Я, может, и не позволяю никому другому лезть в мою семью, но это не значит, что я не имею права злиться на нее. Честно говоря, я не уверен, что когда-нибудь смогу смотреть на свою мать и не испытывать ярость после того, что она сделала.

Запихнув телефон в карман джинсов, я перекидываю сумку через плечо и выхожу из раздевалки. Только для того, чтобы замереть, увидев, что предстает передо мной за дверью.

Алия Монро сидит, скрестив ноги, на полу, прислонившись к стене напротив выхода. Рядом с ней стоит большой стакан с кофе и лежит ее огромная сумка «Dior». Она планирует поход? Потому что, клянусь, она могла бы уместить в ней палатку и спальный мешок.

Я наклоняю голову и наблюдаю за ней. Она либо еще не заметила меня, либо очень старается сделать такой вид, не отрывая взгляда от экрана своего телефона и просматривая что-то в социальных сетях.

Я прочищаю горло, заставив ее вздохнуть, закатить глаза, а затем медленно поднять их, чтобы встретиться с моими.

― Я надеялась, что ты там утонул или поскользнулся и сломал себе шею, ― говорит она таким ровным голосом, который заставляет меня сомневаться, шутит ли она, или эта девушка всерьез желает мне телесных повреждений.

― Обычно мне не свойственно разочаровывать женщин, но не в данном случае. Что ты здесь делаешь? ― спрашиваю я, оглядывая пустой коридор.

― Жду тебя. А что еще я могу делать? ― отвечает она.

― Почему?

― Потому что мой отец, похоже, считает, что ты ― лучшее, что было с тех пор, как изобрели электричество. И он поручил мне следить за тем, чтобы ты не попал в неприятности.

― Лучшее с тех пор, как был нарезан хлеб, ― поправляю я ее.

― А?

― Правильно говорить ― это лучшая вещь с тех пор, как был нарезан хлеб, а не электричество, ― объясняю я.

― Да, но это глупо. Нарезать хлеб легко. Ты знаешь, как трудно жить в современном мире без электричества? Не думаю, что это было бы весело, ― говорит она.

Я не говорю ей, что знаю, как трудно жить без электричества ― чертовски холодно, вот как. Когда я рос, моя мама притворялась, что это игра. Мы с братом все понимали, но терпели блэкаут, когда отключали электричество. Я очень сомневаюсь, что маленькой принцессе хоть раз в жизни приходилось обходиться без тех современных удобств, которые есть в ее распоряжении.

― Я проголодался. Где здесь можно хорошо поесть? ― спрашиваю я, желая сменить тему.

― Тебе повезло. Так получилось, что еда ― одно из моих любимых времяпровождений. ― Алия улыбается, поднимаясь на ноги, затем поворачивается и нагибается, чтобы поднять сумку и стаканчик кофе.

Когда она выпрямляется и поворачивается обратно, я не скрываю, что рассматривал ее задницу. Ее восхитительную попку в форме сердца, которая идеально поместилась бы в моих ладонях. Если она выставляет ее передо мной, я буду смотреть.

― Готов в любое время, ― говорю я с ухмылкой.

― Поехали. Я поведу, ― говорит она, шагая впереди меня. ― И перестань пялиться на мою задницу, ― добавляет она, слегка покачивая бедрами.

― Эта задница создана для того, чтобы на нее пялились, милая, ― бормочу я достаточно тихо, чтобы она меня не услышала.

Глава седьмая

Алия

― Привет, мисс Монро, как обычно? ― Спрашивает Кэл, когда я захожу в его ресторан с подходящим названием «Закусочная Кэла».

― Было бы здорово. Спасибо, Кэл, ― отвечаю я и веду Лиама, на которого Кэл бросает убийственный взгляд, к кабинке в дальнем конце зала ― я всегда сажусь там, когда прихожу сюда.

Заведение оформлено в стиле 1950-х годов. Американская ретро-закусочная, с музыкальным автоматом, который до сих пор проигрывает виниловые пластинки. Кабинки красные и белые, полы в черно-белую клетку, на стенах странная смесь неоновых вывесок и случайных плакатов с девушками в стиле пин-ап. Я хожу сюда с тех пор, как узнала о существовании закусочной в пятнадцать лет, когда она стала своего рода убежищем, местом, куда я могу пойти и побыть в одиночестве, чтобы меня никто не беспокоил. Это на окраине города.

