затем заработал уверенно. Стали стрелять и солдаты в окопах, прикрывая огнем последних из отступавших товарищей. У них было преимущество высоты, позволяющее им бить поверх голов своих.

Сзади громко крякнул миномет, и, спустя несколько секунд, невдалеке от домов взорвалась мина. Последовали новые взрывы, затем со свистом пролетел снаряд из одного из оставшихся орудий. Вокруг Костона зашикали пули, и он быстро пригнулся.

– Негодяи отвечают огнем, – воскликнул он.

Последние из людей Фавеля дружно перевалили через гряду. Уже под защитой гребня они падали на землю, задыхаясь от бега и возбуждения. Многие из них остались по ту сторону, – Уайетт видел тела, лежавшие на склоне, и подумал о том, на какие жертвы пошли эти люди для того, чтобы, пока шла эвакуация, сдерживать правительственные войска. Отдышавшись, выпив воды и слегка перекусив, солдаты занимали места, указанные им в оборонительной позиции.

В сражении наступила пауза. Со стороны домов, правда, шла беспорядочная и неприцельная пальба, но она не имела никакого результата. Мятежные войска не отвечали, был строгий приказ не тратить патроны попусту. Было ясно, что правительственные генералы под прикрытием городских зданий занялись перегруппировкой сил перед атакой на высоту.

Несмотря на усиливающуюся прохладу, лицо Костона было покрыто крупными каплями пота.

– Надеюсь на Бога в том, что мы сможем их удержать. Атака будет серьезной. Где же этот ваш чертов ураган, Уайетт?

Уайетт не отрывал глаз от неба.

– Он идет, – спокойно сказал он. – Ветер все время усиливается. Дождевые облака группируются. Скоро сражение прекратится. Во время урагана никакой бой немыслим.

Ветер уже достиг скорости пятьдесят миль в час, и она продолжала нарастать. Клубы дыма над Сен-Пьером были развеяны и превратились в серый туман, затруднявший обзор моря.

– Вот. Они пошли, – сказал Костон и пластом лег на землю.

Огонь со стороны домов резко усилился, и волна солдат в голубых мундирах отделилась от них и покатилась вверх по склону. Они передвигались, все время меняя направление, припадая к земле и время от времени становясь на одно колено для стрельбы. Когда они прошли ярдов сто, появилась вторая цепь, подпиравшая первую.

– Господи! – воскликнул Доусон придушенным голосом. – Их там уже тысячи две, не меньше. Почему мы не стреляем, черт побери?

Волны людей в голубых мундирах шли вверх, а со стороны оборонявшихся не было ни единого выстрела. Сильный боковой ветер уже изрядно беспокоил атакующих, срывая с них головные уборы, а иногда валя с ног оступившихся. Но они упорно лезли вперед, и многие были уже на полпути к вершине.

Только тогда в воздух взвилась, шипя и разбрызгивая красные искры, ракета. И тотчас же словно разверзся ад – оборонявшиеся открыли плотный прицельный огонь. Били винтовки, стрекотали автоматы и пулеметы, сзади раздавалось рявканье миномета и уханье пушек.

Накатывавшаяся голубая волна дрогнула и резко остановилась. Костон видел, как свинцовая коса пулеметного огня прошлась по склону, кося людей, словно пшеницу. Он подметил, что половина автоматического оружия Фавеля била по заранее пристрелянным линиям, ловя атакующих в сеть, сотканную в воздухе из пуль, и любое их движение взад или вперед означало для них верную смерть.

Минометные и пушечные снаряды сыпались на их головы в изобилии, Фавель не жалел боеприпасов, делая свою главную ставку на приближающийся ураган. Земля дрожала от взрывов, из нее то и дело вырастали черные клубы пыли и дыма, тут же сдуваемые все более усиливающимся ветром. Огонь, шедший снизу, был скудным и жалким – то ли там не осталось кому стрелять, то ли тем, кто остался, было не до стрельбы.

Через пять минут огня и грохота, казавшихся вечностью, волна наступавших, словно по команде, стала откатываться назад, оставляя позади себя исковерканные трупы. Ими был обозначен предел, до которого она докатилась, какие-то сто ярдов до гребня гряды. В панике спускаясь вниз, люди продолжали гибнуть, простреленные винтовочными или прошитые автоматными пулями, разорванные в клочья убийственными минометными снарядами. Когда все кончилось, склон был усеян останками тех, кто недавно были людьми.