Шаг, еще один – и мы уже спускаемся по лестнице в отделение репродуктивного здоровья.

Диана

– Ты куда сейчас? – спрашивает Вита, покачивая ногой коляску с моими спящими зайцами.

– Домой.

– За город?

– Нет. К себе. Что толку мне там сидеть. До города далеко, а к вам еще дальше. – Снимаю с вешалки пальто и надеваю его. – Витуль, пообещай, что будешь держать меня в курсе насчет состояния Давида. И сразу же, как он очнется…

– Немедленно сообщу, – заканчивает подруга начатую мной фразу. – Дин, скажи честно, тебя его родственники из дома попросили?

– Намекнули.

– Я так и предположила.

– Спустя несколько дней после ДТП к нам приехал его отец. Он в мягкой форме попросил меня на выход.

– Вот гад!

– Да ладно, – пожимаю плечами, – я ведь все понимаю. Для Давида я по закону никто и не имею права занимать чужую жилую площадь.

– Это так некрасиво с их стороны, – осуждающе мотает головой подруга.

– Не мне судить. – Забираю у Виты коляску и разворачиваю ее к себе. Застегиваю детям комбинезоны и поправляю пустышки. – Ну все. Мы поехали, иначе они вспотеют.

На прощание обнимаю Виту и спешу покинуть больницу. На выходе из здания пожилой мужчина придерживает мне дверь, когда я стараюсь протиснуться в нее со своей двойной коляской.

– Диана? – слышу рядом с собой знакомый голос и поворачиваю голову. Передо мной стоит мать Давида, Ольга Петровна. Что-то внутри меня неприятно ёкает.

– Здравствуйте! – говорю приветливо, но без улыбки.

– Добрый день, – отвечает она, бросая мимолетный взгляд на коляску, в которой мирно спят ее внуки. – Знаете, это очень хорошо, что я вас здесь встретила. Нам необходимо поговорить.

– Раз необходимо… – глубоко вздыхаю я.

– Здесь через дорогу есть хорошее кафе.

– В кафе надо раздевать детей, а они спят. Могу предложить прогуляться по парку.

– Хорошо. Я не отниму у вас много времени.

Женщина держится гордо. При этом заметно нервничает.

Хорошего я от матери Давида не жду. Счастливая бабушка не стала бы выставлять внуков за порог. Но и послать ее куда подальше тоже не вариант. Для начала я должна ее выслушать, чтобы узнать, что у нее на уме.

– Я вас слушаю. О чем вы хотели поговорить?

– Тяжело, наверное, с двумя одной справляться? – Она кивает на коляску.

– Я не знаю, как с одним. У меня не с чем сравнивать, – спокойно отвечаю я, даже не подозревая, что сейчас услышу полнейшую дичь. – Но с полной уверенностью могу сказать, что точно не легко.

– Понятно, – понимающе кивает она. – Поэтому, Диана, я и хотела предложить вам свою помощь.

– Помощь?

– Да. Мы можем забрать себе одного из ваших малышей. Желательно девочку.

– Что?! – Я от возмущения несколько раз открываю-закрываю рот. Лучше бы я ее реально послала пять минут назад.

– Не отвечайте сразу. Подумайте над моими словами. Это хорошее предложение. Вы просто откажетесь от ребенка, а мы его примем свою семью. Я думаю, это не будет слишком трудно для вас – сходить и написать отказ. Тем более что я наводила справки. На вас уже жаловались в органы опеки. – Она смотрит на меня с прищуром, словно хочет понять мою реакцию.

Чувствую болезненный спазм в груди.

– Вы в своем уме? – Мой голос срывается в дрожь.

– Абсолютно. А с нашими финансовыми возможностями мы достойно воспитаем ребенка.

Тоже мне венценосная семья!

– Как вы, будучи матерью, можете мне подобное предлагать? – Я выравниваю тон, но слова все же дергаются. – Вам самой не стыдно?

– А чего мне стыдиться? У нас порядочная, полноценная семья. Сыновья, которыми можно только гордиться.

Эта женщина будто не слышит меня.

– Вы правы, Ольга Петровна. У вас прекрасные сыновья. Вот только мать у них как из другой реальности! – Я стараюсь сдерживаться. – Вы говорите о детях! О моих родных детях, которых собираетесь разлучить. Еще предложите мне подарить им по одинаковому медальону, чтобы они, как в индийском фильме, встретились через двадцать лет.