Когда огромное тело Лиама втискивается на сидение напротив меня, я задаюсь вопросом, о чем, черт возьми, я думала. Это мое место. Я даже Чарли сюда не приводила. Но когда Лиам спросил, не знаю ли я хороших мест, где можно поесть, на ум сразу же пришла «Закусочная Кэла». Еда тут просто умопомрачительная.

Лиам поворачивает голову, разглядывая интерьер. Хотела бы я знать, о чем он думает. Нет, не так. Мне все равно, о чем он думает, потому что он не имеет значения. Он ― работа. Вот и все. Мне не нужно узнавать его лучше или понимать его сокровенные мысли. Мне не нужно знать, каковы на вкус его губы, прижатые к моим… каковы на ощупь его руки…

― Не совсем то место, которое я ожидал от принцессы, ― говорит Лиам, поворачиваясь ко мне всем телом и впиваясь в меня своими темно-синими глазами.

― Я не принцесса. Это Аманда. И я хочу, чтобы ты знал, что в этом месте готовят лучше, чем в любом ресторане с мишленовскими звездами, в котором я когда-либо ела, ― говорю я ему.

― Кто такая Аманда? ― спрашивает он.

― Моя подруга.

― Что делает ее принцессой?

― То, что она в буквальном смысле королевская особа. Она герцогиня, а не принцесса, но это гораздо ближе к тому, чтобы быть принцессой, чем я когда-либо буду.

― Конечно, если ты так говоришь, ― говорит он, а потом бормочет себе под нос. ― Принцесса.

Я хватаю со стола свой нож.

― Назови меня так еще раз. И я сделаю это, ― блефую я. Я бы не смогла ударить его ножом. Я не выношу вида крови, не выношу с восьми лет, но это история для другого раза. Сейчас мне не нужны эти мысли в голове.

― Итак, что посоветуешь? ― Лиам хмыкает и берет в руки меню, похоже, ничуть не обеспокоенный моей угрозой. Не знаю, чего я ожидала. Он чертов хоккеист. Насилие у него в крови. Я, орудующая ножом для масла, его ничуть не пугаю. Вчерашнего паука он боялся больше.

― Здесь все вкусно. Но если хочешь испытать настоящий фудгазм, возьми двойной бургер с говядиной и беконом в паре с клубничным коктейлем. ― Я чуть не стону при мысли о том, как вонзаю зубы в этот бургер.

― Фудгазм? Что такое, черт возьми, фудгазм? ― Лиам кладет меню обратно на стол и смотрит на меня с ухмылкой.

― Это как оргазм, только лучше. Ты получаешь его, когда ешь самую вкусную еду на свете.

― Нет ничего лучше оргазма, милая, и если ты думаешь, что еда может его превзойти, то, извини, но ты явно не испытывала настоящего.

У меня открывается рот.

― У меня было много оргазмов, не то чтобы это тебя касалось, ― говорю я ему.

― Нет, не было, ― говорит он уверенно. Вызывающе. ― Но я могу помочь тебе с этим.

Почему его голос становится ниже всякий раз, когда он предлагает мне прыгнуть к нему в постель?

― Пас. ― Я улыбаюсь, одновременно сжимая бедра, пытаясь унять желание, которое вызывает во мне этот парень.

― Это предложение с открытой датой. ― Он пожимает плечами, как будто предложить секс ― это не более чем предложить что-то повседневное, вроде чашки кофе.

Официантка подходит к столику. Ее глаза не спеша осматривают Лиама, и это означает, что она рассматривает каждый дюйм его тела. Может, я смогу преодолеть свой страх перед кровью и вонзить нож ей в глаз?

Я прочищаю горло. Это не потому, что я ревную. Это было бы нелепо. Нет, мне нужно ее внимание, потому что я голодна и хотела бы сделать свой заказ когда-нибудь в этом веке, а не тогда, когда она перестанет трахать глазами мужчину, сидящего напротив меня. Того самого мужчину, который либо не замечает внимания к себе, либо предпочитает не замечать, изучая меню.

― Что будете? ― спрашивает официантка отрывистым тоном, ее раздражение очевидно.

Что ж, очень жаль, милая. Я голодна. Можешь трахать глазами этого засранца сколько угодно, когда я получу свою еду.

― Мне двойной бургер с говядиной и беконом, картошку фри и луковые кольца, а также клубничный коктейль, ― говорю я ей.