– Зря вы, Диана, так агрессивно реагируете на мои слова.

Она вообще адекватная?

– А как мне еще реагировать на этот бред? – изумляюсь я. – Ваш сын, биологический отец мох детей, сейчас в больнице. Он без сознания! Возможно, вы дождетесь, когда он очнется, и поинтересуетесь его мнением по этому поводу?

– Вот именно поэтому я и решила обсудить все с вами заранее. Я не хочу беспокоить сына этими вопросами, – пожимает плечами женщина.

– Вы… – Я теряю дар речи и давлю в себе рвущиеся наружу маты.

– Я, в отличие от вас, жизнь пожила и на многие вещи смотрю по-другому, – спокойно говорит она.

– Вы, в отличие от меня, предлагаете совершить чудовищный поступок. Вы предлагаете оторвать от себя ребенка, разлучить сестру с братом и отдать ее чужим людям!

– Мы не чужие ей люди.

– Вспомнили!

– Послушайте, Диана, вы с Давидом еще очень молодые люди. Вам надо строить свою жизнь. А мы с мужем готовы помочь вам в этом. К тому же выйти замуж, имея одного ребенка, куда проще, чем с двумя.

– Так вот в чем дело. Это вы о моем будущем печетесь?

– В том числе. – Ольга Петровна снисходительно улыбается.

– Спасибо вам за беспокойство о моей дальнейшей судьбе, но я вынуждена отказаться от вашего предложения, – отрезаю я.

Мать Давида недовольно поджимает губы.

– Я бы на вашем месте не спешила отказываться, – советует мне Ольга Петровна.

– А вы не на моем месте. В вашей помощи я не нуждаюсь! И будьте так добры, больше никогда не беспокойте меня подобными предложениями!

Разворачиваю коляску на сто восемьдесят градусов и шагаю в сторону выхода из парка.

Меня просто бомбит от этой дикости! Как можно такое предлагать?! Это ж сколько наглости в характере надо иметь, чтобы подобное даже вслух произносить! От злости кровь приливает к вискам. Мне иногда кажется, что весь этот мир давно сошел с ума. Все перевернулось вверх дном.

Достаю из кармана телефон и вызываю такси. В обычную машину коляска не поместится, поэтому приходится заказать минивэн. Цена, конечно, выше, но переться с коляской и двумя малышами автобусом совсем не вариант.

Кажется, наш разговор с Ольгой Петровной длился целую вечность. Хотя, судя по часам, не прошло и пятнадцати минут. Но и этого времени ей хватило, чтобы морально размазать меня по асфальту и безжалостно вывалять лицом в грязном снегу.

В приложении вижу отметку, что водитель принял заказ и следует к месту назначения. Мне попадается очень внимательный таксист. Мужчина помогает сложить коляску и закрепить мелких в детских автокреслах, а мне – помочь сесть на пассажирское сиденье.

Не знаю, стоит ли рассказывать обо всем Давиду, когда он выздоровеет и придет в себя. Надо хорошенько об этом подумать. Волновать его совершенно не хочется, но и предложение его матери я мимо ушей пропустить тоже не могу. Тем более что мне хочется быть честной с этим человеком. Честность в нашем мире – единственная вещь, для которой не было найдено достойной замены. Я привыкла всегда говорить правду, какой бы горькой и безжалостной она ни была.

Таксист завернул в наш двор.

– Этот подъезд? – спрашивает он.

– Да, – киваю. – Спасибо.

– Пожалуйста, – улыбается он и выскакивает из машины следом за мной. Выгружает и раскладывает коляску. Помогает установить на нее детские переноски.

– Всего доброго! – прощаюсь я и шагаю к дому. Когда подхожу ближе, из подъезда мне навстречу выходит мой бывший.

Надеюсь, он не по мою душу пришел, потому как на него меня уже не хватит.

– Динуль, привет! – Машет мне рукой. – А я как раз к тебе заходил.

Черт! – мысленно ругаюсь я, прежде чем поздороваться в ответ.

– Привет! – безрадостно отвечаю. – Ты один, без мамы?

– При чем здесь мама?

– А ко мне в последнее время что-то разного рода родственники зачастили. Прямо-таки прут косяком. Вот я и подумала, возможно, ты с мамой пришел.